Николай Бондарь - Власть и свобода на весах конституционного правосудия: Защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации
В силу ч. 2 ст. 43 Закона «О Конституционном Суде РФ» не допускается проверка конституционности актов, которые были отменены или утратили силу до обращения заявителя в Конституционный Суд Российской Федерации. Декрет Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Совета рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов от 20 августа 1918 г. «Об отмене права частной собственности на недвижимости в городах», как политический акт, на основании которого в период изменения государственного строя принимались решения о национализации и экспроприации находившегося в частной собственности недвижимого имущества, после завершения этого процесса исчерпал свою силу, и, следовательно, проверка его конституционности не может быть осуществлена.
Заявитель указывает на нарушение применением названного акта его прав, закрепленных, в частности, в ст. 35 Конституции Российской Федерации, гарантирующей право собственности и право наследования, и в ст. 36 (ч. 1) Конституции Российской Федерации о праве граждан иметь в частной собственности землю. Между тем названные конституционные права граждан гарантируются только в отношении того имущества, правовой режим которого определяется действующим законодательством и субъективные права на которое возникли в соответствии с ним. Таким образом, данная жалоба не отвечает критерию допустимости.
Фактически же обращенные к Конституционному Суду Российской Федерации требования заявителя направлены на восстановление путем признания данного Декрета противоречащим Конституции Российской Федерации 1993 г. существовавших ранее прав частных собственников и наделение наследственными правами в отношении национализированного имущества их потомков. Однако в силу ст. 10, 125 Конституции Российской Федерации решение этого вопроса Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно и составляет прерогативу законодателя, который реализует политическую волю государства путем принятия соответствующих федеральных законов.
Довод заявителя о нарушении положений ст. 15 (ч. 3) Конституции Российской Федерации применением в его деле неопубликованного в надлежащем порядке «Декрета Президиума ВЦИК» заявлен по мнимому основанию и фактически направлен на отмену состоявшегося решения суда общей юрисдикции средствами конституционного судопроизводства. Однако решение вопроса о проверке законности и обоснованности состоявшихся судебных решений, в том числе в части выбора подлежащей применению нормы, равно как и вопроса о внесении в их тексты каких-либо исправлений, относится к компетенции судов общей юрисдикции и Конституционному Суду Российской Федерации неподведомственно в силу ст. 3 Закона «О Конституционном Суде РФ».
На основании п. 6, 8 и 11 ч. 2 и ч. 4 ст. 6, абз. 2 п. 2 ч. 1 ст. 7, ч. 2 ст. 8 Закона РФ от 13 марта 1992 г. № 2506-1 «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» заместителем Генерального прокурора Российской Федерации в отношении М.И. Сапронова было санкционировано проведение оперативно-розыскных мероприятий: прослушивание телефонных переговоров (с 25 августа 1993 г. сроком на 30 суток, продлено 22 сентября 1993 г. сроком на 90 суток) и наблюдение с использованием аудио– и видеозаписи (с 10 сентября 1993 г. сроком на 90 суток).
Московским городским судом в отношении М.И. Сапронова (постановление от 10 марта 1994 г.) и М.Б. Никольской (постановление от 15 марта 1994 г.) было дано разрешение на прослушивание телефонных переговоров и проникновение в жилища сроком на 90 суток.
По результатам оперативно-розыскных мероприятий 25 апреля 1994 г. было возбуждено уголовное дело (приготовление к даче взятки и покушение на дачу взятки). В ходе производства по делу М.И. Сапронов в числе других лиц был привлечен к уголовной ответственности, а в отношении М.Б. Никольской уголовное дело было прекращено на основании ст. 5 (п. 2 ч. 1) УПК РСФСР за отсутствием в деянии состава преступления, а также ст. 208 (п. 2 ч. 1) УПК РСФСР, в соответствии с которой уголовное дело прекращается при недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления, если исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств.
Заявители утверждали, что при проведении оперативно-розыскных мероприятий были нарушены их права на тайну телефонных переговоров и на неприкосновенность жилища, гарантированные ст. 23 (ч. 2) и 25 Конституции РФ, и просят проверить конституционность положений, содержащихся в п. 6, 8, 9 и 10 ч. 1 и ч. 2 ст. 6, подп. 1 п. 2 ч. 1 ст. 7, ч. 2 ст. 8 и ст. 9 Федерального закона от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности». По мнению заявителей, их конституционные права нарушены положениями именно названного Федерального закона, воспроизводящими, как они утверждают, примененные в их конкретном деле положения Закона РФ от 13 марта 1992 г. «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации», которые, таким образом, фактически действуют и после того, как этот Закон утратил силу.[81]
Решая вопрос о допустимости жалобы, Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что по смыслу ст. 125 и п. 2 раздела второго «Заключительные и переходные положения» Конституции Российской Федерации, а также ст. 3, 36, 43, 96 и 97 Закона «О Конституционном Суде РФ» Конституционный Суд Российской Федерации по жалобам граждан проверяет конституционность закона, действовавшего на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции Российской Федерации, только в том случае, если этот закон был применен в деле заявителя после ее вступления в силу, т. е. после 25 декабря 1993 г., и лишь в связи с соответствующим правоприменительным актом. В отношении заявителей такие акты, как следует из представленных материалов, имели место в марте 1994 г.
По итогам рассмотрения заявителям было отказано в принятии жалоб к рассмотрению в связи с тем, что оспариваемые нормы к одним заявителям не применялись, а конституционные права других ими нарушены не были.
Таким образом, конституционной жалобой закон может быть оспорен только в той части, которая применена или подлежит применению в деле заявителя. Если же заявитель ставит под сомнение более широкий круг законодательных решений, нежели примененные или подлежащие применению в его конкретном деле, Конституционный Суд Российской Федерации принимает жалобу к рассмотрению только в той ее части, в которой оспариваются фактически задействованные или могущие быть задействованными в деле заявителя нормативные положения.[82]
Глава 4
Юридическая природа решений конституционного суда РФ
4.1. Решения Конституционного Суда РФ в системе источников права
При всей очевидности того факта, что Конституционный Суд РФ является важной составляющей государственно-правовой действительности России, в том числе в обеспечительном механизме прав и свобод человека и гражданина, в юридической литературе по-прежнему отсутствует единое мнение по поводу правовой природы решений Конституционного Суда РФ; весьма дискуссионным остается вопрос о том, являются ли эти решения источниками российского права.[83]
Сторонники нормативистской концепции права рассматривают в качестве единственного источника права нормативно-правовой акт и, исходя из идеи разделения властей, считают недопустимой подмену законодательных решений актами органов, осуществляющих правосудие, пусть даже и конституционное. Такой подход, на наш взгляд, не выдерживает критики, поскольку разделение властей вовсе не предполагает возможности осуществления правотворческой деятельности только законодательными органами. Достаточно отметить то обстоятельство, что ведь и исполнительные органы не выводятся из круга субъектов правотворческого процесса как особого вида юридической практики.
Конечно, роль Конституционного Суда РФ в правотворческом процессе довольно специфична, что объясняется его юрисдикционной природой, предполагающей, что назначение данного органа государственной власти прежде всего состоит в использовании и применении конституционных норм. На этом основании некоторые авторы делают заключение о том, что Конституционный Суд ни при проверке конституционности отдельных актов или их положений, ни при разрешении споров о компетенции, ни при толковании Конституции РФ не создает новых норм, а выступает соответственно в роли «блюстителя юридической строгости правовой системы, института, в определенной мере сдерживающего и дисциплинирующего законодательную и исполнительную власть в их правотворческой деятельности», выполняет функцию арбитра, традиционную для судебного органа, «раздвигает или уточняет содержание сформулированного в Конституции нормативного установления исходя из его буквы и смысла с целью наиболее точного понимания и единообразного применения толкуемого конституционного положения». В итоге решения Конституционного Суда рассматриваются лишь в качестве источника науки конституционного права, не носящего свойства нормативности.[84]
