Ольга Буткевич - У истоков международного права
1. Европоцентризм в истории международного права
Одной из важнейших проблем истории международного права является подход к ее изучению с позиций европоцентризма. Существование этой проблемы объясняется тем, что на протяжении длительного периода (XVIII – начало XX в.), даже в научных трудах по международному праву народы разделялись на цивилизованные (народы европейского происхождения), варварские (народы, представляющие нехристианскую религию и имеющие неевропейское происхождение) и первобытные (большинство народов Австралии, Азии, Африки)[223]. Народам, которые согласно этой классификации не вписывались в рамки «цивилизованных», в существовании международного права наукой было отказано. Еще сравнительно недавно, в 1931 г., в науке международного права общепринятой была мысль, согласно которой международное право не касается всех государств. В самом широком значении оно касается лишь тех государств, которые являются членами семьи народов. Эта идея была установлена в XVI и XVII вв. классиками международного права, такими, как Витториа, Суарес и Гроций. Семья народов включает в себя лишь те государства, которые достигли такого уровня цивилизации, что их правительства оказались в состоянии понимать и по доброй воле уважать международное право. Лишь такие государства обладают правоспособностью и являются субъектами международного права[224]. Однако достаточно часто эта позиция обнаруживает себя в международной практике и в дальнейшем. Международное право еще и сегодня рассматривается как продукт европейской цивилизации. Даже в Уставе ООН существует понятие «цивилизованных наций», которым упомянутый документ предоставляет приоритет в определении, формировании и творении международного права, не объясняя при этом, по какому критерию эти нации выделены. Впрочем, сегодня этот «пережиток правового и культурного шовинизма XIX в.» необходимо рассматривать лишь как обращение к разным системам права, правовым традициям, значительным религиозным и правовым культурам и т. п. Иначе международно-правовая практика может запутаться в сетях европоцентризма [225].
Европоцентристский подход привел к отрицанию существования международного права в предыдущие эпохи у других народов, вне научного исследования при этом оставались международно-правовые наработки древних государств Ближнего Востока, Индии, Китая и др., хотя именно в этих регионах происходило зарождение и становление международно-правовых норм и институтов древности. И особого сопротивления эта тенденция практически никогда не встречала, ибо сами специалисты по международному праву были, в основном, европейского происхождения и мировосприятия, они хорошо знали европейские первоисточники или источники из других регионов, но в европейском толковании, больше доверяли современным им европейским ценностям и вообще были активными апологетами европоцентризма.
Справедливости ради следует отметить, что преувеличение вклада европейской цивилизации в историческое развитие человечества, и в частности европоцентристское видение права всегда было объектом критики (правда, со стороны лишь отдельных ученых, чье мнение так и не было воспринято научным миром в целом)[226]. К ней прибегали не только юристы, но и исследователи, которые изучали общую (общественную, политическую, экономическую) историю древнего периода, антропологию, этнологию и др.[227]
Европоцентризм как идеологическая основа науки международного права наиболее полно проявил себя в позитивно-правовой концепции международного права, бытовавшей в конце XIX – начале XX в. В тот период само международное право, рассматривалось классическими представителями науки как «право цивилизованных народов»[228].
Именно поэтому крайне негативную оценку современному международному праву дают ученые из стран неевропейских регионов[229]. Ученые этих государств (Р. П. Ананд, А. Б. Боземан, М. Л. Сарин, М. Хадду-ри, 3. Хакуани и др.) утверждают, что современное международное право является европоцентристским по своей сути, колониальным и дискриминационным по своему характеру и совсем не учитывает достижений в науке международного права более древних культур и цивилизаций: египетской, месопотамской, хеттской, индийской, китайской и др. Его истоки, считают они, лежат в древнем греко-римском регионе международного сотрудничества, который утверждал себя путем уничтожения других региональных культур, а поэтому привнес в понимание международного права больше силовых аспектов, нежели специфического отображения общечеловеческих ценностей и критериев. Христианские нации только себя считали в состоянии отличить справедливость от несправедливости, то, что разрешено, от того, что должно быть запрещено[230].
Европоцентризм в международном праве, как и любой односторонний подход в общественной сфере, вызывает негативную ответную реакцию. На теоретическом уровне он повлек за собой исключение из международно-правовой науки достижений правового регулирования международных отношений, принадлежащих неевропейским народам, и как следствие – упрощенное и неверное понимание самого характера международного права. Игнорирование в процессе международного нормотворчества глубинных особенностей различных правовых культур вызывает даже отрицание тех или иных норм и принципов современного международного права. Например, современная система прав и свобод человека отражает преимущественно идеи Великой французской буржуазной революции 1789 г., Войны за независимость (1774–1783 гг.) и конституционного процесса (1787–1791 гг.) в США, но мало учитывает особенности китайской, мусульманских, африканских и других культур. Тем более, что сегодня все чаще звучат мнения европейских ученых наподобие того, что «концепция прав человека – универсальное завоевание западной (европейско-атлантической) цивилизации. Впервые в истории оно было закреплено в американской Декларации независимости, Конституции и Билле о правах»[231]. А между тем уже в произведениях Конфуция и других мыслителей, в международно-правовой практике уже древних народов обнаруживаются элементы защиты личности, гуманизации конфликтов и т. п. На примере категории прав человека как соединяющей в себе позитивные и естественно-правовые аспекты, практическое урегулирование этого вопроса и его теоретическое объяснение можно увидеть недостатки современного отношения к древнему международному праву, проявившиеся в преувеличенно позитивистском подходе, этатизме и отсутствии надлежащей методологии в изучении истории международного права и его теоретических аспектов.
К этому прибавляются еще и позиции многих представителей европейской традиции в международном праве, которые рассматривают его исключительно как продукт своей культуры. Так, С. Л. Рогожин пишет, что «международное договорное гуманитарное право, вероятно, наиболее тесно связано с правовыми системами романо-германской правовой семьи…МГП… было задумано как право, регулирующее войны христианской цивилизации Запада»[232]. И это при том, что именно древние цивилизации начали создавать первые законы и обычаи ограничения ведения войны.
На практическом уровне это еще до сих пор порождает ряд серьезных международных конфликтов, участники которых не могут согласиться с дискриминацией или унижением роли определенных региональных культур, обладающих зачастую более древней, нежели европейская, историей урегулирования общественных отношений. Естественно, это проявляется и на бытовом уровне: например, в отрицании существования единого летоисчисления по григорианскому календарю, употреблении европейских языков в международном общении[233].
Наиболее радикально настроенные европейские исследователи даже утверждают, что «негативное отношение к международному публичному праву и международно-правовым обязательствам свойственно прежде всего представителям относительно молодых культур или цивилизаций»[234]. Правда, можно увидеть, к каким выводам приходят они, занимая такую позицию: «Право вообще не есть необходимость и является относительно новым продуктом развития человеческой цивилизации. Обратное мнение, как представляется, утвердилось потому, что современное международное право есть исторически необходимое отражение правосознания иудео-христианской цивилизации, одним из ключевых признаков которой является юридизация межличностных, межэтнических, межгосударственных отношений и даже связи народов с
Творцом. Право, включая международное, весьма относительно как по содержанию, так и в применении к регулированию международных отношений…В этой связи непризнание абсолютного характера jus cogens не должно считаться непростительной ересью»[235].
