Марк Энтин - Россия и Европейский Союз в 2011–2014 годах. В поисках партнёрских отношений V. Том 1
После истории с Кипром у многих с глаз спала пелена. ЕС кому-то ставится в пример? ЕС кого-то пытается поучать? ЕС выдается за идеал? Побойтесь Бога – о чем таком теперь можно говорить после демонстрации Брюсселем двурушничества и откровенного попрания элементарных норм права, морали и солидарности ради конъюнктурных политических выгод[95] (как описывается в материале «Кипрское эхо в России» из рубрики «Взгляд из Москвы»).
По сути, отмечается в ряде статей номера, произошло спонтанное перерождение ЕС (в чем именно, разъясняется в статье «Что сломалось после кипрского выкупа» из рубрики «Тенденции и прогнозы»). Союз уже не тот, что был вчера. Из постмодерна он откатился в домодернистскую эру, когда господствовали принципы «своя рубашка ближе к телу» и «спасение утопающего – дело рук самого утопающего». В ЕС возникли две зоны евро: одна – со свободным его обращением, вторая – с ограниченным (как указывается в материале «Возникнет ли на Кипре «черный рынок» евро» из раздела «Тенденции и прогнозы»). ЕС распался, с точки зрения осознания своих интересов, тоже на несколько зон (об этот несколько ниже). И кто, что и сколько значат в ЕС, тоже стало по окончании эпопеи с кипрским вариантом «грабь награбленное» намного яснее.
Причем, если вы подумаете, уважаемые коллеги, что в материалах выпуска дается слишком уж обидная критика сотворенного ЕС или что кто-то перегибает палку, то будете неправы. В самых респектабельных ведущих мировых СМИ вы найдете гораздо более хлесткие оценки. Так, некоторые комментаторы в эпизоде с Кипром усматривают недостаточно четко проведенную антироссийскую кампанию. Мол, надо было сработать лучше, четче, скоординированнее, чтобы никакие российские олигархи не успели вытащить с острова свои деньги.
Другие усматривают в нем начало конца ЕС. Логика размышлений, которой они придерживаются, примерно такая. Смерть любой международной структуры занимает длительное время. Распад происходит постепенно. Скольжение к дезинтеграции вначале трудно заметить. Только потом, с годами, все всем становится ясно. Пообещав предпринять все, что только потребуется, для спасения евро, глава Европейского центрального банка Марио Драги оказал ЕС и еврозоне медвежью услугу. Да, в краткосрочной перспективе он стабилизировал европейскую валюту. Но не в долгосрочной. До сделанных им обещаний, когда, чтобы спасти свою шкуру, надо было идти на колоссальные жертвы, национальные элиты были готовы запускать самые болезненные структурные реформы. Им просто некуда было деться.
ЕЦБ дал всем индульгенцию. Сразу же стало возможным отбрыкиваться, скалить зубы, перебрасывать бремя спасения еврозоны на других. Вместо проведения настоящих жизненно необходимых реформ начались политиканство, заигрывание с электоратом, поиски виновного, споры по поводу проводимого ЕС политического и социально-экономического курса и т. д. Безответственность, отход от курса на осуществление радикальных реформ – это и есть симптомы глубоко запущенной болезни, спастись от которой уже не получится.
Политическим элитам, пишет участник проекта «Управление глобальным порядком» из Бруклинского института Томас Райт, больше не нужно поступать по максиме, некогда сформулированной Уинстоном Черчиллем: «иногда нам надо делать не только все то, что в наших силах, но и то, что требуется». Правительства региона перестали проводить политику, необходимую для того, чтобы европейская валюта оставалась состоятельной. Германия опустила руки, отказавшись лоббировать включение в учредительные договоры ЕС положений о более тесном политическом и фискальном союзе. От банковского союза на самом деле остались рожки да ножки. Надзор за финансовыми институтами – это одно, а объединение долгов – совсем другое. Решения по наиболее сложным пунктам долгосрочной повестки дня отложили на завтра, ограничившись лишь сиюминутными решениями.
Апофеоз наступил, когда лидеры ЕС и еврозоны решились на проведение крайне странной и неудачной операции по спасению Кипра. Это знаковое событие. Оно явилось первым реальным проявлением дезинтеграции. По некоторым важнейшим параметрам островное государство оказалось выкинутым из еврозоны. Момент истины, по всей видимости, настанет, когда к власти в одном из периферийных государств региона придут круги, которые не только на словах, но и на деле приступят к реализации мандата на то, чтобы не поддаваться диктату Брюсселя и Берлина, полученного от народа. И в Италии, и в Греции ЕС был уже в двух шагах от этого. Так что, если Союз и впредь будет ограничиваться полумерами, предупреждают вполне нейтральные сторонние наблюдатели, ему не избежать дальнейшей дезинтеграции[96].
«Эксперимент с евро проваливается, – констатирует известный колумнист, автор книг по внешней политике США Уильям Пфафф. – Европейский Союз можно будет спасти во многих других отношениях, но единая валюта была безумной затеей»[97]. В умах людей еврозона уже распалась на Юг и Север, хотя Франция по-прежнему бьется над тем, чтобы склеить кусочки. По южанам кризис ударил больнее всего. Однако северяне навязали партнерам жесточайшую экономию, от которой им стало еще хуже. Теперь они начинают убеждаться в том, что и их нынешнее развитие событий не устраивает. К тому же вместо благодарности они слышат одни упреки. Неудивительно, что и в Германии усиливаются националистические настроения. Теперь, вслед за Джорджем Соросом, немцам можно посоветовать только одно: плюнуть на евро. Им от этого будет явно легче. И других они отпустят на свободу, дав возможность прибегнуть к традиционным кейнсианским рецептам девальвации валюты и стимулирования экономики.
Ему вторит британец Самуэль Бриттан. Только, ссылаясь якобы на других, он с издевкой предлагает несколько иной вариант. Германия покидает зону евро. Дойчемарка моментально подпрыгивает вверх по отношению к другим валютам. Тогда Германия возвращается после пересчета паритета валют внутри еврозоны. Естественно, если последняя сохранится, что весьма маловероятно. Но автора идеи такая перспектива нисколько не беспокоит. Мол, пусть по этому поводу переживают евроэнтузиасты. В смысле сторонники не ЕС, а именно евро[98].
Наши авторы не разделяют столь экстремальных, назидательных, а порой даже эпатажных подходов. Они отмечают лишь, что правила игры, ранее принятые в ЕС, похоже, изменились. И весьма существенно.
Причем правила игры пошли каскадно эволюционировать не в самое подходящее время. На трансформацию ЕС наложилась вереница скандалов, этических, коррупционных и некоторых других, в ведущих странах интеграционного объединения. Прежде всего во Франции (см. «Запоздалое признание французского министра» из рубрики «Дневник событий»). Соответственно, чтобы вывести себя и своих из-под удара, отдельные политические лидеры и правящее большинство принялись за морализаторство. Они встали на путь поиска внешних сил, на которые можно было бы свалить ответственность, радикального пересмотра многого из того, что ранее поднималось на щит[99]. Так, до глобального экономического кризиса банковская тайна рассматривалась как основа процветания в условиях открытой рыночной экономики. Существование офшоров всячески отстаивалось. Глобализация финансовых потоков и свобода движения капиталов подавались как благое дело.
В отношении всего этого, что подробно разбирается в выпуске, наступили новые времена. Ведущие державы судорожно приступили к отысканию дополнительных источников подпитки экономического роста и активно занялись борьбой с уклонением от налогов. Следующим шагом стало требование возвращения себе налоговых отчислений, утаиваемых или просто получаемых другими странами от нерезидентов. Кипр оказался так, полигоном, на котором отработали кое-какие вещи. Его же использовали для того, чтобы запустить не встречавшиеся в прошлом представления. Среди них вдруг, откуда ни возьмись взявшиеся максимы об обязательном соотношении между реальным сектором экономики и сферой финансовых услуг. О том, что находящиеся в управлении состояния не должны превышать ВВП любой страны больше, чем в такое-то количество раз. Что экономика, в основе процветания которой лежит гипертрофированный финансовый сектор, несостоятельна и т. д. А о любом банковском счете, открываемом нерезидентами, сразу же надо сообщать куда следует[100].
Сразу же под удар попали Люксембург, Мальта, некоторые другие страны. Почему и как, подробно повествуется на страницах выпуска (в частности, в серии материалов из рубрики «Валюта», озаглавленных «Волна кипрского банковского кризиса докатилась до Люксембурга…», «… Мальты…», «… Австрии и Словении»). В том числе в привязке к сенсационным разоблачениям держателей тайных счетов в офшорах, разбросанных по всему свету (краткое пояснение читайте в материале «Нет покоя и в «налоговом раю» из рубрики «Дневник событий»). На очереди теперь Австрия с ее приверженностью к сохранению классической банковской тайны. Великобритания, подопечные офшорные территории которой являются фактическим продолжением Сити. Сама классическая банковская тайна. Да и офшоры – как неискоренимый реликт современной непрозрачной спекулятивной мировой финансовой системы.
