Асламбек Аслаханов - О российской мафии без сенсаций
«Процесс пошел…» — куда?
Принципиально нового качества сращивание преступности с партийно-государственной номенклатурой достигло в годы «перестройки». На всех уровнях, как говаривал М. Горбачев, «пошел процесс» окончательного оформления их отношений, передела зон влияния, консолидации (читай — сговора) между криминальной и государственной сферами общества. Сплошь и рядом чиновники и народные избранники, если не сами, то через подставных лиц, родственников стали активно участвовать в коммерческой деятельности. Особенно успешно пополнял ряды «новых» коммерсантов партийно-комсомольский аппарат. Служебное положение активно использовалось для перевода государственных средств в новые, частные структуры.
Кстати, по сей день рядовые члены КПСС и ВЛКСМ, которых в 1992 г. было около 60 млн человек недоумевают, отчего так, мягко говоря, безразлично вела себя партноменклатура и особенно номенклатура комсомола до и после августовских событий 1991 г., когда в одночасье погибли КПСС и ВЛКСМ. Объясняется это, по-видимому, тем, что еще до этих событий многие партийно-комсомольские функционеры уже стали переходить в «классово чуждые» коммерческие структуры. Сбылось пророчество Льва Троцкого — наступил день, когда партийная элита захотела свои привилегии превратить в собственность.
Для этапа «нового мышления» характерно и объединение авторитетов преступного мира с «цеховиками». Едва ли не все торговые кооперативные и частные предприятия перешли под контроль этих групп. Механизм был прост: сначала угрозы и получение дани, затем внедрение своих людей и полное подчинение или отстранение прежнего хозяина. Так что криминальная среда к моменту проведения «радикальных экономических реформ» уже была в основном сбита в стайки, сцеплена в подчас запутанные для непосвященных цепочки, тайны переплетения которых были тщательно скрыты в центральном звене.
В сентябре 1988 г. тогдашний заместитель министра внутренних дел СССР (он же начальник ГУБХСС[21]) Н. И. Демидов поручил нам (ряду руководителей отделов этого Главка) срочно подготовить Положение о структуре, которая бы выполняла функции борца с организованной преступностью. Мы изложили наболевшее. В ноябре того же года министр внутренних дел СССР В. Бакатин в докладной записке М. Горбачеву сообщил о создании в МВД специальной структуры для обуздания данного вида преступлений. Этим актом было продемонстрировано, что в стране начата борьба с организованной преступностью. Это произошло почти сразу после того как словно по чьему-то сигналу в прессе было снято табу с темы отечественной мафии.
В одной из публикаций «Правды» говорилось:
«… все прежние разглагольствования о том, то организованной преступности у нас нет, потому что этого не может быть, не случайны. В брежневские времена мафиози внедрялись в самые высшие эшелоны власти, в своих целях влияли не только на развитие экономики, но и на законодательство».[22] Влиять на законодательство — значит создавать его, а вырабатывать законы могут лишь властные структуры. Выходит, все-таки мафия — власть?
После того как открылись многие ранее доступные лишь очень узкому кругу людей архивы, стало очевидно, что уже в первые годы Советской власти существовало большое число организованных преступных групп (не путать с бандами!). Но официальные документы гласили, что по мере укрепления социализма их становилось все меньше и что в основном они совершали преступления, носившие общеуголовный характер: кражи, грабежи, разбойные нападения, убийства.
Между тем лидеры «теневой экономики», поднявшие преступные доходы до фантастического уровня, и не думали прятаться в норы, они открыто демонстрировали свой стиль жизни и становились, тем самым, отличной приманкой для уголовников.
Шантажи и насилие начали приносить главарям криминалитета и их подручным огромные капиталы. Действовали они цинично, ибо знали, что теневые дельцы делают свои капиталы путем систематического нарушения законов и жаловаться не будут. Используя названные методы, они вынудили последних систематически передавать часть нетрудовых доходов в свою пользу.
Складывающаяся ситуация требовала поиска компромиссов между расхитителями и лидерами общеуголовной среды. Поэтому первые стали использовать этих лидеров в преступной деятельности в сфере экономики… Теперь лидеры организованных преступных формирований стали не просто компаньонами дельцов, но и их боссами.
Так произошло «сращивание» крупных расхитителей государственного имущества не только со взяточниками из государственного аппарата, в том числе из правоохранительных органов, но и с традиционными преступниками (в основном ворами, мошенниками, грабителями и убийцами).
Это триединство (крупные расхитители, коррумпированные бюрократы и наиболее опасные традиционные преступники) образовало новое системное качество — российскую организованную преступность…
Мафия набирает силу
Множество «белых пятен» на правовом поле России, малоэффективная правовая основа деятельности государства в целом, разрушение привычных нравственных представлений населения стали катализаторами беспрецедентного роста общеуголовной, экономической и организованной преступности (в том числе бандитизма).
Если в 1989 г. в России было зарегистрировано 1,6 млн преступлений (в том числе 13,5 тыс. убийств, 36,8 тыс. умышленных тяжких телесных повреждений, 14,6 тыс. изнасилований, около 70 тыс. хозяйственных преступлений), из которых 2924 (или 0,2 %) было совершено в составе 485 организованных групп[23], то спустя 10 лет их было зарегистрировано уже 3 млн., из которых 28 688 (1,1 %) было совершено в составе почти 9000 организованных групп[24]. Это сравнение наглядно показывает, что уровень организованности российской преступности за 10 лет увеличился в 5,5 раза. Тогдашний советник (ныне заместитель) Генерального прокурора РФ В. И. Колесников был вынужден обнародовать горькую правду — организованная преступность усилила свои позиции и превратилась в фактор, угрожающий национальной безопасности России[25]. За этот же период количество изъятого у мафиози оружия увеличилось более чем в 60 раз, наркотических средств — более чем в 200 раз[26].
В 2001 г. в России было зарегистрировано 2,9 млн преступлений, в том числе 33,5 тыс. убийств и покушений на убийство, 55,7 тыс. фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью[27].
Особое внимание хотелось бы обратить на результаты исследований, согласно которым свыше 80 процентов лиц во главе организованных преступных групп, действовавших в сфере экономики, составляли руководители организаций и учреждений. Коррумпированные связи имела значительная часть организованных групп (к началу 1996 г. — каждая десятая)[28], особенно в области торговли, заготовки и переработки сырья. Но в набат еще не били.
Так, в информационной записке МВД, направленной в ЦК КПСС в конце 80-х гг. прошлого столетия, отмечалось «благотворное влияние решений XXVII съезда КПСС, последующих пленумов ЦК на оздоровление нравственно-психологической обстановки в стране, на снижение преступности». Как все незатейливо и просто: записали строку в решение съезда партии — и, пожалуйста, уже наметился «перелом в борьбе с преступностью». «Определившаяся впервые за последние годы в 1986 г., — читаем в записке, — такая тенденция сохраняется и в настоящее время. В 1987 г. зарегистрировано 1,8 млн преступлений, в сравнении с предыдущим годом их количество снизилось на 188,7 тыс. (9,5 %), в том числе убийств с покушениями, тяжких телесных повреждений, изнасилований, краж государственного и общественного имущества, злостного хулиганства. Снижение преступности произошло во всех республиках, краях и областях[29]. И далее добавляются названия двух-трех республик или областей, где есть пресловутые «отдельные недостатки». Что и говорить, приспосабливание статистики преступлений под политическую ситуацию и личные амбиции — давняя традиция, насаждавшаяся сверху правоохранительным ведомствам.
Число зарегистрированных в 2002 г. в России преступлений оставалось на уровне 1993 г. За этими цифрами скрывается почти полная утрата доверия населения к правоохранительным органам. Если не убили родственника, не унесли всего из квартиры или не украли автомобиль — потерпевший предпочитает не обращаться ни в прокуратуру, ни в милицию. Все равно не помогут[30].
Приведенные данные указывают также на принципиальные изменения в структуре регистрируемой преступности: сегодня уже свыше 60 % тяжкие и особо тяжкие, а не 25–30 %, как это было десять лет назад.
Наконец, за общими цифрами трудно разглядеть верный симптом усиления мафии: число зарегистрированных фактов бандитизма за последние десять лет увеличилось в 12 раз (!). В этой связи термин «бандитский капитализм» нужно воспринимать не просто как журналистский штамп. Надежды на то, что 90-е гг. с бесконечными кровавыми разборками, пистолетами в руках «крутых» парней и пытками утюгом безвозвратно ушли в прошлое, не оправдались.
