Нина Крашенинникова - История государства и права зарубежных стран. Часть1
Специфическое место занимал и восточный средневековый город. Низкий уровень общественного разделения труда в странах Востока находил выражение в том, что город здесь не стал организующей и направляющей силой общественного прогресса. Он жил за счет перераспределения ренты-налога, ибо прибавочный продукт, концентрирующийся в руках отдельных социальных групп, не становился капиталом, не включался в производство. Ремесленная продукция шла не на рынок, а на удовлетворение потребностей правящих сановно-бюрократических, в том числе и военных, кругов. Купеческий же капитал выполнял при этом функции своеобразного агента между ними и ремесленниками-производителями.
Восточная сельская община, представлявшая собой замкнутый хозяйственный мирок с наследственным, независимым от рынка разделением ремесла и земледелия, тормозила развитие двустороннего товарооборота между городом и деревней, а вместе с тем и формирование сословия горожан, купечества городского типа.
Это в свою очередь определило и порядки, существовавшие в восточном городе. Ремесленник здесь находился под жестким контролем бюрократического государственного аппарата, был скован правовыми, религиозными предписаниями, сословными, кастовыми ограничениями. В восточном средневековом городе не существовало особого городского права. Правовой статус городского жителя не отличался от деревенского. В Индии, например, административные границы города часто были едва намечены. Здесь можно было встретить ремесленные деревни и города со значительным земледельческим населением. Городская семья в Китае считалась таким же двором (ху), как и сельская, которая вносилась в общегосударственный налоговый реестр.
В отличие от европейского восточный город не стал ареной политической борьбы, непосредственно влияющей на смену форм государства. Он не стал и сильной опорой центральной власти в ее борьбе с раздробленностью, как это имело место в Европе.
Специфические черты социально-политического развития стран Востока определялись тем обстоятельством, что здесь не сложились государственные формы, свойственные феодальной Западной Европе. Здесь не было сеньориальной монархии как своеобразного союза феодалов-сеньоров, обладающих суверенными правами в пределах территорий своих доменов. Эта форма могла сложиться в обществе, где процесс образования классов носил завершенный характер. Не могла сложиться и сословно-представительная монархия в обществе, в котором город был лишен какой бы то ни было самостоятельности, где не сформировалось сословие горожан, выступающее со своими сословными целями и интересами.
Распространенной формой восточного средневекового государства стала наследственная монархия, в которой отсутствовали институционные формы ограничения власти правителя. Вместе с тем эти государственные формы не были идентичны. Различными были уровень централизации в этих государствах, степень применения военно-деспотических средств и методов осуществления государственной власти. Более того, они менялись и на отдельных этапах развития конкретных восточных средневековых государств. Всесилие бюрократического аппарата во главе с китайским императором, централизация, тотальный полицейский контроль над личностью, широта экономических функций государства и прочее дают основания, например, для применения термина "восточная деспотия" при определении формы государства средневекового Китая. Здесь деспотизм вырастал из тех социально-экономических и политико-правовых порядков, которые сложились еще в древности.
Бесспорную специфику социально-политической структуре восточного общества придавала господствующая в том или ином обществе религиозная идеология, само отношение членов общества к религии и власти. Так, говоря о конфуцианстве как определяю щем элементе китайского средневекового государства и права, следует отметить, что конфуцианство лишь условно можно назвать религией. Это, скорее, этико-политическое учение, философская традиция, что объясняется не самой природой конфуцианства, а сложившимися в глубокой древности традиционными представлениями китайцев о власти с ее безусловной сакрализацией в лице правителя — "сына неба". При этом к религиям они относились (наряду с конфуцианством здесь были распространены и другие "организованные" религии: буддизм, даосизм и иные религиозные культы) как к учениям, которые могли быть использованы лишь на благо этой власти. Утилитарное отношение к религии как к учению ("цзяо"), вспомогательному средству управления, призванному преображать народ ненасильственными методами воспитания во имя достижения гармонии (что считалось наивысшей целью и наивысшим содержанием прежде всего самого китайского государства), определяло подчиненное место церковных учреждений в средневековом Китае.
Конфуцианству с его рациональной моралью удалось занять особое место среди других религий, несмотря на все сложности борьбы с легизмом, в силу особой практической ценности этого учения, призванного, по утверждению знаменитого конфуцианца VI в. Вэй Чжэня "выправлять отношения между государством и подданными", "отверзать глаза и уши простого народа".
Религиозный плюрализм, отношение к религии как к простому учению, отсутствие прямой связи между государственной властью и ортодоксальной религиозной системой определяли и Другие специфические черты средневекового общества и государства Китая. Здесь, например, отсутствовал такой институт, как вероисповедание, что, в свою очередь, делало невозможным существование судов инквизиций. Не было сложившегося сословия духовенства и засилия, как на Западе, духовенства в государственном аппарате в качестве единственного грамотного слоя лиц.
Полное, неограниченное господство государства с его сакральным авторитетом над религиозными организациями в политическом, административном, правовом, идеологическом отношениях было окончательно закреплено в Китае в империи Тан (VII в.), в которой ни один из религиозных институтов не имел хотя бы номинальной автономии.
Своеобразие государства Арабского халифата и других государств мусульманского мира также было непосредственно связано с их ригидной, универсальной религией — исламом, исходящим из неделимости духовной и светской власти, что было органически связано с теократической идеей о всемогуществе, всесилии и неделимости самого Аллаха, нашедшей выражение в Коране: "Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед — пророк его". Ислам определял в мусульманском мире и характер социальной структуры, и государственных учреждений, и правовых институтов, и морали — всю духовную сферу мусульман. Так, религиозно-правовым основам мусульманского общества соответствовала особая социальная структура, характеризующаяся определенной обезличенностью господствующего класса, отсутствием системы наследственно передаваемых титулов и привилегий, избранности и пр. Здесь были все равны, а скорее в равной степени бесправны перед теократическим государством, его главой — халифом, султаном.
В мусульманском мире духовенство не могло притязать на светскую власть, не могло здесь возникнуть, как в средневековой Европе, и конфликта между духовной и светской властью. Ислам исключал неверие, против него нельзя было выступить ни прямо, ни косвенно, даже споря по его отдельным положениям, не потому, что еретиков, как в Европе, сжигали на костре, а потому, что это значило противопоставить, исключить себя из мусульманского общества.
Универсализм ислама, основополагающая идея мусульманской идеологии и политической теории о слитности духовного и светского определили и особое место государства в исламском обществе, его безусловное абсолютное господство над обществом, его теократическо-авторитарную форму.
Ни Индия, ни Япония никогда не отличались той степенью всесилия государства, которое было свойственно средневековому Китаю и Арабскому халифату. Индия характеризовалась, например, значительной прочностью общинной, кастовой организации, относительной слабостью контроля центрального бюрократического аппарата над широкими крестьянскими массами, над саморазвивающейся системой сельских общин. Не государственный чиновник, а ученый брахман, выполняющий функцию воспитания своих учеников в духе неукоснительного следования дхарме, кастовым нормам и ритаулу, имел здесь особую социальную ценность.
На трансформацию форм средневекового государства Индии и Японии огромное влияние оказали и другие факторы — завоевание Индии в XIII в. чужеземцами мусульманами и узурпация власти императора Японии в XII в. "великим полководцем" — сёгуном.
Сёгунат в Японии приобрел ряд черт, характерных для абсолютной монархии. Сумма тех признаков, которые были свойственны сёгунату, позволяет говорить о своеобразной автократической форме относительно централизованного государства, в котором существовала военная диктатура феодальной верхушки.
