Коллектив авторов - Руководство для государственного обвинителя
Как известно, суд должен выяснить мнение прокурора по поводу удовлетворения ходатайств, заявленных другими участниками процесса. Чтобы не допустить ошибки в оценке таких ходатайств, в том числе и защитника, прокурору требуется всесторонне осмыслить каждое из них.
Практика свидетельствует, что не всегда ходатайства, особенно заявленные стороной защиты, действительно служат поиску истины по делу. Нередко, прикрытые внешне позитивными соображениями, они имеют деструктивные, и поэтому тщательно скрываемые цели, например: затянуть судебное следствие, сделать его максимально конфликтным, придать отдельным неточностям, оговоркам, несущественным ошибкам значение серьезных противоречий, скомпрометировать личность, а тем самым и показания субъекта – источника обвинительной информации (чаще всего – потерпевшего), стремясь неправомерно уменьшить в глазах суда степень опасности действий своего подзащитного. Так, на фоне голословного недоверия заключению эксперта защитник может заявить ходатайство о назначении повторной экспертизы в расчете на оправдывающие подсудимого выводы нового эксперта или о допросе в суде новых свидетелей по делу, скажем, об изнасиловании, которые будут отрицательно (пусть даже объективно) характеризовать моральный облик потерпевшей, «обесценивая» тем самым факт ее изнасилования.
Тактические задачи для государственного обвинителя в подобных ситуациях разнообразны. В первую очередь, оценив содержание и аргументацию заявленного ходатайства, следует решить, нет ли каких-либо иных, скрытых целей, которых надеется достичь заявитель ходатайства. И если таковые просматриваются (прежде всего, по результатам изучения материалов дела), то их нужно попытаться нейтрализовать, высказав мнение о нецелесообразности удовлетворения данного ходатайства. Обосновывать мнение следует не только критической оценкой аргументов заявителя, но и анализом тех нежелательных последствий, которые принесло бы судебному следствию удовлетворение ходатайства. Именно этим будет обеспечиваться всесторонность подхода к оценке того или иного ходатайства.
Но при этом возникает вопрос: где и каким образом получить материал для критики ходатайства, заявленного стороной защиты. Поскольку по закону государственный обвинитель имеет право на высказывание мнения по поводу заявленных ходатайств, то, естественно, он не может быть лишен права разобраться в информации, приводимой заявителем. Иными словами, на предложение председательствующего высказать свое мнение по поводу заявленного, например защитником, ходатайства прокурор может ответить, что аргументы, приведенные заявителем, ему представляются неубедительными, в связи с чем он (прокурор) хотел бы задать заявителю несколько вопросов, связанных с ходатайством. Суду ничего не остается (чтобы самому не задавать таких вопросов), как разрешить прокурору провести этот «микродопрос». И тут уже от прокурора – его опыта, профессионализма и, в частности, тактического мастерства – зависит получение необходимого критического материала для обоснования своего мнения о нецелесообразности удовлетворения заявленного ходатайства.
Практика показывает, что вокруг ходатайств об истребовании вещественных доказательств или документов обычно особой тактической борьбы не происходит. При очевидной значимости конкретных вещественных доказательств или документов для уяснения истины по делу ходатайства об их истребовании в суд подлежат удовлетворению, кем бы они ни заявлялись.
Однако если из материалов, изученных в процессе подготовки к участию в судебном разбирательстве, видно, что такого рода вещественные доказательства или документы имеются, прокурор должен сам заявить ходатайство об их истребовании. Этим он лишит тактического преимущества адвоката и подчеркнет свою объективность, стремление к обеспечению всесторонности и полноты исследования всех обстоятельств дела.
При невысоком уровне значимости таких доказательств и документов судьба ходатайств об их истребовании решается с учетом главным образом технических трудностей их доставки в суд. Если эти трудности невелики, то удовлетворение такого ходатайства допустимо; если же очень обременительны (в силу, например, больших габаритов или веса вещественных доказательств либо большого количества документов), то, скорее всего, удовлетворение ходатайства нецелесообразно.
Однако государственному обвинителю не следует чрезмерно увлекаться тактической борьбой с ходатайствами стороны защиты. Тому есть ряд причин.
Во-первых, не стоит растрачивать силы и тактический потенциал по мелочам, ибо значение выигрыша в рассматриваемых вопросах ничтожно по сравнению с тактической значимостью даже частных успехов при судебном исследовании доказательств.
Во-вторых, заранее трудно безошибочно предугадать, какое ходатайство окажется полезным в поиске истины, а какое – нет. Для такого предвидения просто бывает недостаточно исходной информации. Дейл Карнеги писал, что половиной своих ошибок человечество платит за то, что принимает решения при недостаточной информации.
И в-третьих. Слишком частые попытки обвинителя «задавить» ходатайства других участников процесса вряд ли будут свидетельствовать об его объективности. Если к тому же многие из этих попыток окажутся безрезультатными, то он существенно подорвет свой авторитет, причем в самом начале процесса, а это может затруднить достижение успеха в последующем, ибо чем больше суд сомневается в объективности прокурора, тем сложнее убедить его в правильности позиции обвинения, отстаиваемой государственным обвинителем в суде.
Определенные тактические проблемы возникают и при разрешении судом в подготовительной части судебного заседания вопроса о возможности (или невозможности) рассмотрения уголовного дела в случае неявки кого-либо из намеченных к участию в деле лиц (ст. 272 УПК РФ).
Рассмотрим эту проблему подробнее, так как решение суда продолжить рассмотрение дела или отложить его имеет большое тактическое значение.
Касаясь вопроса об отложении судебного разбирательства по причине неявки потерпевшего или важного свидетеля, следует учитывать возможные негативные последствия такого решения.
Факт отложения судебного заседания может вызвать недовольство явившихся в суд свидетелей необходимостью вторично являться в суд. Заявление кого-либо из них, например, о том, что он не намерен «таскаться по этим судам», может получить аналогичный отклик в сознании других и повлечь групповую неявку на повторное заседание суда. Кроме того, заинтересованные лица могут намеренно провоцировать свидетелей обвинения на очередную неявку с целью добиться повторного срыва разбирательства.
Важно и другое. В период действия срока отложения производства по делу в жизни кого-либо из его участников могут произойти события, объективно срывающие либо их повторную явку в суд, либо явку другого, ранее являвшегося участника (командировка, болезнь). Но может произойти и худшее – гибель, смерть лица, подлежащего допросу в суде.
Названные негативные моменты являются достаточно очевидными. Вместе с тем проблема выбора лучшего решения при неявке кого-либо из участников судопроизводства имеет и более серьезные аспекты, связанные с тактической борьбой сторон в судебном процессе.
Формируя свое мнение по данному вопросу, прокурор должен иметь в виду следующее принципиальное положение: отложение судебного разбирательства по делу, как правило, невыгодно стороне обвинения и, напротив, очень выгодно стороне зашиты, особенно при длительном сроке отложения или нескольких подряд отложениях. Это положение обусловливается целым рядом специфических обстоятельств.
Во-первых, еще раз отметим, что окончание досудебного расследования означает завершение органом расследования собирания доказательств и тем самым «консервацию» доказательственной базы обвинения. Защитник же, изучивший материалы уже завершенного расследования, по существу, может только намечать, а затем и организовать собирание оправдывающих подзащитного доказательств. И, как ни странно, находит их.
Странно потому, что обстоятельства, оправдывающие обвиняемого, если они реально имели место при совершении им преступления, непременно попали бы в орбиту досудебного расследования и стали бы предметом всестороннего исследования и объективной оценки со стороны следователя, а потом еще и прокурора. К этому следует добавить, что в ходе двухмесячного, а то и более длительного досудебного расследования преступления участвует и защитник обвиняемого, призванный отыскивать и представлять следователю оправдывающую его подзащитного информацию.
Казалось бы, ясно, что миновать стадию досудебного расследования любая оправдывающая обвиняемого информация не может. Поэтому попадать в руки защитникам после завершения досудебного расследования она может лишь в редчайших, исключительных случаях.
