Евгений Ищенко - 101 миниатюрный детектив
— Какой бриллиант? — удивленно вскинул кустистые брови Николай Кузьмич. — Я только просмотрел протоколы, прочел обвинительное заключение и поставил на нем свою подпись.
— Как же так? Вы мне вернули распечатанный пакет, без коробочки с камнем. А взамен — вот это, — и следователь протянул расписку.
Прокурор близоруко прищурился, несколько раз пробежал глазами текст, побледнел так, что сразу проступила седая щетина на щеках и подбородке, и едва выговорил:
— Подпись моя. Но я драгоценность не брал и расписку за нее дать не мог. Тут какая-то ошибка.
Они долго молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Потом следователь попросил:
— Вызовите секретаря, может, и прояснится это недоразумение.
Уяснив, в чем суть вопроса, Маслова раздраженно ответила:
— Откуда мне знать, где этот ваш бриллиант?! Я передала вам, Николай Кузьмич, дело с запечатанным пакетом, а получила со вскрытым. Хотела у вас сразу спросить, но увидела расписку и решила, что так и надо. Я человек маленький. Сразу же понесла все материалы по принадлежности.
— Людмила Федоровна, — наконец нарушил гнетущее молчание прокурор, — камень мог взять только кто-то из нас троих. Сергей Петрович направил его мне в запечатанном пакете. Я пакет не вскрывал. Может быть, вы оставили дело без присмотра, пусть на несколько минут?
— Это просто смешно, Николай Кузьмич! Что вы такое говорите? Ведь в деле лежит ваша расписка за бриллиант! — Маслова передернула покатыми плечами, считая разговор беспредметным.
Эксперты говорят: «Он»
Историю с исчезновением бриллианта поручили распутывать следователю по особо важным делам, присланному из столицы. Он сразу же назначил экспертизу расписки. Эксперт-почерковед установил, что ее текст напечатан на машинке, которая стоит в приемной прокуратуры, а подписал расписку Николай Кузьмич. Да и сам он с горестной обреченностью повторял: «Моя подпись, моя! Собственноручно подписал. А как и когда, хоть убейте, не помню!»
До выяснения обстоятельств пропажи камня прокурора отстранили от должности. Никого не желая видеть, он сиднем сидел дома, под добровольным арестом. Прокуратура гудела, словно растревоженный улей.
Маслову осаждали вопросами. Она плакала, говорила, что без Николая Кузьмича, который к ней относился лучше отца родного, работать не хочет, силилась вспомнить все до мелочей.
Людмила Федоровна была аккуратным, исполнительным работником, и постепенно ее оставили в покое. Приезжий следователь, казалось, был равнодушен к внутренним проблемам прокуратуры и секретаршу до поры до времени словно не замечал.
Вел он следствие довольно нестандартно: рано утром приходил на службу и запирался в угловом кабинете. У него иногда бывали местные жители в стеганых халатах и тюбетейках, сотрудники милиции, прибывшие, судя по разговорам, из других городов. Телефон в его кабинете звонил почти без умолку. Все обвиняемые, их родственники, свидетели, проходившие по делу Каратоя Садыкова и его сообщников, были снова допрошены, в подозрительных случаях проводились тщательнейшие обыски, увы, безрезультатные.
Следствие продолжается
Однажды к прокуратуре подъехала потрепанная легковушка, оперативник провел в кабинет следователя — парня в замасленной спецовке. Парень пробыл там довольно долго. На следующий день он опять приехал, но уже на огромном «студебеккере». В кабине с ним сидели старый узбек и сержант милиции. Они часа два пробыли у следователя, потом парень уехал на грузовике, а старика увезли на милицейском «воронке».
Утром столичный следователь зашел к заместителю прокурора и попросил, чтобы тот поручил Масловой выбрать в архиве городского суда по списку несколько давно рассмотренных уголовных дел.
— Не послать ли ее на машине, чтоб поскорее обернулась?
— Не нужно, мне не к спеху.
Маслова ушла. И тотчас закипела работа. По быстроте и четкости чувствовалось — все подготовлено и продумано заранее. На «эмке» прокуратуры привезли пожилую, чем-то перепуганную женщину, явился под конвоем сержанта старик-узбек, приехал привозивший его шофер. Последними вошли две санитарки из соседнего госпиталя — понятые, а с ними еще трое парней.
Пока они рассаживались в пустующем прокурорском кабинете, пока милиционер объяснял понятым, что от них требуется, следователь допрашивал мать Масловой. Потом он проводил ее в кабинет прокурора и сказал:
— Шуйская, здесь сидят четверо довольно похожих друг на друга мужчин. Кому из них вы отдавали корзину с фруктами?
Та дрожащими пальцами нацепила на острый, словно у зяблика, нос круглые очки в металлической оправе, внимательно оглядела молодых людей и указала на шофера.
— Этому вот. Только тогда он был одет в спецовку.
— А кому фрукты посылали?
— Не знаю. Людмилочка сказала, что ее друзья сами подойдут к машине и возьмут корзину.
— Николаев, так дело было?
— Ага! Я бы ноль внимания, если бы в другом городе подошли. А то в пяти километрах от центра, на бензозаправке. Да и аксакала этого я много раз на базаре видел — чалма у него приметная. Зачем, думаю, ему гранаты посылают, когда он сам ими каждый день торгует? Тут что-то нечисто! Не шпионы ли орудуют?
— Ну, а дальше?
— Отдал, понятно, корзину, как бабуля просила, а когда вернулся из рейса, рассказал о своих подозрениях другу. Он в милиции работает. Махмуд тоже решил, что дело тут керосином пахнет, и к вам меня сопроводил.
— Что вы на это скажете, Усманов? Теперь вспомнили про корзину с гранатами?
— Заставил вспомнить, начальник.
— Кто вам поручил забрать ту корзину? Кому следовало ее отдать? Что в ней было кроме гранатов? Сколько вам заплатили за выполнение поручения?
— Зачем так быстро говоришь, начальник? Одни гранаты были. Хороший человек просил, уважительный, в военной форме, раненый — лицо бинтом замотано, один нос торчал. Сам пойти не мог — занят был чем-то. Сказал номер машины, мне не тяжело, я принес корзину. Большой бакшиш посулил, как не пойти? Деньги в пыли дорожной не валяются. А я бедный, одинокий старик.
— Вы этого военного больше не встречали?
— Нет, аллах свидетель!..
Идеальный секретарь под реальным подозрением
Через час вернулась из городского суда Маслова, принесла в кирзовой хозяйственной сумке несколько уголовных дел. Столичный следователь тут же пригласил ее в свой кабинет.
Небольшой рост, ничем не примечательная внешность, возраст — немного за тридцать, гладко зачесанные светло-русые волосы, собранные на затылке в бублик, розовая, без всяких рюшек-финтифлюшек, кофточка и строгая черная юбка — идеальный секретарь для любой канцелярии. Этот образ портили юркие в темных кругах глаза, которые беспокойно перебегали с предмета на предмет, да толстые, словно мужские, пальцы, беспрерывно застегивающие и расстегивающие «цыганскую» булавку, пристегнутую на кофте «головой вниз».
— Говорят, вы надумали увольняться, — бросил пробный шар следователь.
— Да, пора уезжать в родные края из этой азиатской жары.
— Трудно вам будет с двумя иждивенцами. И путь неблизкий. Вы ведь, кажется, из Смоленска?
— А кому сейчас легко? Перебьемся как-нибудь. Бог не выдаст — свинья не съест.
— Переехать — что погореть. И обустройство денег потребует…
— Пока своей зарплаты хватало. Карточки исправно отоваривают, и на базаре еда недорогая.
— А на толкучку по выходным ходить, пальто, платья, туфли на троих покупать?
— А это уж не ваше дело! Я переводы получаю.
— От кого?
— От мужчины. Только говорить о нем с вами не стану.
— Придется, Маслова! Никаких переводов вы не получаете и близкого друга, на которого намекаете, у вас нет. Я все проверил. А вот тратите вы в последнее время куда больше, чем одну зарплату. Придется это объяснить.
— Не дождетесь! И на испуг меня не берите. Недаром три года в прокуратуре отработала, насмотрелась.
— Ну что ж, Маслова, я дал вам шанс облегчить свою участь и рассказать все, как было. Вы им не воспользовались. Пеняйте на себя.
Следователь попросил помощника прокурора пригласить двух понятых и, когда Маслова сдала дела, тщательно обыскал ее стол, металлический шкаф, тумбочку. Из стола он изъял записную книжку и несколько исписанных ее круглым почерком листов. В нижнем ящике тумбочки оказались незаполненные бланки командировочных удостоверений с оттисками гербовой печати прокуратуры и подписями Николая Кузьмича.
— Это что за бланки, Маслова?
— Не видите, что ли? Командировочные. Они заготовлены на тот случай, когда нужно срочно выехать по делам в область, а прокурора на месте нет.
Следователь присоединил бланки к изъятым бумагам. Вскоре он вернулся из своего кабинета и протянул Масловой два официальных документа.
