Константин Чудиновских - Подведомственность в системе гражданского и арбитражного процессуального права
С одной стороны, юридическая заинтересованность лица, обращающегося за судебной защитой, представляет собой осознание субъектом своего материально-правового интереса и относится к субъективной сфере, а не к объективной. Как справедливо отмечает Л. А. Ванеева, в качестве результата этого осознания заинтересованность объективируется в требовании, заявленном суду, и не может быть подтверждена никакими иными объективными данными.[163] Поскольку объективно юридическая заинтересованность может быть подтверждена только обращением заинтересованного лица в суд, было бы сомнительно связывать возникновение права на обращение за судебной защитой с этой же заинтересованностью.
С другой стороны, по мнению М. А. Гурвича, с которым можно согласиться, юридический интерес к процессу при предъявлении иска хотя бы у одной из сторон есть всегда.[164] Этой же позиции придерживался А. А. Мельников, подчеркивая, что наличие юридической заинтересованности у лиц, обращающихся в суд за защитой своих прав и охраняемых законом интересов, не может служить предпосылкой права на обращение в суд, так как у таких лиц незаинтересованности в деле быть не может. Проверять у них юридическую заинтересованность – это все равно как проверять наличие у граждан правоспособности, зная, что по закону они правоспособны со дня рождения.[165]
Возражая против мнения А. А. Мельникова, А. Н. Кожухарь отмечает, что выявление юридической заинтересованности в обращении в суд необходимо для правильного разрешения дела. Неправильное определение юридической заинтересованности в предмете спора, по его мнению, ведет к постановлению ошибочного решения.[166] Таким утверждением А. Н. Кожухарь связывает реализацию права на обращение в суд с принятием правильного решения по делу, что является сомнительным. Разрешение дела и возбуждение производства по делу – это различные стадии процесса, преследующие различные цели. Поэтому при принятии от заинтересованного лица заявления о защите его прав и охраняемых законом интересов судья не должен рассматривать вопросы, касающиеся непосредственного разрешения дела. Определение всех обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, является задачей судебного разбирательства, по итогам которого и должно быть вынесено законное и обоснованное судебное решение.
На связь между правом на обращение в арбитражный суд и вопросом о наличии или отсутствии у истца материальной заинтересованности указывает В. М. Шерстюк. По его мнению, если истец не имеет материально-правового интереса к исходу дела, то он по существу обращается в арбитражный суд в защиту прав других лиц, либо в защиту общественных и государственных интересов. Так как закон в данном случае, как считает В. М. Шерстюк, ссылаясь на судебную практику Высшего Арбитражного Суда РФ,[167] не предоставляет истцу права обратиться в арбитражный суд в защиту прав других лиц, то в принятии его заявления должно быть отказано, либо производство по делу должно быть прекращено.[168]
При оценке вывода В. М. Шерстюка вызывает некоторое сомнение то обстоятельство, что истец, не являющийся реальным участником спорного правоотношения, обращается в суд от своего имени и соблюдает все необходимые условия предъявления искового заявления в суд, в то время как в действительности предполагает защиту интересов каких-либо иных лиц. Более вероятным выглядит предположение, что такой истец неправильно оценивает свою правовую позицию к заявляемому им требованию и обращается в суд с намерением ее отстоять и добиться вынесения решения в свою пользу. На это указывает, в частности, ст. 36 АПК 1995 г., согласно которой, арбитражный суд, установив во время разбирательства дела, что иск предъявлен не тем лицом, которому принадлежит право требования, мог допустить замену первоначального истца надлежащим истцом только с согласия истца, установленного им как ненадлежащего. В том случае, если надлежащий истец вступал в процесс в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельное требование, то первоначальный истец, не согласный на свою замену, продолжал свое участие в деле в прежнем процессуальном статусе. Если считать, что лицо, не имеющее материально-правового интереса, обращается в суд в защиту прав других лиц, то непонятно, зачем закон предусматривал возможность его участия в деле после вступления в процесс лиц, чьи интересы он якобы защищал. Также как непонятно его возможное несогласие на вступление в процесс надлежащего истца, если его участие в процессе обусловлено исключительно стремлением защитить интересы этого лица.
Учитывая вышеизложенное, представляется верной позиция Р. Е. Гукасяна, посчитавшего важным при определении заинтересованности истца разграничивать лиц, выступающих в защиту своего материального интереса, ошибочно полагающих, что право, за защитой которого они обратились в суд, принадлежит им, и лиц, которые выступают не в своем интересе, а в защиту интересов другого лица, ошибочно полагая, что они управомочены на это.[169] Оценивая первую категорию, Р. Е. Гукасян справедливо отмечает их заинтересованность в процессе, несмотря на отсутствие реального правового интереса в отношении предмета спора. В отношении же второй категории лиц, представляется на совсем точным оценивать их право на обращение в суд, исходя из категории материального интереса, как предлагает Р. Е. Гукасян. По существу, обращение в суд за защитой интересов иных лиц является процессуальным представительством, регулированию которого посвящены соответствующие нормы процессуальных нормативных актов (напр., гл. 6 АПК). Поэтому решение вопроса о судьбе процесса будет зависеть не от отсутствия материальной заинтересованности в разрешении дела, а от надлежащего удостоверения полномочий на ведение дела в интересах представляемого лица.
Анализируя позицию процессуалистов, придерживающихся оценки материальной заинтересованности как обязательной предпосылки права на обращение в суд, не совсем понятно, каким образом эти авторы предлагают выявлять наличие у обращающегося в суд лица юридической заинтересованности в данном деле. Так, Р. Е. Гукасян отмечает, что нормативная конкретизация заинтересованности и определение ее с помощью других признаков может привести к тому, что лица, заинтересованные в разрешении дела, окажутся лишенными возможности обратиться в суд, поскольку все допустимые случаи заинтересованности законодатель не может предусмотреть.[170] Выяснение же взаимосвязи между требованием истца, обратившегося в суд, и его материальным интересом относится к непосредственному выяснению обстоятельств дела и не должно осуществляться на стадии возбуждения производства по делу. Без исследования и оценки представленных доказательств вывод об отсутствии у истца материального интереса будет носить предположительный характер (хотя в ряде случаев и с высокой степенью вероятности).
Вряд ли на основании одного только предположения об отсутствии юридической заинтересованности можно отказать лицу в осуществлении права на обращение за судебной защитой. Также нет препятствий и для того, чтобы, установив в ходе судебного разбирательства отсутствие у истца права, за защитой которого он обратился, вынести решение по существу дела, отказав истцу в удовлетворении его исковых требований. На это указывал и М. А. Гурвич, считая, что требовать прекращения производством начатого уже рассмотрением по существу дела за отсутствием интереса к решению было бы неоправданным ригоризмом, если истец почему-либо настаивает на решении, в получении которого он находит для себя надобность.[171]
Тенденция к такому пониманию юридической заинтересованности как предпосылки права на обращение в суд была продемонстрирована законодателем в новом АПК. На это, в частности, указывает отмена в арбитражном процессе института отказа в принятии искового заявления. Следовательно, то обстоятельство, что у истца нет материальной заинтересованности в разрешении дела, может быть установлено только после принятия дела к производству. Изъято из текста АПК и правило о замене ненадлежащего истца, что предполагает наличие интереса к процессу у любого истца. Таким образом, при установлении по итогам судебного разбирательства отсутствия у истца материальной заинтересованности в деле согласно действующему законодательству представляется наиболее правильным завершать процесс вынесением решения об отказе в иске.
Наконец, последняя группа правоведов, занимающихся исследованием права на обращение за судебной защитой, выводит это право непосредственно из общих конституционных прав, образующих правовой статус граждан и юридических лиц. По мнению М. А. Викут, право на обращение за судебной защитой и обязанность осуществить процессуальную деятельность по судебной защите охватывается своеобразным правоотношением, выражающим юридические отношения личности и государства, и появляется у соответствующих лиц одновременно с возникновением процессуальной правоспособности.[172]
