Роберт Говард - Английский язык с Р. Э. Говардом
altogether [ˌɔ:ltəˈɡeðə], flight [flaɪt], eery [ˈɪərɪ]
Yara was on his mind, and he was not altogether comfortable as he opened the golden door. But he saw only a flight of silver steps leading down, dimly lighted by what means he could not ascertain. Down these he went silently, gripping his sword. He heard no sound and came presently to an ivory door, set with bloodstones. He listened, but no sound came from within; only thin wisps of smoke drifted lazily from beneath the door, bearing a curious exotic odor unfamiliar to the Cimmerian. Below him the silver stair wound down to vanish in the dimness, and up that shadowy well no sound floated; he had an eery feeling that he was alone in a tower occupied only by ghosts and phantoms.
3
Cautiously he pressed against the ivory door, and it swung silently inward (он осторожно нажал на дверь из слоновой кости, и она бесшумно качнулась вовнутрь; to swing — качать; качаться). On the shimmering threshold Conan stared like a wolf in strange surroundings (на мерцающем пороге Конан присмотрелся, как волк в незнакомом окружении), ready to fight or flee on the instant (готовый тотчас сражаться или мгновенно убежать; on the instant — тотчас, немедленно). He was looking into a large chamber with a domed golden ceiling (он заглядывал = заглянул в большую комнату с куполообразным золотистым потолком); the walls were of green jade (стены были из зеленого нефрита), the floor of ivory, partly covered with thick rugs (пол из слоновой кости, частично покрытой толстыми коврами). Smoke and exotic scent of incense floated up from a brazier on a golden tripod (дым и диковинный аромат ладана воспарял от жаровни на золотом треножнике; to float — плавать; парить, плыть в воздухе), and behind it sat an idol on a sort of marble couch (а за ним сидел идол на своего рода мраморном ложе; to sit — сидеть; couch — диван; ложе). Conan stared aghast (Конан уставился, пораженный ужасом); the image had the body of a man, naked, and green in color (у изваяния было тело мужчины, обнаженное и зеленого цвета); but the head was one of nightmare and madness (а голова была головой из страшного сна и безумного видения; madness — сумасшествие; безумство). Too large for the human body, it had no attributes of humanity (слишком большая для человеческого тела, она не имела характерных признаков человеческой расы; humanity — человечество; человеческая природа). Conan stared at the wide flaring ears, the curling proboscis (Конан уставился на широкие расширяющиеся книзу уши, закручивающийся хобот; flaring — ярко, неровно горящий; расширяющийся книзу, выступающий наружу), on either side of which stood white tusks tipped with round golden balls (по обе стороны которого располагались белые бивни с круглыми золотыми шариками на кончиках; to stand — стоять; быть расположенным, находиться; tipped — с наконечником). The eyes were closed, as if in sleep (глаза были закрыты словно во сне).
threshold [ˈƟreʃhəuld], aghast [əˈɡɑ:st], proboscis [prəˈbɔsɪs]
Cautiously he pressed against the ivory door, and it swung silently inward. On the shimmering threshold Conan stared like a wolf in strange surroundings, ready to fight or flee on the instant. He was looking into a large chamber with a domed golden ceiling; the walls were of green jade, the floor of ivory, partly covered with thick rugs. Smoke and exotic scent of incense floated up from a brazier on a golden tripod, and behind it sat an idol on a sort of marble couch. Conan stared aghast; the image had the body of a man, naked, and green in color; but the head was one of nightmare and madness. Too large for the human body, it had no attributes of humanity. Conan stared at the wide flaring ears, the curling proboscis, on either side of which stood white tusks tipped with round golden balls. The eyes were closed, as if in sleep.
This then, was the reason for the name, the Tower of the Elephant (значит, это была причина названия Башни Слона), for the head of the thing was much like that of the beasts described by the Shemitish wanderer (ибо голова этого существа была очень похожа на голову животных, описанных шемитским странником). This was Yara's god (это было божество Яры); where then should the gem be, but concealed in the idol (где же тогда должен быть камень, как не спрятан в идоле), since the stone was called the Elephant's Heart (поскольку камень назывался Сердцем Слона)?
As Conan came forward (когда Конан вышел вперед = шагнул вперед; to come), his eyes fixed on the motionless idol (устремив взгляд на неподвижного идола; to fix on — устремлять, сосредоточивать /взгляд, внимание на ком-л., чем-л./), the eyes of the thing opened suddenly (глаза существа внезапно открылись)! The Cimmerian froze in his tracks (киммериец застыл на месте; to freeze — замерзать; застыть; in one's tracks — на месте; track — след). It was no image (это было не изваяние) — it was a living thing, and he was trapped in its chamber (это было живое существо, а он оказался в ловушке в его комнате; to trap — ловить в ловушку; trap — ловушка)!
wanderer [ˈwɔndərə], idol [ˈaɪdəl], image [ˈɪmɪʤ]
This then, was the reason for the name, the Tower of the Elephant, for the head of the thing was much like that of the beasts described by the Shemitish wanderer. This was Yara's god; where then should the gem be, but concealed in the idol, since the stone was called the Elephant's Heart?
As Conan came forward, his eyes fixed on the motionless idol, the eyes of the thing opened suddenly! The Cimmerian froze in his tracks. It was no image — it was a living thing, and he was trapped in its chamber!
That he did not instantly explode in a burst of murderous frenzy is a fact that measured his horror (действительно, то, что он тотчас не взорвался вспышкой кровопролитного бешенства, определило степень его ужаса; it is a fact that — факт, что/верно, действительно/; to measure — измерять, мерить; оценивать, определять; measure — мера; степень), which paralyzed him where he stood (который парализовал его там, где он стоял). A civilized man in his position would have sought doubtful refuge in the conclusion that he was insane (цивилизованный человек на его месте стал бы искать сомнительное убежище в том умозаключении, что он сошел с ума; insane — душевнобольной; сумасшедший); it did not occur to the Cimmerian to doubt his senses (киммерийцу не пришло в голову сомневаться в своих ощущениях; to occur — случаться; приходить на ум). He knew he was face to face with a demon of the Elder World (он понял, что он оказался лицом к лицу с демоном Древнего Мира), and the realization robbed him of all his faculties except sight (и осознание /этого/ он лишило его всех его способностей /восприятия/, кроме зрения; to rob — грабить; лишать).
measure [ˈmeʒə], refuge [ˈrefju:ʤ], faculty [ˈfækəltɪ]
That he did not instantly explode in a burst of murderous frenzy is a fact that measured his horror, which paralyzed him where he stood. A civilized man in his position would have sought doubtful refuge in the conclusion that he was insane; it did not occur to the Cimmerian to doubt his senses. He knew he was face to face with a demon of the Elder World, and the realization robbed him of all his faculties except sight.
The trunk of the horror was lifted and quested about (хобот кошмарного существа поднялся и пошарил вокруг; to quest — искать), the topaz eyes stared unseeingly (топазовые глаза невидяще уставились), and Conan knew the monster was blind (и Конан понял, что монстр слеп; to know — знать; понимать). With the thought came a thawing of his frozen nerves (при этой мысли его застывшие жилы оттаяли: «наступило оттаивание его застывших жил»), and he began to back silently toward the door (и он бесшумно начал пятиться к двери; to back — поддерживать; пятиться). But the creature heard (но существо услышало). The sensitive trunk stretched toward him (чувствительный хобот потянулся к нему), and Conan's horror froze him again (и Конан снова застыл от ужаса: «и ужас Конана снова заморозил его»; to freeze) when the being spoke, in a strange, stammering voice that never changed its key or timbre (когда существо заговорило странным, запинающимся голосом, который никогда не менял своего тона и тембра; key — ключ; тон, высота голоса). The Cimmerian knew that those jaws were never built or intended for human speech (киммериец понял, что эти челюсти никогда не создавались или = и не предназначались для человеческой речи; to build — строить; создавать).
blind [blaɪnd], thaw [Ɵɔ:], key [ki:], timbre [ˈtæmbə]
The trunk of the horror was lifted and quested about, the topaz eyes stared unseeingly, and Conan knew the monster was blind. With the thought came a thawing of his frozen nerves, and he began to back silently toward the door. But the creature heard. The sensitive trunk stretched toward him, and Conan's horror froze him again when the being spoke, in a strange, stammering voice that never changed its key or timbre. The Cimmerian knew that those jaws were never built or intended for human speech.
"Who is here (кто здесь)? Have you come to torture me again, Yara (ты снова пришел меня мучить, Яра)? Will you never be done (ты никогда не прекратишь /этого/; to be done — кончить, закончиться, покончить)? Oh, Yag-kosha, is there no end to agony (ах, Яг-коша, несть конца страданиям)?"
Tears rolled from the sightless eyes (слезы покатились из незрячих глаз), and Conan's gaze strayed to the limbs stretched on the marble couch (и взгляд Конана переместился на конечности, простершиеся на мраморном ложе). And he knew the monster would not rise to attack him (и он понял, что монстр не поднимется, чтобы атаковать его). He knew the marks of the rack, and the searing brand of the flame (он узнал отметины дыбы и прижигающего железа из пламени = раскаленного железа; rack — вешалка; дыба; brand — бренд; кусок железа), and tough-souled as he was (и как бы ни загрубела его душа; tough — жесткий; грубый; soul — душа), he stood aghast at the ruined deformities which his reason told him had once been limbs as comely as his own (он стоял = был в ужасе от тех обезображенных останков, которые, как уверял его рассудок, были некогда конечностями, такими же привлекательными, как его собственные; to tell — говорить; уверять). And suddenly all fear and repulsion went from him to be replaced by a great pity (и внезапно весь страх и отвращение ушли от него = покинули его, чтобы быть вытесненными = чтобы уступить место огромному состраданию/великой жалости; to replace — заменять; вытеснить).
torture [ˈtɔ:ʧə], limb [lɪm], tough [tʌf]
"Who is here? Have you come to torture me again, Yara? Will you never be done? Oh, Yag-kosha, is there no end to agony?"
Tears rolled from the sightless eyes, and Conan's gaze strayed to the limbs stretched on the marble couch. And he knew the monster would not rise to attack him. He knew the marks of the rack, and the searing brand of the flame, and tough-souled as he was, he stood aghast at the ruined deformities which his reason told him had once been limbs as comely as his own. And suddenly all fear and repulsion went from him to be replaced by a great pity.
What this monster was, Conan could not know (Конан не мог знать, что это было за чудовище), but the evidences of its sufferings were so terrible and pathetic (но свидетельства его страданий были так ужасны и трогательны = вызывали такое сострадание) that a strange aching sadness came over the Cimmerian, he knew not why (что необычная болезненная печаль накатила на киммерийца, он не знал почему = неведомо почему для него самого; to come over — найти на кого-л.). He only felt that he was looking upon a cosmic tragedy (он лишь ощутил, что созерцает космическую трагедию = трагедию космического масштаба;to look on — наблюдать /со стороны; не вмешиваясь/), and he shrank with shame (и он сжался от стыда; to shrink — уменьшать; сжиматься), as if the guilt of a whole race were laid upon him (как будто вина целой расы была возложена на него; to lay — класть; возлагать).
