Олег Баев - Основы методики уголовного преследования и профессиональной защиты от него (на примере уголовно-процессуального исследования должностных и служебных преступлений)
Согласно показаниям Д. он дал взятку начальнику паспортного стола районного отдела внутренних дел майору милиции К. за свою регистрацию на постоянное жительство в г. Воронеже. К. зарегистрировал его в частном доме, в котором имелись излишки жилплощади, без ведома и согласия хозяина дома и постоянно проживающих в нем лиц (их подписи в соответствующих документах, как показали эти лица, были подделаны).
Следователь разъяснил К., что он изымет все документы, по которым лично им давались разрешения на регистрацию граждан в частных домах; допросит как этих граждан, так и владельцев домов, давалось ли ими согласие на регистрацию по их адресам данных лиц и их ли подписи в документах, после чего высказал свое убеждение, что в результате этих действий будут выявлены и другие факты получения К. взяток за подобные действия.
Осознав, что таким образом следователь действительно установит другие факты получения им взяток, К. в оформленной в ходе допроса явке с повинной сообщил еще о ряде фактов получения им взяток за принятие аналогичных решений и тут же был по этим фактам допрошен[116].
Необходимо также отметить, что расследование любого преступления, совершенного по должности или службе, осуществляемое в рассматриваемой (ретроспективной) ситуации, в значительно большей степени, чем в той, которая будет рассматриваться далее, ставит перед следователем необходимость решения вопроса о законном или незаконном характере действий, совершение которых инкриминируется обвиняемому. Применительно к расследованию взяточничества эта необходимость актуализируется тем, что получение взятки за незаконные действия признается, как известно, квалифицирующим это преступление обстоятельством (ч. 2 ст. 290 УК). О незаконном характере действий как непременном элементе состава преступления говорит и статья 204 УК, устанавливающая ответственность за коммерческий подкуп.
При этом возникает как минимум две проблемы, требующие, на наш взгляд, освещения в контексте данной работы.
Первая проблема, думается, заключается в некорректном использовании Уголовным кодексом отдельных терминов, в том числе понятия «законность действия»[117].
Говоря об этом, в первую очередь напомним, что создание уголовно-правовых понятий осуществляется по следующим основным направлениям:
а) использование правовых терминов других отраслей юридической науки и правовой системы;
б) заимствование терминологии неправовых дисциплин;
в) использование общеупотребительных слов[118].
С учетом этого, можно ли, в частности, считать вменяемые обвиняемому действия незаконными, если при их совершении нарушен не закон как таковой, а некий иной нормативный акт?
Как известно, в русском языке и общей теории права сущность понятия «закона» ясна и не равнозначна иным нормативным правовым актам. «Закон – нормативный акт, постановление высшего органа государственной власти, принятый в установленном порядке и имеющий юридическую силу»[119]. В соответствии с Конституцией Российской Федерации (см. ст. 76) есть федеральные конституционные законы, есть законы федеральные и есть, наконец, законы субъектов Федерации. В связи с этим в узком и прямом понимании этого термина о незаконных действиях применительно к диспозициям приведенных статей УК можно вести речь лишь в тех случаях, когда действия чиновника, привлекаемого к уголовной ответственности, нарушали какой-либо из перечисленных законов.
А если они, вновь напомним, нарушали не закон как таковой в точном значении этого понятия, а некий иной нормативный правовой акт? Подпадают ли они в этом случае под диспозиции указанных статей Уголовного кодекса? На наш взгляд, нет, хотя постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» и отождествляет категории закона и других нормативных актов. Под незаконными действиями должностного лица, разъясняет Суд в пункте 10 постановления, следует понимать «неправомерные действия, которые не вытекали из его служебных полномочий или совершались вопреки интересам службы, а также действия, содержащие в себе признаки преступления либо иного правонарушения».
Ракитов, являясь заместителем начальника отдела Государственного противопожарного надзора МЧС по одному из районов г. Воронежа, получил взятку от Кобзева за согласование вопроса о принятии в эксплуатацию законченного строительством объекта. Указав в постановлении о привлечении Ракитова в качестве обвиняемого, что своими действиями он нарушил ряд положений приказов МЧС России, УГПС МЧС России по Воронежской области, требований СНиПов, а также постановление Воронежской городской Думы, следователь (а за ним и суд) пришел к выводу, что Ракитов получил взятку за незаконные действия в пользу взяткодателя, и потому квалифицировал его действия по части 2 ст. 290 УК.
И все же, по нашему глубокому убеждению, нарушение Ракитовым положений указанных нормативных правовых актов нельзя расценивать как действия незаконные в точном смысле понимания термина «закон».
Нам представляется очевидным, что данную терминологическую неточность в диспозициях соответствующих уголовно-правовых норм достаточно легко устранить, заменив понятие «незаконные действия» более общим и корректным понятием «противоправные действия».
Попутно заметим, что данная проблема, на наш взгляд, имеет повышенную актуальность, так как Уголовный кодекс использует категорию «незаконные действия» не только применительно к взяточничеству и коммерческому подкупу, на которые в настоящее время распространяется приведенное выше разъяснение Верховного Суда. Она используется в диспозициях многих других составов преступлений: от незаконного производства аборта (ст. 123 УК), незаконного получения кредита (ст. 176 УК) до незаконного пересечения Государственной границы Российской Федерации (ст. 322 УК).
Вторая проблема состоит в возможности назначения, проведения и использования в доказывании юридической (правовой) экспертизы на предмет установления законности или незаконности совершения субъектом расследуемых действий, повторим, наиболее острой стоящей при расследовании именно преступлений, совершаемых по должности или службе, в том числе прямой коррупционной направленности.
Если говорить вкратце, суть проблемы заключается во мнении, что дознаватель, следователь, прокурор, адвокат, суд в настоящее время вряд ли могут углубленно владеть всеми разнообразными, весьма динамично развивающимися отраслями права российской правовой системы (гражданским, коммерческим, земельным, финансовым, трудовым и т. п.). Поэтому эти лица вынуждены обращаться к юридическим знаниям в этих отраслях права как специальным для уголовного судопроизводства[120].
Нам такой подход, при всей его внешней неортодоксальности, представляется совершенно обоснованным. Эти отрасли права, в принципе, отстоят достаточно далеко от криминалистических отраслей права, специалистами в которых работники уголовной юстиции быть не обязаны, а потому для исследования вопросов, лежащих в сферах этих отраслей права, должны привлекаться сведущие в них лица.
A. А. Эксархопуло описывает и детально анализирует материалы следующего уголовного дела, расследованного по фактам, несомненно, думается, связанным с коррупцией (хотя автор об этом не упоминает).
B., Б. и 3. организовали внеочередное общее собрание акционеров АОЗТ «Принт», на котором приняли решение об отстранении генерального директора общества М. от занимаемой должности за однократное нарушение им своих обязанностей; тут же на эту должность был назначен 3.
Через несколько дней проводится еще одно собрание акционеров этого общества в том же составе, которое принимает решение
о продаже принадлежащего обществу имущества. На следующий день генеральный директор 3. подписывает соответствующий договор с покупателем.
Ни в первом, ни во втором собрании прежний генеральный директор М. участия не принимал и какое-то время, ничего не подозревая о состоявшихся решениях, продолжал исполнять свои обязанности генерального директора.
Очевидно, что решение таких вопросов, как имели ли право участники собраний В., Б. и 3. принимать указанные решения от имени акционеров АОЗТ, законность оснований для увольнения генерального директора М. и назначения на эту должность 3., правовые аспекты заключенной сделки по отчуждению имущества, верно отмечает автор, требовали углубленных специальных познаний в соответствующих отраслях права, без привлечения которых в виде юридической (правовой) экспертизы самим следователем обоснованно разрешены быть не могли[121].
