Е. Щербаков - Политическая полиция Российской империи между реформами. От В. К. Плеве до В. Ф. Джунковского
Обзор книги Е. Щербаков - Политическая полиция Российской империи между реформами. От В. К. Плеве до В. Ф. Джунковского
Политическая полиция Российской империи между реформами.
От В. К. Плеве до В. Ф. Джунковского
Рецензенты:
кандидат исторических наук Д. А. Андреев,
кандидат исторических наук Н. И. Дедков,
кандидат исторических наук А. А. Левандовский
Вступительная статья, составление и комментарии — Е. И. Щербакова
Предисловие
Фигуры, поставленные рядом в заголовке, объединяет многое. Вячеслав Константинович Плеве — второй (после И. О. Велио) директор Департамента полиции, занимал этот пост с 15 апреля 1881-го по 20 июля 1884 г. В 1884 г. как признанный специалист в области политического сыска он был назначен товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией. А 4 апреля 1902 г. стал министром внутренних дел. Владимир Федорович Джунковский являлся товарищем министра внутренних дел и командиром Отдельного корпуса жандармов с января 1913-го по сентябрь 1915 г. Оба стояли у руля политической полиции Российской империи и определяли приоритеты ее деятельности. Характер и направление реформ политической полиции, проведенных при этих руководителях ведомства, позволяют проследить представленные в сборнике документы.
Трагедия 1 марта 1881 г. стала зримым доказательством небоеспособности армии политического сыска, оказавшейся не в силах уберечь императора. Еще летом 1880 г. сенатором И. И. Шамшиным была проведена ревизия, которая привела к весьма неутешительным выводам. Государственный секретарь Е. А. Перетц записывал в дневнике со слов Шамшина: «Дела велись в III отделении весьма небрежно. Как и понятно, они начинались почти всегда с какого-нибудь донесения, например тайного агента, или записанного полицией показания дворника. Писаны были подобные бумаги большею частью безграмотно и необстоятельно; дознания по ним производились не всегда; если же и производились, то слегка, односторонним расспросом двух-трех человек, иногда даже почти не знавших обвиняемого; объяснений его или очной ставки с доносителем не требовалось; затем составлялась докладная записка Государю, в которой излагаемое событие освещалось в мрачном виде, с употреблением общих выражений, неблагоприятно обрисовывающих всю обстановку. Так, например, говорилось, что обвиняемый — человек вредного направления, по ночам он сходится в преступных видах с другими подобными ему людьми, ведет образ жизни таинственный, или же указывалось на то, что он имеет связи с неблагонадежными в политическом отношении лицами; далее упоминалось о чрезвычайной опасности для государства — от подобных людей в нынешнее тревожное время и в заключение испрашивалось разрешение на ссылку в административном порядке того или другого лица…»[1] При таком положении вещей выполнить свою главную задачу — «предупреждение, пресечение и исследование преступных деяний государственных»[2] — III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии было не в состоянии.
1 августа 1880 г. глава Верховной распорядительной комиссии М. Т. Лорис-Меликов подал на высочайшее имя записку о преобразовании полиции (см. д-т № 1). 6 августа Указом о закрытии Верховной распорядительной комиссии упраздняется и временно подчиненное ей III отделение «с передачей дел оного в ведение Министерства Внутренних Дел…», в составе которого был создан Департамент государственной полиции, призванный сосредоточить все нити «политического розыска и наблюдения». После гибели императора его главой становится В. К. Плеве.
На первых порах в штате Департамента полиции насчитывалось всего 125 человек. Первое делопроизводство было распорядительным, второе — законодательным. Вопросами политического розыска ведало третье (секретное) делопроизводство, а с 1898 года — Особый отдел Департамента, который курировал также деятельность заграничной агентуры. Кроме того, в этом учреждении имелась справочная часть, которую составляли коллекция фотографий и библиотека нелегальных изданий, унаследованная от III отделения. На местах «розыскными и осведомительными» источниками Департамента полиции служили Губернские жандармские управления, а также «Отделения по охранению безопасности и порядка», существовавшие первоначально только в столицах и Варшаве. Этим, последним, учреждениям суждено было сыграть роль своеобразных лабораторий, в которых отрабатывались новые приемы и методы розыскной работы, которые менялись в зависимости от эволюции антиправительственного движения.
Постепенно руководство политической полиции пришло к заключению, что подрыв бастионов противника следует вести изнутри. Внешнее давление оказывалось неэффективным главным образом потому, что, устраняя недовольных, политическая полиция не устраняла причины недовольства. От внешнего наблюдения, попросту говоря — слежки, и последовательных арестов подозрительных лиц акценты смещались в сторону развития внутренней агентуры в революционной среде.
Под рукой жандармов старой школы подрастало молодое поколение деятелей политического розыска, которым покровительствовал В. К. Плеве. Один из наиболее ярких его представителей, Г. П. Судейкин, развернул широкомасштабную вербовку внутренней агентуры «нового образца» из числа ренегатов революции. Их внедрение в организационные структуры нелегальных партий позволяло не только контролировать революционное движение, но и манипулировать им. Даже «провал» секретного сотрудника правительства был бы ему на руку, подтачивая силы революционного лагеря, сея в нем подозрительность и неуверенность в своих бойцах. Повальные обыски и скоропалительные аресты сменила тщательно продуманная филерская опека над объектом наблюдения, предварительное установление его связей и т. д. При самой массовой ликвидации о ком-то намеренно забывали — свечу оставляли гореть на подоконнике, увлекая все новые жертвы в искусно расставленные сети. Результаты не заставили себя ждать. К середине 80-х «Народная воля» была разгромлена и организация подобного масштаба (ПСР) смогла появиться лишь в начале XX в.
Революционное движение не ограничивалось Петербургом и Москвой, что требовало реформирования структуры политического сыска. В 1902 г., по образу и подобию столичных, были образованы Охранные (розыскные) отделения в губернских городах. Их начальники являлись офицерами Корпуса жандармов, «в строевом отношении прикомандированные к жандармским управлениям», фактически подчинялись Департаменту полиции. Такое положение вещей, позволявшее Департаменту эффективно координировать деятельность сыска в масштабах империи, нередко вызывало серьезные проблемы во взаимоотношениях местных органов политической полиции, негативно влиявшие на их взаимодействие.
Во вновь созданных структурах сосредоточивалась розыскная работа, их важнейшими подразделениями являлись агентурные отделы. Оперативно реагировать на все изменения в революционном лагере помогала налаженная система учета и обобщения информации (знаменитые «разноцветные» досье — красные карточки на эсеров, зеленые на анархистов и т. д.), обязателен был и обмен розыскными данными между заинтересованными учреждениями. Служба наружного наблюдения, созданная задолго до организации Департамента полиции, была централизована с появлением в 1894 г. при Московском охранном отделении Летучего отряда филеров.
С увеличением значения в деле политического розыска охранных отделений усиливается соперничество между ними и ГЖУ. Конфликтные ситуации вызывались нередким несоответствием чина и властных полномочий, а также тесным переплетением служебных функций представителей ГЖУ и ОО. Руководители охранных отделений, которые являлись офицерами Корпуса жандармов, в строевом отношении были подчинены начальникам ГЖУ. Начальники ГЖУ (обычно полковники или генерал-майоры), в свою очередь, в служебном отношении нередко подчинялись младшим по чину начальникам ОО. Функции ГЖУ (наблюдательная деятельность и проведение дознаний) и ОО (розыскная работа) формально были разведены, однако на практике отделить одно от другого оказывалось невозможно, да и нецелесообразно.
Революционный 1905 год принес новые проблемы, вплоть до таких трудновообразимых, как едва не разразившаяся стачка филеров. Глава петербургской охранки А. В. Герасимов вспоминал: «Когда летом 1905 года один из них был убит на окраине города революционерами, то остальные пытались устроить совещание и выработать требования, чтобы их не заставляли ходить в рабочие предместья, особенно по ночам…»[3].
Положение усугублялось тем, что осенью 1905 г. ЦК Партии социалистов-революционеров — одного из приоритетных объектов внимания политической полиции — сообразуясь с новыми политическими реалиями (Манифест 17 октября, подготовка к созыву Государственной думы), принял решение приостановить террористическую деятельность и распустить Боевую организацию. Вскоре, в связи с установкой I общепартийного съезда (декабрь 1905 — январь 1906) на вооруженное восстание, в преддверии которого вновь возрастало значение террора как фактора дезорганизации власти и агитационного воздействия на массы, БО была восстановлена. Непоследовательный курс руководства ПСР вызвал к жизни множество оппозиционных групп эсеровского толка (в 1906 г. они объединились в Союз эсеров-максималистов), а их несогласие с тактической линией ЦК привело к взрыву терроризма, который приобрёл децентрализованный характер.
