Светлана Пархоменко - Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости
3. В зарубежном уголовном законодательстве наблюдается тенденция, во-первых, к резкому (с начала 90-х гг. прошлого столетия) расширению перечня ОИПД, что наиболее характерно для УК стран СНГ и Восточной Европы, и, во-вторых, к универсализации таких обстоятельств, в первую очередь, в УК стран Западной Европы и США[77]. И если расширение круга законодательно регламентированных ОИПД для УК названных стран объясняется известным исторически сложившимся влиянием на них российского (ранее – советского) законодательства, в данном случае – УК РФ 1996 г., то универсализация ОИПД отражает общую тенденцию сближения уголовно-правовых систем различных стран различных правовых семей[78].
4. В целом ряде зарубежных УК, как и в международном уголовном законодательстве, за понятием ОИПД «скрываются» и обстоятельства, с формальной точки зрения исключающие преступность деяния, такие как малозначительность, невменяемость, ошибка и т. п. Сходство законодательной конструкции норм УК РФ об ОИПД с теми, которые закреплены в ч. 2 ст. 14, ст. 21, 28 УК РФ, заставляет задуматься и о корректности использования в УК РФ понятия ОИПД только в отношении обстоятельств, закрепленных в ст. 37–42, и о правильности выбора вида норм, их закрепляющих. К тому же ОИПД, закрепленные в гл. 8 УК РФ, на наш взгляд, неоднородны по своему социально-правовому значению и юридической природе.
5. В отличие от УК РФ, в некоторых зарубежных УК регламентируется и такое ОИПД, как исполнение закона (законное полномочие, разрешение закона и т. п.). Можно предположить, что данное обстоятельство призвано выступать своеобразным правовым основанием для признания правомерным причинения вреда правоохраняемым интересам во всех иных ситуациях, кроме тех, которые специально предусмотрены в УК. И это принципиально. Однако в силу того, что, во-первых, исполнение закона здесь излагается в общем перечне ОИПД и, как правило, в конце этого перечня, а во-вторых, оно не сопровождается указанием на сам закон, о котором идет речь, регламентация этого обстоятельства как самостоятельного в числе других ОИПД, на наш взгляд, носит символический характер. К тому же, как уже отмечалось, вопрос о преступности либо непреступности деяния, а именно о нем в данном случае идет речь, – это прерогатива только уголовного, а не какого-нибудь иного закона.
6. Как и в отечественном уголовном законодательстве, так и в целом ряде зарубежных УК недостаточно четко выдерживается единообразие в наименовании отдельных ОИПД: в одном случае в них делается акцент на названии правового института в целом, имеющего между тем комплексную межотраслевую юридическую природу (например, «необходимая оборона», «крайняя необходимость»); в другом – на причинении вреда правоохраняемым интересам вследствие реализации того или иного обстоятельства, в связи с чем, собственно, оно и «попадает» в сферу уголовно-правового регулирования (например, «причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление»).
7. Как для отечественного, так и для зарубежного уголовного законодательства характерно, что вопросу о превышении пределов реализации ОИПД не уделяется должного внимания. Специфическое уголовно-правовое значение этих обстоятельств в механизме уголовно-правового регулирования если и сопровождается ожидаемой дифференциацией уголовной ответственности, то, как правило, ограничивается регламентацией превышения пределов только двух обстоятельств: необходимой обороны и крайней необходимости. В некоторых зарубежных УК эта проблема решается лишь на уровне обстоятельств, смягчающих наказание (ответственность).
8. С учетом особой важности информационного аспекта реализации права для эффективности правового регулирования заслуживает внимания опыт тех зарубежных УК, в которых и по форме, и по содержанию нормативный материал об ОИПД ориентирован на своего главного адресата – потенциального субъекта реализации таких обстоятельств.
Все вышеизложенное в части отражения ОИПД в отечественном и зарубежном уголовном законодательстве выступает необходимой и достаточной основой для того, чтобы попытаться ответить на вопрос об определении понятия ОИПД и его содержательной характеристике.
1.3. Обстоятельства, исключающие преступность деяния, или деяния, преступность которых исключается
Общеизвестно взаимное влияние теоретических исследований на состояние и развитие уголовного законодательства, и наоборот. Обращаем внимание на эту закономерность в связи с тем, что введение в текст уголовного закона понятия ОИПД в 1996 г., как это ни странно на первый взгляд, не вызвало обычной для таких ситуаций полемики по поводу состоятельности нового законодательного понятия. И, хотя определение его по-прежнему остается уделом научной общественности, все-таки отправная точка для решения этого вопроса поставлена. Из числа существовавших в литературе на этот момент времени наименований рассматриваемых обстоятельств отечественный законодатель избрал наиболее точное и юридически корректное – «Обстоятельства, исключающие преступность деяния»[79].
Остановив свой выбор на понятии ОИПД, законодатель тем самым поставил во главу угла не отдельные признаки преступности того или иного деяния (общественную опасность, противоправность, виновность, наказуемость), не уголовно-правовые последствия отсутствия одного из этих признаков либо их совокупности (т. е. исключение уголовной ответственности), а то, на чем фокусируется граница между преступным и непреступным: легальное определение понятия преступления в ст. 14 УК. Общественная опасность, противоправность, виновность и наказуемость – вот исчерпывающий перечень признаков, отсутствие которых (или одного из них), исключает и преступность деяния, и уголовную ответственность за него. И учитывая, что данные признаки уже формализованы в уголовном законе в качестве характеризующих преступление, дело оставалось за малым – назвать деяния, в которых эти признаки (или один из них) отсутствуют, т. е. собственно определить круг ОИПД, что и сделал законодатель в гл. 8 УК.
Характеризуя общее состояние вопроса об определении понятия ОИПД, нельзя не обратить внимание на один момент. Это понятие, не имея до 1996 г. отражения в тексте уголовного закона, так или иначе всегда выводилось из закона, что, по-видимому, закономерно, если вести речь именно о понятии ОИПД (либо аналогичных ему), так как вопрос о преступности либо не преступности деяния – всегда вопрос уголовного закона и всегда в той или иной форме решаемый в нем. Правда, если до принятия УК РФ 1996 г. специалисты «выходили» на понятие ОИПД путем анализа норм уголовного закона в основном о необходимой обороне и крайней необходимости, то теперь остается рассуждать о содержании легального понятия ОИПД и признаках, объединяющих конкретные обстоятельства, закрепленные в ст. 37–42 УК. Думается, однако, что и в рамках прежнего уголовного законодательства, и в рамках действующего УК не утратил актуальности вопрос об анализе иного нормативного материала УК на предмет отнесения его к содержанию понятия ОИПД. Этот вопрос актуален хотя бы потому, что отсутствие названных выше признаков преступления имеет место и в других случаях, может выступать следствием другого рода обстоятельств, регламентированных за рамками нормативного материала гл. 8 УК. Оставляя в данном случае без внимания уголовную наказуемость как неизбежное производное от противоправности, заметим, что, например, малозначительность деяния приводит к исключению необходимой для преступления степени общественной опасности[80]; невменяемость или невиновность – к исключению виновности. Таким образом, в настоящее время при определении понятия ОИПД исследователь должен изначально решить вопрос о том, ограничивать ли содержание даваемого им определения наиболее существенными свойствами обстоятельств, регламентированных в гл. 8 УК, либо через призму уже существующего понятия ОИПД усматривать эти свойства и в другом нормативном материале и уже на этой основе выводить определение понятие ОИПД. Учитывая, что в тексте уголовного закона понятие ОИПД хотя и не определяется, оно в известной степени формализуется употреблением в нем понятия преступления. Поэтому, на наш взгляд, несмотря на его «привязанность» только к обстоятельствам, указанным в ст. 37–42 УК, для принятия второго решения как минимум нет препятствий. Оно, более того, необходимо, поскольку законодательная конструкция, используемая в данных статьях, присутствует и в другом нормативном материале Общей части УК.
До момента своего законодательного закрепления понятие ОИПД не просто выводилось из уголовного закона, но обязательно и всегда через признаки того понятия, которое является в нем стержневым, – понятие преступления. В этой связи примечателен тот факт, что Ю. В. Баулин, один из первых создавший фундаментальный труд, посвященный рассматриваемой проблеме, назвав свою работу «Обстоятельства, исключающие преступность деяния» и соответствующий в ней параграф – «Понятие обстоятельства, исключающего преступность деяния» (§ 2 гл. 1), в конечном итоге дал определение понятия обстоятельства, исключающего не преступность, а общественную опасность и противоправность деяния[81].
