Олег Кутафин - Субъекты конституционного права Российской Федерации как юридические и приравненные к ним лица. Монография
Д. В. Пятков полагает, что государство не может оставить публичную власть за пределами гражданских правоотношений, поскольку таким образом в гражданских правоотношениях оно лишается своего сущностного признака, перестанет быть государством. Однако, сохраняя публичную власть, государство не может ее использовать, в связи с чем он ставит вопрос: для чего государству публичная власть в гражданском правоотношении, если оно этой властью не должно пользоваться? Кроме того, само по себе наличие государства среди субъектов гражданского права трудно совместить с признанием равенства участников гражданских правоотношений, поскольку другие субъекты гражданского права не обладают столь ярким символом юридического неравенства, как публичная власть.
«Вряд ли можно оправдать, – пишет Д. В. Пятков, – сохранение указанного противоречия. Оно должно быть устранено, как и всякое другое, вызванное несовершенством теории и законодательства. В данном случае устранить противоречие можно одним из трех способов:
модифицировать теорию государства, отказавшись от публичной власти как неотъемлемого признака государства;
должным образом отразить в учении о гражданском правоотношении тот факт, что равенство участников гражданского оборота лишь презумпция, опровергаемая одним только вступлением государства в гражданские правоотношения;
найти замену государству как субъекту права, выражающему публичный интерес в гражданских правоотношениях. Выбор этого способа требует в некоторой степени изменить представления о субъектах права, но он не колеблет устои ни государственного, ни гражданского права, в полной мере может сочетаться и с конституционным принципом равного признания и равной защиты всех форм собственности, и с основными началами гражданского законодательства. Поэтому такой способ является наиболее предпочтительным»[127].
Д. В. Пятков предлагает различать публично-властную организацию – собственно государство, наделенное функцией принуждения и не решающее хозяйственных вопросов и хозяйственную публичную организацию – то, что мы сегодня привыкли называть «государство как собственник». Он категорически отказывается признавать собственно государственную составляющую за данной функцией, поскольку в рамках указанной деятельности заведомо исключаются априорное возвышение одного лица над другим, презумпция отношений «власти-подчинения». При этом принципиальным элементом предлагаемого подхода является то, что хозяйственные публичные организации, в отличие от государства, не обладают публичной властью и суверенитетом.
Д. В. Пятков предлагает распространить этот свой подход не только на государства, т. е. Российскую Федерацию и республики в ее составе, но и на другие субъекты Федерации, поскольку у них, как и у государств, имеется публичная власть, а также на муниципальные образования, в деятельности которых признается публично-властное начало.
Таким образом, Российская Федерация и другие публично-правовые образования как публично-властные организации будут участвовать только во властеотношениях, а одноименные хозяйственно-публичные организации – только в гражданских правоотношениях. «Конституционный принцип равного признания и равной защиты всех форм собственности, основные начала гражданского законодательства позволяют усомниться в том, что совпадение наименований публично-властных организаций и некоторых субъектов гражданского права означает тождество этих лиц… Случается, несколько человек обладают не только одинаковой фамилией, но и одинаковым именем и отчеством. Ничто при этом не препятствует утверждать, что перед нами различные, хотя и однотипные, субъекты права»[128].
Таким образом, по мнению Д. В. Пяткова, Российская Федерация, участвующая во властеотношениях, и Российская Федерация, участвующая в гражданских правоотношениях, – это различные, хотя и одноименные, субъекты права. А это значит, что с правовой точки зрения, поддерживаемой Д. В. Пятковым, в нашей стране существует, как минимум, две Российские Федерации, два Алтайских края, две Свердловские области и т. д.
С этим трудно согласиться даже в интересах создания новой, самой прогрессивной теории участия государства в гражданских правоотношениях. Создается впечатление, что представление о государстве как о «двуликом» субъекте выглядит куда более реалистичным, чем представление об одном и том же государстве как о двух различных субъектах права. Это тем более очевидно, что, вступая в различные правоотношения, государство «оставляет» публичную власть за пределами не только гражданских, но и многих других правоотношений. Например, согласно Конституции РФ (п. 5 ст. 66) статус субъекта Федерации может быть изменен по взаимному согласию Российской Федерации и ее субъекта. В этот случае речь не идет о каких-либо властеотношениях. В Конституции РФ (п. 3 ст. 66) говорится, что по представлению законодательных и исполнительных органов автономной области. автономного округа может быть принят федеральный закон об автономной области, автономном округе. Такого рода отношения также не носят характер властеотношений, поскольку никакой властью над Российской Федерацией ни автономная область, ни автономный округ не обладают.
Впрочем, Д. В. Пятков и сам признает: «Воздействие со стороны государства на общественные отношения не сводится только к принуждению. В отношениях с государством возможен даже договор»[129]. Тем не менее он рассматривает принуждение в качестве важнейшего признака самого государства как участника общественных отношений, исключающим его участие на равных основаниях с другими субъектами гражданских правоотношений. «Какой бы способ действий ни был избран государством, – полагает он, – какую бы функцию ни выполняло государство в каждом данном случае, оно всегда остается публично-властным субъектом, уполномоченным на легализованное насилие»[130].
Говоря о характере гражданской правоспособности государства, следует согласиться с С. Н. Братусем, который справедливо считал, что, вступая в гражданские правоотношения, государство добровольно ограничивает свой иммунитет. Поэтому для существования так называемой властной гражданской правоспособности нет никаких оснований[131].
Думается, что выбор формы проявления своей правосубъектности для конкретных правоотношений происходит не по усмотрению самого государства, а зависит от существа правоотношений, в которые вступает государство.
Представляются абсурдными попытки Д. В. Пяткова доказать, что общие положения гражданского законодательства о лицах сегодня не позволяют вообще вести речь о государстве как о субъекте гражданского права. «Именно Конституцией РФ установлено равенство всех форм собственности, а значит, равенство собственников во владении, пользовании и распоряжении имуществом (ст. 8). К принятию Конституции РФ, – пишет он, – государство отношения не имеет, как не имеет отношения к принятию собственного учредительного акта особая правосубъектная организация (организация как субъект права появляется после оформления учредительных документов). В отличие от предыдущих конституций, действующая Конституция РФ принята всенародным голосованием. Самоограничение государства заменено ограничением со стороны общества. Такое ограничение выражается не в том, что государство лишается каких-то возможностей в момент вступления в гражданские правоотношения, а в том, что оно в эти отношения не допускается, сохраняя за пределами гражданских правоотношений все свои признаки»[132].
Если даже согласиться с Д. В. Пятковым, видимо, плохо понимающим разницу между государством и «любой правосубъектной организацией», то все равно возникает вопрос: о каком государстве он ведет речь? Если о Российской Федерации, на которую он ссылается, то как быть с другими государствами-республиками в составе Федерации, конституции которых не приняты всенародным голосованием и, следовательно, самоограничения которых не заменены ограничением со стороны общества, но которые тоже участвуют в гражданских правоотношениях?
«Российская Федерация, субъекты РФ и муниципальные образования в гражданском праве именуются не государства, не какие-либо иные публично-властные организации, а организации, объединения людей, публичной властью не обладающие, наделенные имуществом на праве собственности и гражданской правосубъектностью. Эти организации можно обозначить общим для них термином – хозяйственные публичные (публично-хозяйственные) организации. Российская Федерация и другие хозяйственные публичные организации – это юридические лица, созданные населением соответствующей территории (России в целом, республики, края, области, города, районы и т. п.) с целью обеспечения благоприятных материальных, организационных и прочих условий для удовлетворения общественных инициатив, достижения общественных целей, посредством участия в гражданских, иных имущественных и неимущественных правоотношениях»[133].
