Валерий Анисимков - Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы
«Хранители» и к новым режимным требованиям относились весьма своеобразно. Получая форменную одежду, перешивали ее, отказывались надевать нарукавные повязки, пришивать нагрудные знаки. Лица, составляющие ближайшее окружение «воров» и иные «фрайера» («братва») считали, что отбывать дисциплинарные взыскания – это «долг» и даже особая доблесть. Правда, абсолютные «авторитеты» (главари) старались держаться в тени, показывая себя администрации людьми лояльными. Им предписывалось быть всегда выдержанными и не допускать грубостей, не давать поводов для оскорблений, избиений, выходить на работу. Подобные лица лишь формально признавали свою обязанность трудиться, но фактически всегда получали доходы за счет должников, обмана, никогда не выполняли тяжелые работы, зато всеми силами старались войти в доверие к администрации, успокаивая осужденных, разрешая конфликты между ними. При этом все делалось, как правило, по заранее спланированному сценарию.
Возникавшие в местах лишения свободы эксцессы они всегда использовали для усиления своего влияния на окружающих, что подтверждает, например такой случай, имевший место в те годы:
«Нервы были напряжены до предела у всех – и у осужденных, державших под ножами в качестве заложниц четырех насмерть перепуганных женщин, и у военнослужащих, сжимавших кольцо окружения вокруг этого злополучного сарая. И, конечно же, у самих заложниц, которые, не в силах пошевелить онемевшими руками, туго схваченными веревками, смотрели на своих мучителей с ужасом.
И тут произошло неожиданное. Никто не понял, из-за какого угла вывернули эти двое осужденных. Не обращая внимание на окрики сотрудников администрации колонии, они спокойно подошли к пыльному, подслеповатому окошку сарая и подали какой-то знак затаившимся преступникам. Двери сарая распахнулись, и оттуда стайкой выпорхнули плачущие женщины, а следом гуськом, понурив головы, вышли осужденные с поднятыми руками».
Вынужденный отказ «воров» от ряда норм привычных правонарушителей прошлого, изменение правил и тактики поведения помогали восстановить былой статус сообщества в исправительно-трудовых колониях особого режима. По-прежнему обучали лиц, отбывающих наказание, азартным играм. Открывали новые нелегальные каналы «воровской почты». Снабжали исправительно-трудовые колонии деньгами, спиртными напитками, наркотиками. Осужденных, входящих в самодеятельные организации («активистов»), «несогласных», нарушителей «арестантских заповедей» притесняли и наказывали. Открытых «правилок» не устраивалось. Убивали, избивали, совершали насильственные акты мужеложства, как правило, тайно. При этом совершенные убийства старались выдать за несчастный случай или самоубийство.
Если же работники мест лишения свободы активно пытались пресекать преступное или аморальное поведение «блатарей», их старались оговаривать в различных злоупотреблениях. Привычные преступники также подстрекали иных осужденных на массовые протесты против официальной законной деятельности таких представителей администрации. Поводы использовали самые различные – плохое приготовление пищи в столовой, упущения в оплате труда осужденных, грубое обращение отдельных работников ИТУ с осужденными и др. В 70-х гг. по ИТК особого режима прокатилась волна групповых неповиновений. «Забастовки» осужденных принимают в то время различные формы: групповых отказов от выхода на производственные объекты, коллективных голодовок, отказов выполнять режимные требования. В ряде мест лишения свободы они перерастают в массовые беспорядки, которые сопровождаются погромами, поджогами, убийствами нарушителей субкультурных правил[163].
Представители криминального сообщества в таких условиях действовали скрытно, хитро, расправы над неугодными лицами осуществлялись подстрекаемыми осужденными. Массовые эксцессы, как правило, вели к желаемым для «воров» и их окружения последствиям. Привлекались к уголовной и иной ответственности второстепенные участники событий, к тому же принципиальных и неугодных работников ИТУ снимали с должностей. Такая методика деятельности преступных «авторитетов» позволила им во многом влиять на оперативную обстановку в местах лишения свободы. А в то же время персоналу пенитенциарных учреждений запрещалось в официальных документах отражать сам факт существования в исправительно-трудовых колониях и тюрьмах «воровского сообщества». Представители высших инстанций МВД СССР еще в начале 60-х гг. доложили руководству страны о «ликвидации группировок воров-рецидивистов». Более того, советские криминологи стали настойчиво утверждать об отсутствии в стране организованной преступности как таковой. Замалчивание же, затушевывание всей сложности проблемы криминальных образований с их традициями и обычаями не содействовало ее кардинальному решению.
Традиционную неформальную прослойку, как в прошлые времена «храпы», заняли осужденные, выступавшие против режимных правоограничений в местах лишения свободы и поддерживавшие искаженные ценностные ориентации пенитенциарной общины. Они представляли различные субкультурные образования, действующие на свободе. Наиболее же активную роль в 60-70-е гг. играли «фрайера», не вошедшие в воровское сообщество, а также «кавказцы» (осужденные кавказских национальностей)[164]. Последние выделялись устойчивой и последовательной линией поведения, обусловленной «законами» преступного мира. Данное обстоятельство способствовало в дальнейшем приобретению ими наивысшего криминального статуса.
Категорию «нейтральных» осужденных по-прежнему представляли «мужики». Их качественный состав в исправительно-трудовых колониях особого режима весьма существенным образом изменился. Крестьяне («кулаки» и «подкулачники»), составлявшие костяк данной группы осужденных, в большинстве своем были освобождены от отбывания наказания. Жертвами продолжающейся борьбы с преступностью методами преимущественной изоляции правонарушителей в места лишения свободы стали рецидивисты. Работники милиции, прокуратуры и суда целенаправленно проводили работу по возврату их в исправительно-трудовые учреждения. Анализ личных дел осужденных нейтральной категории («мужиков»), отбывавших наказание в 70-х и в начале 80-х гг. в ИТК особого режима, показывает, что 40,5 % из них имели три и более судимости, чуть менее половины были осуждены за нарушение правил паспортной системы, злостное нарушение правил административного надзора, занятие бродяжничеством или попрошайничеством либо ведение иного паразитического образа жизни (подробнее см. табл. 13).
Приведенные данные правоохранительной практики борьбы с рецидивной преступностью красноречиво свидетельствуют об излишней ее суровости. Ранее судимые лица принудительно включались в орбиту тюремных отношений, теряли социальные связи и надежды на изменение своего положения. Ценности, культивируемые в пенитенциарных учреждениях, становились их основными ориентирами в жизни. Отсюда и влияние «авторитетов» уголовной среды на поведение «нейтральных» все более усиливалось.
Таблица 13
ХАРАКТЕРИСТИКА ОСОБО ОПАСНЫХ РЕЦИДИВИСТОВ ПО ХАРАКТЕРУ СОВЕРШЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ (в %)
Таблица 14
ХАРАКТЕРИСТИКА СРОКОВ НАКАЗАНИЯ ОСОБО ОПАСНЫХ РЕЦИДИВИСТОВ (в %)
Весьма многоликой оказалась категория «отверженных». Последствия многолетней «сучьей войны» пожинались еще долгое время в местах лишения свободы. «Воры», нарушившие уголовные традиции и обычаи, уже не претендовали на верхнюю ступень в иерархии осужденных. Они, чтобы избежать мести «авторитетов», преследований, отказывались проживать в общих камерах и требовали от администрации ИТУ изолированного их содержания. Подобное поведение вынужденно избирали осужденные, причинившие ущерб преступному миру (свидетели по уголовным делам, лица, помогавшие администрации мест лишения свободы и пр.) или допустившие нарушение «правил-заповедей». Пополнялась рассматриваемая категория и за счет лиц молодежного возраста, значительное количество которых отбывало наказание в ИТК особого режима (см. табл.15)[165].
Таблица 15
ВОЗРАСТНЫЕ ГРУППЫ ОСУЖДЕННЫХ ОСОБО ОПАСНЫХ РЕЦИДИВИСТОВ
Молодые люди, в большинстве своем, легко увлекались уголовной романтикой, но, не зная тонкостей неформальных отношений среди особо опасных рецидивистов, вступали с ними в противоречия и отвергались более искушенными преступниками.
К примеру, Радик Ильясов в 22 года был признан судом особо опасным рецидивистом. Первый срок отбывал в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. Защищая свое «честное арестантское имя», убил осужденного, покушавшегося его оскорбить. В ИТК особого режима «братва» поступок молодого человека одобрила, и он включился в водоворот «блатной» жизни. Шапку заломил и стал носить набекрень, сапоги подбил звенящими подковами, вставил рондолевую фиксу – ну, все, как у «путевых». Опытные рецидивисты сразу подметили – пропал парень, не досидит срок. Особый режим («особняк») – это не «красная усиленная зона», здесь все намного серьезнее, здесь каждый обязан жить по «тюремным законам». Вскоре молодой человек проиграл в карты большую сумму денег более искушенным сокамерникам. Не имея необходимой денежной суммы, Ильясов повесился в камере, избавив тем самым себя от глумлений.
