Михаил Брагинский - Договорное право. Книга первая. Общие положения
Дополнительный договор обладает относительной самостоятельностью, которая, в частности, проявляется в том, что он признается заключенным с момента, когда стороны достигнут согласия по существенным его условиям. Из относительной самостоятельности дополнительного договора вытекает отсутствие необходимости придать ему особую форму. Имеется в виду, что существенные условия дополнительного договора могут быть включены в текст основного. И все же даже и при таком варианте речь пойдет о двух договорах.
б) Другое деление проводится на договоры, заключенные в пользу контрагентов и в пользу третьих лиц.
в) Договоры делятся на основные и предварительные. Различие между этими договорами связано, среди прочего, с их целью. Вместе с тем, хотя конечная цель, которую стороны ставят перед собой, достигается только с заключением и последующим исполнением основного договора, с юридико – технической точки зрения различий между этими договорами нет. Явно неудачным было предложение В. Голевинского разделить договоры на «договоры в строгом смысле» и «предварительные договоры»[566].
г) Различаются договоры вещные и обязательственные.
Об этих трех классификациях договоров шла речь ранее.
С принятием нового ГК, существенно расширившего круг урегулированных им договоров, возникла необходимость провести такое же дихотомическое деление в рамках одной определенной группы. Речь идет о делении возмездных договоров на «меновые» и «рисковые» («алеаторные»). В отличие от возмездных, «меновых» договоров, к «рисковым» относятся договоры, которые отличаются тем, что в них, по утверждению К.П. Победоносцева, «по цели и намерению стороны конечный результат договора, материальная ценность его поставлены в зависимость от события совершенно неизвестного или случайного или только вероятного, так что при заключении его совершенно неизвестно, которая сторона в конечном результате выиграет, получит выгоду»[567]. Эти договоры (часть из них составляли проводимые государством лотереи) имели место и ранее. В Кодексе они появились лишь в 1994 г. Речь идет о гл. 58 Кодекса – «Проведение игр и пари».
Правовое регулирование игр и пари осуществлялось уже в Древнем Риме. Еще тогда подобное регулирование в тех или иных формах и объеме выражало в целом негативное отношение к играм и пари со стороны государства, которое проявлялось в установлении разного рода ограничений. В частности, наказание за игры и пари было отменено только при Юстиниане. Но и после того выигрыши рассматривались как приобретение имущества по недействительной сделке. Единственным видом разрешенных игр были связанные с тем, что впоследствии получило название спортивных состязаний[568].
Различного рода ограничения дошли до нашего времени. Во всяком случае, когда Комиссия по разработке проекта Гражданского Уложения России перед революцией готовила материалы к книге 5, посвященной обязательственному праву, она обратила внимание на то, что законодательства всех стран делятся на два вида: в одних игры и пари полностью запрещены, а в других только подвергаются ограничениям. Так, в самой дореволюционной России (том X, часть I Свода законов гражданских) признавались ничтожными займы «по игре и для игры», заключенные с ведома займодавца (ст. 2014). Таким образом, под защитой закона могли быть только займы, выданные займодавцем, который не знал, для какой цели берет у него деньги заемщик[569].
Негативное в целом отношение к играм и пари сохраняет в значительной мере и действующий Кодекс. Из ст. 1062 и 1063 ГК следует, что игры и пари считаются действительными сделками только в случаях, прямо предусмотренных приведенными статьями, и соответственно только в этих случаях подлежат защите[570]. Общим же правилом является признание и игр, и пари обстоятельствами, с которыми не может быть связано возникновение прав и обязанностей у сторон. Исключение составляют лотереи, тотализаторы и иные игры, проводимые государством и муниципальным образованием или по их разрешению. Для таких случаев установлена эффективная защита интересов участников игры – тех, кто противостоит организаторам игр (ст. 1063 ГК).
Специфика алеаторных сделок состоит в том, что и при играх, и при пари в зависимости от наступления или ненаступления установленного обстоятельства выигрывает одна сторона, а проигрывает другая. Все дело в том, какая из сторон окажется в той или иной позиции. По своей конструкции алеаторные договоры – разновидность условных сделок. Как и в иных условных сделках, возникновение прав и обязанностей поставлено здесь в зависимость от обстоятельства, относительно которого неизвестно, наступит ли оно. При этом к разрешенным алеаторным сделкам, аналогично другим условным сделкам, должен применяться п. 3 ст. 157 ГК. Из него вытекает, что, когда наступлению условия («выпал выигрыш») недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой это невыгодно (имеется в виду организатор игр и пари), условие признается наступившим. И напротив, если наступлению условия недобросовестно содействовала сторона, которой наступление условия выгодно (участник), условие признается ненаступившим[571].
При изложении вопроса о втором, отличном от дихотомии способе классификации необходимо иметь в виду, что в настоящее время на практике применяется бесчисленное количество разновидностей договоров, многие из которых построены по моделям, не упомянутым в ГК. И все же выделенные в нем модели договоров являются достаточно представительными. В этой связи классификация договорных моделей, содержащихся в ГК, позволяет распространить ее исходные положения и на всю массу предусмотренных и не предусмотренных в других правовых актах договоров.
Основная проблема любой классификации состоит в выборе того единственного основания, которое должно быть положено в основу деления. Однако прежде всего необходимо установить саму возможность существования такого критерия, с помощью которого может быть произведена в полном объеме соответствующая классификация. Если обратиться к легальным определениям договоров в ГК и тем самым к выражению их сущности, то таким критерием придется признать содержание договора, т.е. круг прав и обязанностей сторон. Но данный критерий в силу того, что он является достаточно общим и абстрактным, нельзя формализовать.
В свое время М.В. Гордон предлагал выстроить все известные договоры в ряд, используя единый критерий – «результат». Но для этого пришлось объединять в один вид столь разные договоры, как, например, купля-продажа и дарение, имущественный наем (нынешняя аренда) и безвозмездное пользование имуществом (ссуда) и др.[572]
Представляется, что попытки классифицировать договоры путем однопорядкового деления заканчивались неудачей. Это обстоятельство учел О.А. Красавчиков. Однако автор заслуживает определенного упрека в связи с тем, что он не выполнил уже на первой ступени обещания избрать единый критерий. В предложенной О.А. Красавчиковым классификации таким основанием должна была стать «направленность гражданско-правового результата». Руководствуясь указанным признаком, он выделил четыре группы обязательств: направленные на передачу имущества (1), на выполнение работ (2), на оказание услуг (3) и на передачу денег (4). В этой классификации бросается в глаза одно обстоятельство: четвертая по счету группа отличается не особой направленностью результата, а особым предметом договора, который к тому же не является самостоятельным. Речь идет о том, что фигурирующее в первой группе «имущество» охватывает и то, что индивидуализирует четвертую группу, – «деньги»[573].
В течение определенного времени широкое распространение получила идея целесообразности классификации договоров на основе использования классификационного основания, включающего в себя как экономические, так и соответствующие юридические критерии[574].
Однако в действительности «комбинированный критерий» превратился в простую сумму критериев, благодаря чему единственное основание деления заменяется неограниченным их числом.
Об этом можно судить по достигнутому при использовании «комбинированного критерия» результату. Речь идет о выделении девяти по разным признакам сформированных групп, объединивших различные виды договоров (обязательств). В этот перечень входили обязательства (договоры) по возмездной реализации имущества (1), по возмездной передаче имущества в пользование (2), по безвозмездной передаче имущества в собственность или в пользование (3), по производству работ (4), по оказанию услуг (5), по перевозкам (6), по кредиту и расчетам (7), по совместной деятельности (8) и по страхованию (9)[575]. Думается, что в подобной группировке проявляются скорее черты инвентаризации договоров, чем их классификации, и по этой причине, в частности, указанная группировка не имеет четко обозначенных внутренних границ. Не случайно поэтому с тех же исходных позиций некоторые авторы насчитывали еще три вида договоров за пределами приведенного перечня[576].
