Андрей Лушников - Развитие науки финансового права в России
Получается, что и финансово-экономические институты были организованы в противовес университетам, где «окопались специалисты буржуазного типа». Суждение достаточно странное, но не оригинальное. Примечательно и то, что в своих мемуарах А. Г. Зверев не назвал ни одной фамилии преподавателей МФЭИ, хотя среди них были не только будущие «враги народа», но и его будущие товарищи по Наркомату финансов – В. П. Дьяченко, Н. Н. Ровинский и К. Н. Плотников. Впоследствии в Ленинградском госуниверситете (ЛГУ) в 1939 г. на базе исторического факультета создается первое в СССР отделение политической экономии, преобразованное в 1940 г. в политико-экономический факультет ЛГУ. Это положило начало восстановлению экономического университетского образования. Погоня за количественным ростом кадров привела к таким экзотическим мерам, как решения о создании во второй половине 30-х гг. Ленинградских педагогического финансово-экономического и учетно-экономического институтов или финансового факультета при Московском институте кооперативной торговли.
Постановлением ВЦИК РСФСР от 20 апреля 1931 г. «О мероприятиях по подготовке и переподготовке кадров советского строительства»[61] из состава университетов были выведены факультеты советского права. На их базе создавались институты советского права и институты советского строительства в Москве, Ленинграде, Саратове, Казани, Иркутске (в 1934 г. переведен в Свердловск) и др. Все они передавались в ведение Наркомата юстиции РСФСР и имели трехлетний (с 1934 г. – четырехлетний) курс обучения. План их набора составлял 1490 человек, что сопоставимо с наборами только Московского и Петербургского университетов в дореволюционный период. Институты советского права в 1936–1937 гг. были преобразованы в юридические институты. Примечательно, что на базе факультета советского строительства и права МГУ было создано сразу два института: Московский институт советского права и Московский институт советского строительства. Первый из них в 1937 г. преобразуется в Московский юридический институт, второй в том же году реорганизован в Институт государственного права и государственного управления, а в 1938 г. – в Юридический институт Прокуратуры СССР. Наконец, в 1941 г. оба института были объединены в один Московский юридический институт.
К середине 40-х гг. юридические институты были также в Минске, Алма-Ате, Харькове и Ташкенте. В 1931 г. на базе Московского института советского права создаются Центральные заочные курсы советского права (с 1933 г. – Центральный заочный институт советского права, с 1935 г. – Центральный заочный правовой институт) с рядом консультационных пунктов в других городах. С 1937 г. он именуется Всесоюзным юридическим заочным институтом (ВЮЗИ), обучавшим около 6 тыс. студентов в заочных отделениях и секторах по всей стране. После некоторой трансформации ВЮЗИ был преобразован в 1994 г. в существующую ныне Московскую государственную юридическую академию.
Заочное образование на многие годы стало численно преобладающим в советской системе высшего юридического образования, хотя было весьма проблематичным в ходе коротких сессий за 3–4 года из практического работника с образованием, как правило, ниже 7 классов подготовить хорошего специалиста. Ситуация усугублялась тем, что до начала 50-х гг. даже на заочных отделениях более половины от общего числа учебных часов отводилось на марксистско-ленинскую подготовку. При этом во второй половине 40-х гг. в большинстве вузов имелось по 1–2 профессора-юриста, а полный комплект профессоров и доцентов был только в юридических институтах и на юридических факультетах Москвы, Ленинграда и Харькова.
Юридический факультет МГУ был восстановлен в 1942 г., а ЛГУ – в 1944 г. Соответственно, Московский и Ленинградский юридические институты влились в составы этих факультетов в 1954 г. Тогда же и другие юридические институты вернулись в качестве факультетов в состав своих университетов (Казанского, Ташкентского, Казахского, Белорусского). Самостоятельность сохранили Саратовский и Свердловский (ныне – Саратовская и Екатеринбургская государственные юридические академии), а также Харьковский юридические институты. На начало 1946 г. в стране было всего 9 юридических институтов и 10 юридических факультетов университетов с числом учащихся около 9 тыс., что было катастрофически мало.
Отметим, что с 1946 г. система юридического образования стала развиваться более рационально, без «революционных» шараханий из стороны в сторону. Это было связано, в частности, с осознанием почти полного провала ставки на ускоренные темпы подготовки юридических кадров на краткосрочных курсах, зачастую заочных. Высшее юридическое образование, в значительной части заочное, в то время имели не более 20 % прокурорских работников и судейского корпуса, не говоря уже о следственном аппарате и милиции. Дореволюционная высшая юридическая школа не только оказалась качественно лучше, но и даже количественно превосходила советскую. Отчасти началу позитивных изменений положило Постановление ЦК ВКП(б) от 5 октября 1946 г. «О расширении и улучшении юридического образования в стране»[62].
К середине 50-х гг. сложилась относительно стройная система высшего юридического образования, сохранившаяся до конца советского периода. В специальных юридических институтах, прежде всего Свердловском, Саратовском и Харьковском, на 4-годичных курсах готовили преимущественно будущих работников прокуратуры и правоохранительных органов. Заочное образование концентрировалось в ВЮЗИ, а срок обучения увеличился до 4–6 лет. В университеты были возвращены юридические факультеты (например, в Ростовский в 1947 г.). Они имели 5-летний (6-летний на вечернем отделении) курс обучения. В новых университетах юрфаки, как правило, были изначально (Киргизский (1951), Башкирский и Дагестанский (1957)). К концу советского периода юридическое образование давали 52 юридических факультета университетов и специализированных юридических вуза с учетом филиалов. Для справки: в начале 2012 г. это число составляет около 1300.
Все эти перипетии имеют прямое отношение к заявленной нами теме. Можно констатировать, что школа финансового права, как, впрочем, вся финансовая и юридическая наука, а также соответствующее образование в советский период переживали перманентный кризис. Этот сюжет требует отдельного рассмотрения, но то, что финансовое право «растворялось» то в государственном, то в административном праве, очевидно. Этому способствовало и то, что значительная часть государственных доходов в то время имела неналоговый характер (продразверстки, реквизиции, конфискации, принудительные займы и др.). С 1930–1931 по 1938–1939 учебный год финансовое право в юридических вузах не преподавалось, т. е. его официально просто не существовало ни в качестве учебной дисциплины, ни в качестве науки. С 1938–1939 гг. формально возобновилось его преподавание, что ознаменовалось принятием соответствующей Программы курса в 1938 г. До этого государственное право традиционно делилось на государственное право в широком и узком смысле, причем финансовые правоотношения в этом контексте относились именно к государственно-правовым в широком смысле. От такого деления секция государственного права Института права АН СССР отказалась только в 1939 г.[63]
При этом относительно сбалансированная Программа по советскому финансовому праву была утверждена только в 1940 г.[64] Однако даже в ней говорилось о «государственно-правовом характере советских финансовых правоотношений» (п. 2). Это положение подверг критике известный отечественный цивилист В. К. Райхер, последовательный сторонник самостоятельности отрасли и науки финансового права. Он констатировал в 1940 г.: «Наука советского финансового права является одной из самых юных наук в системе высшего юридического образования… Еще не издано ни учебника по финансовому праву, ни хотя бы учебного пособия, охватывающего сколько-нибудь широкий круг финансовых институтов»[65]. Примечательно, что первый учебник по советскому финансовому праву был опубликован в том же 1940 г., а одним из его соавторов был В. К. Райхер, о чем будет сказано в дальнейшем. До середины 50-х гг. велась своеобразная «борьба за выживание» этой науки и научной дисциплины. При этом в литературе обоснованно утверждалось о том, что финансового права как самостоятельной отрасли определенный период времени не существовало[66].
Значительная часть видных ученых-финансистов в 30-е гг. были репрессированы, а оставшиеся в живых были лишены права преподавания. Разбалансированное в ходе экономической штурмовщины первых пятилеток финансовое хозяйство представляло собой сомнительный объект изучения в контексте финансового права. Достаточно сказать, что до 1941 г. государственный бюджет СССР включал в себя только средства союзного бюджета и бюджетов союзных республик, и только с этого времени стали включаться и средства местных бюджетов. Примечательно, что в ходе первой дискуссии о системе советского права (1938–1940) неоднократно высказывались мнения о том, что самостоятельной отрасли финансового права не существует[67], хотя официально с 1941 г. Академия наук СССР признала финансовое право самостоятельной отраслью.
