Лев Кругликов - Юридические конструкции и символы в уголовном праве
Как относиться к такому законодательному приему, если согласиться с осуществленной выше трактовкой ч. 2 ст. 167 УК РФ? Констатируя факт объективного существования «выпадающей из общего ряда» конструкции ч. 2 данной статьи и предпочтительность иной редакции последней («Умышленное уничтожение или повреждение, совершенное… или повлекшее…»), заметим, что подобный факт в действующем законодательстве не является исключительным. Причем если в первоначальной редакции Кодекса они были все же единичными (об издержках конструкции ст. 188 речь пойдет позже), то вносимыми изменениями последних лет в УК РФ сфера применения упомянутого дефектного приема расширяется.
Так, в первоначальном виде диспозиция ч. 2 ст. 293 («халатность») выглядела так: «То же деяние, повлекшее по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия». В условиях, когда в ч. 1, описывавшей также материальный состав, говорилось: «…если это повлекло существенное нарушение» прав и интересов граждан, организаций, общества или государства, последствия в основном и квалифицированном составах были сопоставимыми – тяжкие последствия «поглощали» такой возможный вред, как существенное нарушение (в УК 1960 г. обозначение последствий, как представляется, было более точным: «существенный вред»). Внесенными в УК в 2003 г. многочисленными изменениями и дополнениями не была обойдена и ст. 293, при этом они коснулись обеих ее частей и к тому же появилась дополнительно ч. 3, направленная, очевидно, на более глубокую дифференциацию наказуемости предусмотренного ст. 293 УК преступления.
Но что получилось в итоге? Был изменен вид последствия в ч. 1 статьи – криминообразующим признаком вместо «существенного нарушения» стал «крупный ущерб», что можно бы оценить положительно ввиду конкретизации прежнего оценочного признака, если бы он сводился, по мысли законодателя, только к имущественным последствиям. Заметно более строгое наказание установлено в ч. 2 статьи (лишение свободы на срок до пяти лет вместо ареста по ч. 1) за «то же деяние, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью или смерть человека» и еще более строгое (до семи лет лишения свободы) – по ч. 3 за «деяние, предусмотренное частью первой настоящей статьи, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц». Невозможно спорить (в отличие от ситуации со ст. 167 УК), что в ч. 2 и 3 ст. 293 под деянием понимается только бездействие (полное или частичное), ибо ответственность по ч. 2 и 3 может наступить и тогда, когда крупного ущерба от халатности не наступает. Следовательно, мыслимы составы ч. 2 и 3 статьи при отсутствии некоторых признаков, указанных в ч. 1.
Здесь считать признаки, характеризующие последствия в ч. 2 и 3, дополнительными к признакам ч. 1 ст. 293 было бы неправильным, ибо отсутствие их может одновременно означать и отсутствие состава преступления вообще. А не идет ли речь в двух последних частях статьи о самостоятельных основаниях уголовной ответственности и не надо ли считать обстоятельства, названные в них, признаками самостоятельных основных составов?
На наш взгляд, по замыслу законодателя в этих частях речь идет о квалифицированных видах состава, и в рассматриваемой конструкции квалифицирующие признаки ч. 2 статьи выполняют одновременно две функции: фундаментальную (как один из компонентов основания ответственности, ибо без этих признаков преступления нет) и дифференцирующую (с учетом названных признаков конструируется более опасная разновидность посягательства – преступная халатность). В противном случае признаки фигурировали бы как альтернативные в ч. 1 статьи. В Особенной части Кодекса квалифицирующие обстоятельства выступают ведущим средством дифференциации наказания, поэтому обстоятельства типа упомянутых в 4. 2 и 3 ст. 293 УК нужно считать квалифицирующими, т. е. обусловливающими новые пределы наказуемости. Соответственно составы преступления с подобными признаками являются квалифицированными. В то же время использованную законодателем в ст. 293 УК конструкцию нельзя признать оптимальной. Во-первых, в материальных составах последствия в ч. 1, 2, 3 и т. д. должны быть однопорядковыми. Во-вторых, квалифицированные их виды как бы «поглощают» те, которые названы в предыдущих частях. Сквозь призму сказанного не вызывает сомнений, например, принадлежность состава ч. 3 ст. 293 к квалифицированному виду по отношению к ч. 2. Тем не менее в диспозиции ч. 3 не упоминается о деянии, предусмотренном ч. 2 рассматриваемой статьи, а эта часть с большим основанием может претендовать на роль «базовой» (по отношению к ч. 3), нежели ч. 1 ст. 293.
Напомним, что в ранее действовавшем УК 1960 г. также встречались необычные варианты конструкций статей. Так, ответственность по ч. 2 ст. 166 (Незаконная охота) вполне была мыслима и при отсутствии отдельных признаков основного состава преступления (ч. 1), а именно: если лицо и не подвергалось ранее мерам административного взыскания за такое же нарушение, но осуществило охоту при обстоятельствах, упомянутых в ч. 2 статьи – на территории государственного заповедника, с применением транспортных средств, причинением крупного ущерба, а также на зверей и птиц, охотиться на которых полностью запрещено. В этих случаях отсутствие квалифицирующих признаков означало одновременно отсутствие и состава преступления в целом. Скажем, в суде выяснялось, что причиненный браконьерством ущерб нельзя считать крупным, т. е. не подтверждалось наличие признака, указанного в ч. 2 ст. 166. В такой ситуации суд не мог механически перейти на ч. 1 той же статьи и признать такое деяние преступным (не установив дополнительно признака применения в прошлом мер административного взыскания за такое же нарушение).
Столь же неоднозначное отношение вызывает конструкция некоторых видов хищений. Составы кражи, мошенничества, присвоения и растраты определены законодателем как материальные; криминообразующим признаком в них выступает ущерб собственнику или иному владельцу похищаемого имущества. Размер ущерба в то же время играет роль разграничительного признака между уголовно-противоправными и административно наказуемыми видами поведения. В этой части конструкция ст. 158, 159 и 160 УК РФ такова, что диспозиции этих статей носят отсылочный – к КоАП – характер, где дается понятие мелкого хищения применительно к краже, мошенничеству, присвоению и растрате. Если хищение не мелкое, наступает не административная, а уголовная ответственность. В первоначальной редакции примечания к ст. 7.27 КоАП мелкое хищение определялось как причинившее ущерб на сумму не свыше пяти минимальных размеров оплаты труда[242]. Затем этот порог был понижен до одного МРОТ, но с введением важного ограничительного признака. Суть его в следующем: административное правонарушение наличествует при условии, если отсутствуют признаки, предусмотренные ч. 2, 3 и 4 ст. 158, ч. 2 и 3 ст. 159, ч. 2 и 3 ст. 160 УК РФ[243]. Получается, что при наличии квалифицирующих признаков в содеянном виновным усматривается квалифицированный вид преступления, хотя признаки основного состава отсутствуют.
Между тем в период действия Уголовного кодекса 1960 г. Пленум Верховного Суда придерживался твердой и, как представляется, правильной позиции, согласно которой такие сопутствующие деянию признаки (в иной ситуации признаваемые квалифицирующими), как «наличие предварительной договоренности о совершении мелкого хищения группой лиц, совершение его особо опасным рецидивистом, а равно способ исполнения преступления (с применением технических средств и др.) не являются обстоятельствами, которые могут служить основанием для квалификации мелкого хищения как хищения в значительном размере, при отсутствии умысла на такое преступление»[244]. Эта позиция соответствует и общепринятым правилам уголовно-правовой оценки, по одному из которых о квалифицированном виде деяния можно говорить лишь после установления всех признаков основного состава.
Думается, что о квалифицированных составах идет речь не только в упомянутых нами ранее случаях, но и тогда, когда при описании разновидностей состава преступления используются следующие признаки: заведомое поставление в опасность (или угроза) – фактическое причинение вреда (см., например, ст. 217 УК); менее – более тяжкие последствия (ст. 2151); совершение преступления обычным должностным лицом – лицом, занимающим государственную должность, либо главой местного самоуправления (ст. 290); совершение преступления в отношении менее – более опасного предмета, и т. и. В связи с этим мы склонны считать деяние, описанное в ч. 2 ст. 188 УК РФ, также квалифицированным видом контрабанды по признаку особого предмета преступления – в отношении него установлены специальные правила перемещения через таможенную границу Российской Федерации даже при отсутствии такой особенности основного состава, как крупный размер контрабанды.
