Александр Коробеев - Транспортные преступления
Среди последствий транспортных преступлений в соответствующих статьях УК фигурируют: средней тяжести и тяжкий вред здоровью, смерть одного или нескольких потерпевших, крупный ущерб.
Одним из обязательных признаков объективной стороны транспортных преступлений является причинная связь между деянием (в основном в виде нарушения соответствующих правил безопасности) и наступившими в результате последствиями. Неправильное установление причинной связи является одной из наиболее распространенных ошибок при расследовании и рассмотрении дел данной категории. Спорным остается вопрос о причинных связях в транспортных преступлениях и в теории уголовного права[76].
Причинную связь в транспортных преступлениях следует считать установленной во всех случаях, когда нарушение соответствующих правил предшествовало наступлению вредного результата, было необходимым условием его наступления и либо создало реальную возможность его наступления, либо превратило такую возможность в действительность.
Во взаимосвязи элементов составов транспортных преступлений особое место занимает субъективная сторона, Отдельные виды транспортных преступлений характеризуются наличием вины в форме умысла (ст. 166, 211, 227, 265, 267, 270, 271 УК). Субъективная сторона ряда других преступлений (ст. 263, 264, 266, 268, 269 УК) имеет сложный характер, во многом обусловленный сложным характером их объективной стороны.
Представляя собой по форме материальные составы, эти преступления предполагают выяснение психического отношения виновного лица как к общественно опасному деянию (нарушению различных правил безопасности, действующих на транспорте), так и к наступившим в результате последствиям.
Формы вины по отношению к нарушениям действующих на транспорте правил и вызванным ими последствиям могут совпадать. В указанных случаях субъективную сторону транспортных преступлений характеризует единая, внутренне однородная форма вины, причем только в виде преступной небрежности. Однако в судебной практике такие случаи встречаются достаточно редко.
Так, по изученным нами уголовным делам единая форма вины была отмечена лишь у 12,6 % осужденных за преступные аварии на морском, у 13,1 % – на воздушном, у 13,7 % – на железнодорожном, у 12,9 % – на автомобильном и городском электротранспорте. Значительно чаще можно встретить неоднородное психическое отношение субъекта к указанным выше элементам объективной стороны составов транспортных преступлений, что характерно для так называемой смешанной вины. По нашим данным, смешанная форма вины имела место у 87,4 % осужденных за преступления на морском, у 86,9 % – на воздушном, у 86,3 % – на железнодорожном, у 87,1 % – на автомобильном и городском электротранспорте. Наши данные в этой части подтверждаются результатами исследований других ученых (А. И. Плотникова, А. И. Чучаева, И. В. Скирского, Б. А. Куринова, Д. Б. Ахмедова и др.).
В транспортных преступлениях имеется сложный деликт: умышленное административное или дисциплинарное правонарушение и неосторожное причинение последствий, криминализирующих его. Умышленная вина лица при нарушении правил безопасности является составной частью его уголовно-правовой вины в совершении транспортного преступления. Смешанная вина потому и носит такое название, что характеризуется неоднородностью психического отношения к действию и его последствиям. Предложенная трактовка субъективной стороны транспортных преступлений не только поддерживается уголовно-правовой доктриной[77], но и разделяется судебной практикой.
Так, одно из извлечений по уголовным делам, опубликованных в Бюллетене Верховного Суда России озаглавлено следующим образом: «Ответственность по ст. 211 УК РСФСР наступает при доказанности вины в нарушении правил дорожного движения»[78]. По другому делу Верховный Суд РФ подчеркнул: «… Органы следствия и суд не установили доказательств, подтверждающих вину Г. в нарушении Правил дорожного движения»[79].
В случае отсутствия отмеченной выше неоднородности деяние в целом будет либо умышленным, либо неосторожным. Однако, поскольку действующее уголовное законодательство знает деление вины лишь на две формы (умысел и неосторожность), возникает необходимость четко определить, умышленную или неосторожную вину предполагают составы изучаемых преступлений в целом.
Применительно к транспортным преступлениям единственно верной представляется точка зрения, согласно которой такие преступления следует признать неосторожными. Ее разделяет и судебная практика. Пленум Верховного Суда СССР в своем постановлении от 6 октября 1970 г. «О судебной практике по делам об автотранспортных преступлениях» прямо указал, что транспортные преступления «должны рассматриваться как совершенные по неосторожности, поскольку субъективную сторону этих деяний определяет неосторожное отношение лица к возможности наступления общественно опасных последствий при нарушении им правил безопасности движения или эксплуатации транспортных средств»[80].
Субъектами транспортных преступлений могут быть лица, которые либо управляли транспортными средствами, либо занимались их эксплуатацией или ремонтом, либо находились в сфере действия транспортных средств и были обязаны соблюдать установленные правила безопасности. Уголовной ответственности за транспортные преступления подлежат только вменяемые, достигшие установленного законом возраста лица. По общему правилу ими являются лица, достигшие 16-летнего возраста. За приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст. 267 УК) ответственность установлена с 14 лет. Субъектами ряда транспортных преступлений могут быть признаны лица, достигшие 18 лет или даже более зрелого возраста (ст. 270 УК).
Таким образом, исследование особенностей отдельных транспортных преступлений позволяет выявить признаки, присущие им всем: у них единый родовой объект, много общего в признаках объективной и субъективной сторон преступления, все они совершаются в определенной сфере деятельности как результат взаимодействия человека с транспортным средством. Есть некоторое сходство причин и условий, вызывающих сходные виды транспортных преступлений. Наличие общих признаков и свойств дает возможность интегрировать их и на этой основе сконструировать общее понятие транспортных преступлений. Суммируя все изложенное, транспортные преступления в самой общей форме можно определить как предусмотренные уголовным законом и совершаемые виновно общественно опасные деяния (действия или бездействие), посягающие на общественные отношения в сфере безопасного функционирования (движения и эксплуатации) транспортных средств и повлекшие наступление вредных последствий либо создавшие угрозу их наступления.
§ 3. Транспортные преступления и транспортные проступки
Для построения системы транспортных преступлений на основе их общего понятия необходимо предварительно разграничить транспортные преступления и административные проступки в сфере безопасного функционирования транспорта, поскольку и те, и другие образуют в своей совокупности класс транспортных правонарушений. Для решения этой проблемы прежде всего следует определить понятия «преступление» и «проступок». На современном этапе развития уголовно-правовой политики эта проблема приобретает особую остроту в связи с дальнейшей дифференциацией ответственности, отчетливо прослеживающейся тенденцией к гуманизации уголовной репрессии, необходимостью декриминализации целого ряда преступлений (в том числе и транспортных) и перевода их в разряд административных проступков. В связи с проведением судебно-правовой реформы и уголовное и административное законодательство в очередной раз кодифицированы, поэтому большое значение имеет правильное установление факторов, которые позволяют отграничивать друг от друга различные виды правонарушений.
Ошибка, допущенная из-за неправильно избранного критерия разграничения преступлений и административных проступков, может дорого стоить государству, поскольку, объявляя проступком деяние, фактически обладающее общественной опасностью преступления, законодатель лишает определенные общественные отношения достаточно эффективной правовой защиты и тем самым ставит государство и его граждан под угрозу нарушения их законных прав и интересов. Не меньший (если не больший) ущерб государство несет и в том случае, когда криминализации подвергаются деяния такой степени общественной опасности, которая не позволяет расценивать их как преступления. Наконец, объективно существующее (но не учитываемое законодателем в силу неразработанности упомянутого критерия) различие между однородными видами правонарушений может привести (и нередко приводит) к ситуациям, когда в уголовном законодательстве длительное время сохраняются нормы об ответственности за преступления, давно нуждающиеся в декриминализации.
