Коллектив авторов - Полный курс уголовного права. Том II. Преступления против личности
Аналогичны функции и Высшего Арбитражного Суда РФ (ст. 127). В науке уголовного права не воспринимается предложение члена Верховного Суда РФ В. В. Демидова о придании нормативной силы постановлениям Пленума Верховного Суда РФ[80].
Таким образом, источниками уголовного права при квалификации преступлений выступают международное уголовное право, Конституция РФ и УК РФ.
Толкование уголовно-правовых норм при квалификации преступлений вызывается рядом причин. Прежде всего неясностью формулировок составов преступлений в УК, а также изменением реальной жизни закона, т. е. изменением социальной, политической, экономической обстановки его действия, вследствие чего он устаревает.
Для квалификации преступлений имеют значение следующие вопросы: а) может ли судебный прецедент иметь силу закона; б) обладает ли нормативными свойствами толкование УК Конституционным и Верховным судами; в) как не смешивать расширительное толкование уголовно-правовых норм с аналогией закона?
Один из членов Верховного Суда РФ высказался в том смысле, что судебный прецедент в российском уголовном праве выполняет роль закона и поэтому, ссылаясь на него, можно решать аналогичные дела[81]. Эту позицию в науке и в судебной практике не поддержали. Уголовное право России всегда относилось к континентальной (европейской) системе законодательства. В отличие от англосаксонской системы, в ней судебный прецедент не признается нормативным актом, обязательным для других судебных решений по аналогичным делам. Квалификация преступлений по приговорам, сходным с приговорами вышестоящих судов, является разновидностью аналогии. Согласно ч. 2 ст. 3 УК РФ «применение закона по аналогии не допускается». Логически-толковательная аналогия, сравнение используются в правоприменительном и доктринальном толковании, но не более того. Обязательной нормативной силой сравнения с решениями Верховного Суда по схожим делам при квалификации преступлений не обладают.
Относительно юридической силы постановлений Пленума Верховного Суда РФ высказывается мнение (правда, явным меньшинством исследователей), что их необходимо относить к источникам права, в том числе уголовного. Отсюда толкование обязательно для судов и при квалификации преступления. Приводятся доводы: законы нередко устаревают, а поскольку аналогия закона запрещена, источником права выступают постановления Пленума Верховного Суда, которые часто по старинке называют «руководящими» (А. Рашидов).
Единодушно отрицалась нормативная функция постановлений Верховного Суда в 60-е годы XX в. (А. С. Шляпочников, Н. Д. Дурманов). Затем это мнение стало оспариваться (А. В. Наумов, А. И. Рарог). Отдельные современные авторы считают, что Верховный Суд и поныне создает правовые нормы. А. В. Мадьярова убеждена, что выбор одного из нескольких соответствующих закону вариантов понимания (уточнения, развития) нормы всегда является не толкованием, а созданием новой нормы права[82].Попытки разделять обязательный и руководящий характер постановлений Пленума Верховного Суда РФ не проясняют вопроса об их нормативности. Статья 3 Закона СССР от 30 ноября 1969 г. «О Верховном Суде СССР» так и называлась «Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР». Согласно ей Верховный Суд Союза ССР изучал и обобщал судебную практику, анализировал судебную статистику и давал руководящие разъяснения судам по вопросам применения законодательства, возникающие при рассмотрении судебных дел. Руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда СССР были обязательны для судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение. Некоторые юристы предлагают использовать такую формулировку и в новом законе о Верховном Суде РФ, который до сих пор не принят[83].
Большинство исследователей проблемы судебной практики как источника права правомерно отказывают постановлениям Верховного Суда РФ в нормативном и руководяще-обязательном статусе. В ст. 126 Конституции РФ четко сказано, что Верховный Суд «дает разъяснения по вопросам судебной практики». Нормативное толкование правомочна осуществлять лишь Государственная Дума РФ. Иное решение, предлагаемое в действующем Законе «О судопроизводстве РСФСР» 1981 г., как противоречащее Основному закону РФ недействительно. В нем дословно воспроизводилась приведенная выше ст. 3 Закона СССР от 30 ноября 1979 г. «О Верховном Суде СССР».
Действующие постановления Пленумов Верховных Судов СССР и РФ при всей их ненормативности и необязательности при применении УК РФ, безусловно, выполняют важнейшую функцию стабилизации судебной практики и минимизации квалификационных ошибок. Суды и теоретики тщательно их изучают и используют в профессиональной деятельности.
При квалификации преступлений возникает ряд сложностей, связанных с использованием постановлений Пленума Верховного Суда РФ. Как, к примеру, надлежит квалифицировать преступление в случаях расхождения между толкованием высшего судебного органа и Уголовным кодексом? Казалось бы, ответ однозначен – только по закону. «Суд, установив при рассмотрении дела несоответствие акта государственного или иного органа закону, принимает решение в соответствии с законом» (ч. 2 ст. 120 Конституции РФ). Однако судебная практика часто отдает предпочтение постановлениям Пленума Верховного Суда РФ. Приведем известный пример с квалификацией группового совершения преступлений, когда только один субъект достиг возраста уголовной ответственности, а остальные были моложе. Так, п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1960 г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» предлагал судам квалифицировать эти преступления как совершенные группой, независимо от того, что остальные участники преступления в силу ст. 10 УК РСФСР (ст. 20, 21 УК РФ) или по другим предусмотренным законом основаниям не были привлечены к уголовной ответственности.
Такое же толкование давалось в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 апреля 1992 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании». Несмотря на критические публикации, Верховный Суд, а за ним все суды России квалифицировали совершение преступлений группой с одним по возрасту субъектом. Уголовному закону такая практика явно противоречила. И лишь в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» толкование норм о субъекте преступления в группе приведено в соответствие с УК. Пункт 9 постановления гласит: «Необходимо иметь в виду, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК) или невменяемости (статья 21 УК), не создает соучастия»[84].
Аналогичное положение сложилось с толкованием Верховным Судом признаков группы без предварительного сговора. По делам об умышленном убийстве он требовал соисполнительства от всех членов группы, даже если лишение жизни осуществлялось одним орудием преступления – пистолетом, топором, палкой. Приговоры судов, которые толковали группу строго по предписанию ч. 2 ст. 35 УК, отменялись вы шестоящими судебными инстанциями. Согласно закону для квалификации группы с предварительным сговором достаточно достижения согласия между ее членами о совершении уголовно наказуемого деяния и чтобы оно произошло до начала совершения преступления. Организационно-техническое разделение ролей, при котором только один член группы непосредственно исполняет состав преступления, не исключает наличия группы. Так и было признано постановлением Верховного Суда РФ 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве». Однако в постановлениях и определениях по конкретным делам один за другим Верховный Суд отменяет приговоры, считая квалификационной ошибкой признание группы без непосредственного соисполнительства. Тем самым смешивались два вида преступной группы: простая группа – групповое соисполнительство и группа по предварительному сговору. Верховный Суд сам допускал очевидную квалификационную ошибку.
Например, по делу С. и др. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ определила, что «в совершении преступления, предусмотренного п. “н” ст. 102 (п. “ж” ч. 2 ст. 105 УК РФ), виновными могут быть признаны только те лица, которые принимали непосредственное участие в лишении жизни потерпевшего, т. е. содействовавшие совершению указанного преступления путем применения в отношении потерпевшего какого-либо физического насилия. Организаторы этого преступления, подстрекатели и пособники, непосредственно не причинявшие физического насилия к потерпевшему на момент лишения его жизни, не могут быть ответственны за совершение умышленного убийства по предварительному сговору группой лиц. Само по себе наличие сговора на совершение убийства при осуществлении преступного умысла одним лицом нельзя признать достаточным для осуждения за убийство как совершенное группой лиц»[85].
