А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании
Период Второго Храма (конец VI в. до н. э. – 70 г. н. э.) стал одним из наиболее значительных с точки зрения развития еврейской юридической системы. За семь веков существования еврейского государства оно несколько раз оказывалось под властью иноземцев – персов, греков и римлян, пережило период независимости при Хасмонеях, стало ареной нескольких военных кампаний (от Александра Македонского до Веспасиана и Тита). Все это не могло не сказаться на образе жизни и мышлении иудеев, а как следствие – на законодательстве.
Главной характеристикой эпохи стали идея о прекращении пророчества и представление о том, что весь Закон был отдан людям, наиболее ученые из которых и должны были заниматься его интерпретацией.
Появление бет-мидрашей. Первое бесспорное упоминание бет-мидраша содержится в книге Премудрости Бен-Сиры (51:50), из чего можно сделать вывод, что он существовал как специальная институция, предназначавшаяся для всех желающих услышать толкование Торы из уст законоучителей, уже в период Второго Храма. Бет-мидраш, будучи центром изучения Торы как для ученых, так и для простого народа, способствовал широкому распространению культуры среди евреев. Во времена Мишны бет-мидраш был независим от синагоги и считался более святым местом. Значение бет-мидраша как места изучения Торы и Устного Закона специально подчеркивается в ряде мест Талмуда (Мег. 27а; Гит. 38б; Бр. 17а, 64а).
Отсутствие четких идеологических установок привело к образованию множества религиозно-политических группировок, каждая из которых считала себя законной наследницей библейской традиции. Наиболее известные из них описаны в сочинениях еврейского историка Иосифа Флавия [91] : фарисеи, саддукеи и ессеи. Однако помимо этих трех групп, которые сами по себе были далеко не однородны, на протяжении всего времени существования Второго Храма то появлялись, то исчезали множество других группировок: самаритяне, сикарии, зелоты, христиане… По мнению авторов Вавилонского Талмуда (Йома 9Б), Первый Храм был разрушен из-за идолопоклонства, разврата и кровопролития, тогда как Второй – из-за беспричинной вражды между евреями.
Это сложное время породило огромнее количество разнообразной литературы: поздние из библейских книг, ессейская библиотека, обнаруженная в Кумране, тексты Элефантины, Септуагинта, апокрифическая литература и псевдоэпиграфы, тексты, позже вошедшие в Мишну, сочинения еврейских историков и философов (Иосиф Флавий и Филон Александрийский), наконец, Новый Завет. В текстах всех этих групп можно обнаружить либо особую трактовку библейских законов, либо даже собственные законы.
Даже в период существования независимого еврейского государства, управлявшегося Хасмонеями (152—37 гг. до н. э.), у евреев не получилось систематизировать законодательство и сформировать развитую систему правовых институтов, поскольку даже тот период был наполнен религиозными спорами и борьбой за власть. Единственная попытка некой систематизации закона была предпринята Филоном Александрийским (ок. 25 г. до н. э. – 50 г. н. э.) в его сочинении «Об особых законах».
Главным достижением этого периода можно считать формирование понятия «устная Тора». Сегодня этот термин обозначает записанное учение, которое сформировалось внутри фарисейской раввинистической традиции и которое до 3 в. н. э. передавалось устно [92] . Устная Тора состоит из обширных комментариев, новых законов, выведенных при помощи специальных герменевтических приемов из уже имеющихся законов, основанных на прецедентах, и многое другое. Можно спорить о том, когда именно входит в употребление термин «устная Тора», но совершенно очевидно, что именно в этот период начинает активно развиваться то, что этот термин наполняет, – устное комментирование библейского закона, направленное на раскрытие его смыслов и адаптацию к меняющимся историческим условиям. И именно теперь начинаются споры о том, следует или нет записывать это учение [93] .
С другой стороны, несмотря на отсутствие четкой структурированности еврейского общества, терзаемого борьбой с иноземным владычеством, равно как и внутренней раздробленностью, в нем все-таки начинается формирование органов власти и судопроизводства. Прежде всего, речь идет об институте царской власти, возродившемся после восстания Маккавеев. Пришедшие к власти правители из рода Хасмонеев носили титулы и исполняли обязанности царя и первосвященника. Вероятно, вместе с этими титулами они получили частичное право судопроизводства (1 Мак. 9:73), но их компетенция, по-видимому, распространялась только на войско [94] . Сакральное же, храмовое законодательство по-прежнему находилось в руках священства (1 Мак. 4:44), а гражданское и уголовное право – в руках Синедриона (Иосиф Флавий, Иудей ские древности 14:9).
Синедрион (от греч. «совет», «совещание» ) представлял собой верховный орган политической, религиозной и юридической власти на протяжении всего римского периода. Он довольно часто упоминается в самых разных источниках, однако точные его функции в период существования Второго Храма определить довольно сложно, особенно в правление Хасмонеев и Ирода Великого. С уверенностью можно сказать, что он трансформировался из совета старейшин, возникшего сразу же по возвращении евреев из плена (Езд. 5:5) и какое-то время назывался герусией , о чем писал иудейский историк Иосиф Флавий. Раввинистические источники говорят о нескольких синедрионах – Великом, состоявшем из 71 человека, и малом или малых, состоявших из 23 человек. Вероятно, функции Великого синедриона и малого различались. Во всяком случае, более поздние талмудические тексты приписывают им совершенно разные юридические полномочия, но вместе с тем с полной уверенностью можно сказать, что разрушение Храма в 70 г. привело к очень значительной трансформации того органа, равно как и его функций. Положение же дел, существовавшее до 70 г., остается довольно туманным. Некоторый свет на это может пролить евангельская история о суде над Иисусом (Ин. 18), хотя данный сюжет скорее является свидетельством нетипичного собрания синедриона, нежели рассказывает о реальной практике судопроизводства [95] .
Великий синедрион собирался во внутреннем дворе иерусалимского Храма, в палате Тесаных камней. Глава синедриона носил титул «наси» («князь»). Должность эту обычно занимал первосвященник. Период между 160 г. до н. э. по начало н. э. вошел в историю синедриона как период «пар», когда синедрион возглавляли сразу два человека: наси – собственно глава синедриона, и ав-бейт-дин – глава раввинского суда. Самой известной из пар были Гиллель и Шаммай. Опять же разграничить их полномочия не представляется возможным.
Тем не менее, несмотря на скудость и зачастую размытость сведений о законодательстве и судопроизводстве в эпоху Второго Храма, можно сделать вывод о том, что именно здесь закладываются основы того, что превратится в полностью развитую юридическую систему в последующие эпохи.
Глава 3 Законодательство Моисея: уголовно-правовая характеристика
Среди религиозных источников, имеющих историческое значение, следует выделить Законодательство Моисея, Закон, переданный еврейскому народу Богом через Моисея. Конечно, подлинная человеческая, гуманистическая цивилизация должна строиться не только на запретах, тем более таких строгих и жестоких, как Закон, но и на новозаветных заповедях любви, блаженства и благодати. Закон запрещает и наказывает, но не искореняет преступлений, эта задача может решаться лишь на путях духовного преобразования межличностных отношений в направлении, заданном императивом Иисуса Христа: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 39).
Однако значение Закона при этом не умаляется. Во-первых, изложенный императив является не чем иным, как обобщенным выражением сути Закона в части, касающейся общественных отношений. Сам Иисус Христос говорит: «На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22, 40). Имеется в виду, что первая, «наибольшая заповедь в законе» – «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим» (Мф. 22, 36–37).
Во-вторых, Закон Моисея – это действующий Закон; он из прошлого, но сохраняет свою духовную силу и в настоящем. Иисус Христос сказал: «Доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все» (Мф. 5, 18). И дело здесь не в самом законе, а в человеке и человечестве, которое в значительной своей части, порой прикрываясь лозунгами демократии и гуманизма, остается «жестоковыйным». Мы и сейчас язычники или «снова язычники», потерявшие Бога, повернувшиеся к оккультизму, культу «золотого тельца», культу насилия; мы формируем поколение, «выбирающее кока-колу», равнодушное, немилосердное, пытающееся достичь успеха любой ценой. Значит, без закона, неадекватного, но подобного Закону Моисея, и сейчас нельзя.
