Нина Царева - Оперативно-розыскная деятельность: совершенствование форм вхождения ее результатов в уголовный процесс
В соответствии со ст. 15 Конституции РФ понятие фактических данных, полученных с нарушением закона, которое упоминается в ст. 75 УПК РФ, в определенных случаях нуждается в расширительном толковании, так как в процессе производства по некоторым уголовным делам негативные последствия вызывают не только нарушения положений российского законодательства, но и норм международного права и международных договоров. Последние с вступлением в силу Конституции РФ признаются основной частью правовой системы России (ст. 15 Конституции РФ) и, следовательно, подлежат применению при расхождении между ними и внутренним законодательством. Между тем нормы международного права регулируют некоторые процессуальные отношения, которые отсутствуют в УПК РФ. Например, международная Конвенция против пыток, других бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения дает четкие характеристики запрещенного поведения.
С учетом характера дела следователь или суд, как отмечает Г.М. Миньковский, могут прийти к выводу о необходимости при решении вопроса о допустимости доказательств использовать нормы международного права и международных договоров[113].
Отвечая на вопрос о допустимости того или иного доказательства, судам следует руководствоваться разъяснениями, содержащимися в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» от 31 октября 1995 г. № 8. В случае признания доказательства полученным с нарушением закона суд должен мотивировать свое решение об исключении его из совокупности доказательств по уголовному делу, указав, в чем выразилось нарушение закона. При этом необходимо иметь в виду, что Пленум Верховного Суда РФ в постановлении «О судебном приговоре» обратил внимание на то, что ст. 50 Конституции РФ имеет значение для всех судов.
Требование Конституции РФ и УПК РФ о недопустимости доказательств, полученных с нарушением закона, направлено на преодоление получивших распространение (особенно в досудебных стадиях процесса) нарушениях уголовно-процессуального закона при собирании доказательств, в том числе связанных с ограничением и ущемлением конституционных прав и свобод граждан.
Результаты ОРД могут представляться в орган дознания, следователю или в суд, в производстве которого находится уголовное дело, а также использоваться в доказывании в соответствии с нормами уголовно-процессуального законодательства, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. Представление результатов ОРД в эти органы осуществляется на основании постановления руководителя органа, осуществляющего ОРД, в порядке, предусмотренном ведомственными нормативными актами (ст. 11 ФЗ об ОРД).
Пленум Верховного Суда РФ, обобщив соответствующую практику, установил следующее. Результаты оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также с проникновением в жилище против воли проживающих в нем лиц (кроме случаев, установленных федеральным законом), могут быть использованы в качестве доказательств по делам лишь тогда, когда получены по разрешению суда на проведение таких мероприятий и проверены следственными органами в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством.
По авторитетному мнению Верховного Суда РФ, доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом, либо в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами.
В соответствии с ч. 2 ст. 48 Конституции РФ и на основании УПК РФ каждый задержанный, заключенный под стражу, имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, а каждый обвиняемый в силу указанной конституционной нормы и на основании УПК РФ имеет право пользоваться услугами адвоката (защитника) с момента предъявления обвинения. При нарушении этого конституционного права все показания задержанного, заключенного под стражу, обвиняемого и результаты следственных действий, проведенных с его участием, должны рассматриваться судом как доказательства, полученные с нарушением закона.
Если подозреваемому, обвиняемому, его супругу или близким родственникам при дознании или на предварительном следствии не было разъяснено конституционное положение о том, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга или близких родственников, показания этих лиц должны признаваться полученными с нарушением закона и не должны являться доказательствами виновности. В недавнем прошлом это демократическое требование систематически нарушалось.
Опираясь на правовые нормы (ст. 50 Конституции РФ и ст. 75 УПК РФ) лицо, производящее дознание, следователь, прокурор, судья, суд вправе своим постановлением или определением по своей инициативе или по ходатайству обвиняемого, его защитника или законного представителя потерпевшего исключить из числа доказательств те из них, которые получены с нарушением закона.
Однако институт недопустимых доказательств не одно десятилетие существовал и до принятия ст. 75 УПК РФ и ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, ибо уголовно-процессуальный закон строго регламентировал порядок получения информации о фактах из установленных средств доказывания. Если сведения, имеющие отношение к делу, получены в предусмотренной законом процессуальной форме, но с нарушением порядка их вовлечения в процесс, они не могут быть положены в обоснование решения как доказательства.
Так, ст. 264 УПК РФ предусматривает удаление свидетеля до начала его допроса из зала судебного заседания, а ст. 278 обязывает суд (судью) предупреждать свидетеля о его ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний. В соответствии с законом (ст. 283 УПК РФ) только суд (судья) может назначить эксперта и определить окончательный круг вопросов, по которым требуется его заключение.
Ходатайства лиц, участвующих в деле, об истребовании дополнительных (новых) доказательств разрешаются определением суда, постановлением судьи после заслушивания мнения прокурора и других лиц, участвующих в деле (ст. 271).
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебном приговоре» разъясняется, что приговор может быть основан лишь на тех доказательствах, которые были непосредственно исследованы в судебном заседании. С учетом указанного требования закона суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на собранные по делу доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания. Ссылка в приговоре на показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, данные при производстве дознания, предварительного следствия или в ином судебном заседании допустима только при оглашении этих показаний судом.
Вопрос о достоверности того или иного источника доказательств или самого доказательства может быть поставлен только в том случае, если доказательство (или источник) является допустимым, и в то же время допустимое доказательство ничего не докажет либо приведет к ошибочным выводам, если не будет достоверным[114].
Таким образом, допустимость и достоверность — пересекающиеся понятия. Многие правила допустимости призваны гарантировать, максимально обеспечивать достоверность доказательств. Это, например, требование получения доказательств из строго определенных источников (ч. 2 ст. 73 УПК РФ), недопустимость показания свидетеля, не могущего указать источник своей осведомленности (ч. 2 ст. 75), недопустимость заключения эксперта, заинтересованного в исходе дела или некомпетентного (ст. 70).
Важным требованием достоверности вывода в уголовном процессе является его доказанность. Известен целый ряд высказываний ученых-юристов, допускающих существование истин, которые не доказаны, существуют как бы сами по себе[115]. Истина вполне может существовать автономно. Она действительно ни от кого и ни от чего не зависит. Достоверный же вывод сам по себе существовать не может, он должен быть доказан. Исходя из этого, следует признать ошибочным мнение В.Д. Арсеньева, утверждающего, что «истинное знание может быть как достоверным (доказанным), так и вероятным (недоказанным), ложное — вероятным и доказанным (достоверное заблуждение)»[116].
