Юрий Басин - Избранные труды по гражданскому праву
Полагаем, что в подобных ситуациях должна применяться презумпция каузальности сделки, если иное прямо не вытекает из текста закона либо определения условий договора сторонами.
4. Не менее важное значение имеет разделение договоров на основные и дополнительные.
Дополнительными можно признать договоры, которые дополняют, развивают, конкретизируют, уточняют условия, средства исполнения основных договоров. В ГК по данному вопросу нет общего правила. Между тем практика нередко требует определения правовой судьбы дополнительного договора в зависимости от судьбы договора основного.
Проблемы обычно не возникают при полном совпадении субъектов данных договоров. Между сторонами заключен, к примеру, договор подряда, а затем те же стороны изменили сроки исполнения работ, требования к их качеству, размеры и порядок оплаты работ. Разумеется, каждый последующий договор соответственно изменял договор первоначальный, если, конечно, дополнительное соглашение сторон на нарушало законодательных запретов. Такова же судьба всякого рода приложений к договору.
Здесь мы наблюдаем одностороннюю зависимость основного договора от дополнительного, что полностью отвечает пункту 1 статьи 401 ГК.
Ситуация значительно усложняется, если субъектный состав основного и дополнительного договоро́в не совпадает. Это возможно в различных вариантах:
А) На одной стороне основного договора несколько участников, которые затем заключают между собой соглашение, связанное с исполнением основного договора.
Б) Третье лицо заключает с одной из сторон (или с обеими сторонами) основного договора соглашение, направленное на обеспечение его исполнения (залог, гарантия, поручительство).
Какова здесь зависимость между основным и дополнительным договорами?
При рассмотрении ситуации «А» обратимся к примеру из арбитражной практики, который выше уже привлекался. Заказчик заключает договор на оказание консультационных услуг с несколькими взаимно не связанными консультантами, и сам дает им конкретные задания. Консультанты заключают между собой соглашение о разделе вознаграждения, получаемого в общей сумме. Затем заказчик ограничивает деятельность одного из консультантов, потом вовсе отстраняет его от работы. Тем не менее отстраненный консультант требует свою долю оплаты, предусмотренную соглашением о разделе вознаграждения, в полном объеме. Другие консультанты возражают, ссылаясь на зависимый характер соглашения о разделе вознаграждения от основного договора об оказании консультационных услуг.
Мы полагаем, что возражения подобного рода обоснованны. Здесь нужно исходить из общего принципа, сформулированного как частное правило статьей 122 ГК для вещных отношений: принадлежность следует судьбе главной вещи. Иначе говоря, целесообразно в виде общего, конечно, диспозитивного правила определять зависимость дополнительного договора от основного: изменение или прекращение основного договора автоматически влечет соответствующее изменение или прекращение договора дополнительного. Зависимость односторонняя – изменение или прекращение дополнительного договора автоматически не влияет на судьбу основного.
Несколько иная зависимость вырисовывается в дополнительных обеспечительных договорах с участием третьих лиц (ситуация «Б»). Изменение основного договора само по себе, без согласия третьего лица, не изменяет дополнительный договор, но прекращение основного договора прекращает дополнительный.
Юридическая связанность основного договора с дополнительным проявляется и в отношениях правопреемства, как универсального, так и сингулярного.
При замене субъекта основного договора при ситуации «А» права и обязанности участников дополнительного договора остаются неизменными. В обеспечительных же дополнительных договорах зависимость неоднозначная: переход к правопреемнику прав залогодержателя автоматически не прекращает договора о залоге (статья 325 ГК). Напротив, перемена должника по основному обязательству, обеспеченному залогом, прекращает залоговый договор, если залогодатель не выразит согласия сохранить свои обеспечительные обязанности (статья 326 ГК).
Замена должника по договору, исполнение которого обеспечено гарантией либо поручительством, прекращает обеспечительное соглашение, если гарант (поручитель) не выразит кредитору по основному договору согласия отвечать за нового должника (пункт 2 статьи 336 ГК). Здесь также безусловная односторонняя зависимость прекращения дополнительного обеспечительного договора при прекращении основного и условная (отменительное условие) зависимость прекращения основного договора в случае прекращения дополнительного.
5. По нашему мнению, договоры могут группироваться по признаку несовпадения или совпадения направленности прав и обязанностей участников. Здесь, как нам кажется, можно различать договоры со встречными правами и обязанностями и договоры с совпадающими правами и обязанностями.
Договоры, относящиеся к первой из названных групп, характеризуются тем, что действие, являющееся содержанием права одной стороны, служит содержанием обязанности договорного контрагента. Передача купленного имущества является содержанием права покупателя в договоре купли-продажи и одновременно – содержанием обязанности продавца, тогда как оплата этого имущества – это содержание обязанности покупателя и права продавца. Элементарная модель договорного обязательства, по которой конструируется подавляющее большинство традиционных договоров.
Но есть договоры с иным отличительным признаком: одни и те же действия являются содержанием прав и обязанностей (во всяком случае, в качественном, если не в количественном значении) всех участников договора. И такие договоры весьма распространены, хотя и составляют очевидное меньшинство в общей массе договорных обязательств: учредительные договоры об образовании юридического лица, договор о совместной деятельности, о совместном использовании общего имущества, договоры между соавторами и некоторые другие.
Целесообразность различать названные группы договоров связана с необходимостью более четко устанавливать права и обязанности сторон, позиции кредиторов и должников, факты нарушения договоров и последствия таких нарушений.
Почему управляющим национального банка не нравится Гражданский кодекс?[31]
В последние месяцы на страницах некоторых юридических журналов со стороны банковских лидеров и знатоков нарастающей волной поднимается бескомпромиссная критика действующего в Республике Казахстан гражданского законодательства, прежде всего – казахстанского Гражданского кодекса (см. журнал «Юрист» № 10–12 за 2002 г.). Критика касается и якобы недостаточной квалификации разработчиков проектов гражданских законов, и незнания этими разработчиками основ современной рыночной экономики, и внутренней противоречивости гражданско-правовых норм, и нарушения правил формальной логики, и многого другого.
Особенно остро критикует гражданские законы, главным образом – Гражданский кодекс, хорошо известный финансовый эрудит Ораз Алиевич Жандосов в своем интервью «Надо быстрее идти на снижение налогового бремени» («Юрист» № 12). Правда, автор столь глубоких критических суждений предупреждает читателя, что он не юрист и давно уже оторвался от Гражданского кодекса. Но, тем не менее, именно он безапелляционно утверждает, что в любой наугад выбранной главе Кодекса найдет противоречия и несоответствия. Однако на просьбу назвать хотя бы одну такую главу он уклонился от ответа и вообще ни одного конкретного примера, подтверждающего его оценку ГК, не привел.
Но, Бог с ним! Вести полемику с О. А. Жандосовым и другими прошлыми и нынешними правителями банковской системы по серьезному вопросу путем взаимного обмена грубостями мы считаем делом нестоящим.
Однако, имея некоторое отношение к подготовке проектов Гражданского кодекса (и иных гражданских законов) и ко многим спорам, которые велись и сейчас еще ведутся между специалистами гражданского и банковского законодательства, мы хотели бы разъяснить читателям, какие принципиальные концептуальные разногласия лежат в основе этих споров и в чем, по нашему мнению, заключается перспектива разрешения таких разногласий.
Еще с далеких времен римского права методы правового регулирования общественных отношений разделяли государственную правовую систему на две глобальные составляющие части: публичное и частное право. Обе эти части создавались и развивались государством, но их функции опирались на различные методы правового регулирования. Для публичного права характерны отношения власти и подчинения: обязательные предписания, безоговорочное исполнение, государственный надзор и проверка, государственная наказательная реакция на всякое нарушение. Для частного же права характерны: взаимонезависимость и равенство участников частных юридических отношений, свобода договоров и неприкосновенность частной собственности, невмешательство кого-либо (прежде всего – государства) в частные дела.
