Коллектив авторов - Пристальное прочтение Бродского. Сборник статей под ред. В.И. Козлова
В другом источнике читаем: «Норт-Бич — известный квартал ресторанов, ночных клубов, стриптиз-баров и порнокинотеатров в районе Коламбус-авеню (Columbus Avenue) и Бродвея (Broadway) в центре г. Сан-Франциско между Китайским кварталом (Chinatown), Телеграф-Хилл (Telegraph Hill) и заливом Сан-Франциско (San Francisco Bay). Здесь находятся также популярные книжные магазины и художественные салоны. До Второй мировой войны был известен как центр итальянской общины города. Ныне здесь проживают итальянцы, баски, китайцы»[12].
Приведем карту-схему с обозначением расположения сан-францисского «Триеста» на пересечении трех улиц — бульвара Гранта, бульвара Колумба (Columbus Ave) и улицы Вальехо, с фирменным логотипом названия, фото фасада и точным адресом заведения.
Выходит, что названное в стихотворении кафе давно является достопримечательностью Сан-Франциско; в задачи Бродского входило придать предельно достоверный, документальный характер тексту в самом его начале, что он и сделал, используя этот факт. Нашей же задачей будет попытаться выяснить причину такого намеренного авторского шага.
Обратим внимание: документализируя текст, придавая ему тем самым облик путеводителя[13], а всему повествованию — дневниковой записи, Бродский заботится о том, чтобы в его начале присутствовали не «чистые онимы». К последним ближе всего стоит, пожалуй, San Francisco, хотя и здесь различим агионим — имя христианского святого. Помимо этого, Trieste — не единственное кафе, но целая сеть заведений, расположенных на Западном побережье Соединенных Штатов, недалеко от Тихого Океана, в Калифорнии (города Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сан-Хосе, Беркли), поэтому топоним San Francisco в заглавии кажется вполне оправданным общей логикой внехудожественной, внетекстовой реальности: он локализует место действия литературного текста точно «по адресу».
Но уже для первой строки стихотворения Бродский выбирает такие онимы, которые способны восприниматься двояко: как географические названия и, одновременно, как стоящие за ними культурно- и политико-исторические знаки. Так, Grant — это и бульвар, и давший ему свое имя генерал Улисс С. Грант, 18-й президент США (1869–1877); Vallejo — улица, но и перуанский поэт Сесар Вальехо (1892–1938), изгнанник, вынужденный покинуть родину из-за своих политических взглядов, живший во Франции и Испании и умерший в Париже (ср. с судьбой автора CT).
Предельную концентрацию смыслов, «семантическую многомерность» читатель видит в ключевом топониме Trieste, составляющем наиболее важную часть заглавия. На разборе его семантического наполнения задержимся подробнее.
Триест — город-порт, основанный во времена античного Рима; в Средние века — торговый центр, за который велась борьба нескольких государств; с XIV века находился во владении Австрии; после Первой мировой войны отошел к Италии; в годы Второй мировой войны — под немецкой оккупацией; в 1945–1947 годах управлялся англо-американскими военными властями; в 1947–1954 годах составлял т. н. Свободную территорию Триест под контролем тех же властей; с 1954 года перешел к Италии[14]. Таким образом, Trieste в заглавии стихотворения — это как бы «ничья земля», «свободное место» на карте мира, а в переносном, метафорическом смысле — то самое «нигде», которое расположено между двумя мирами, — этим и тем, реальным и трансцендентным, или между жизнью при жизни и жизнью после жизни (ср. afterlife из заключительной, 10-й строфы). Такая трактовка адекватно корреспондирует с амбивалентностью позиции героя стихотворения (см. выше) и находит подтверждение с опорой на еще один текст Бродского «кафейной» тематики, ср. первые строки стихотворения «В кафе» (1988): «Под раскидистым вязом, шепчущим «че-ше-ще», / превращая эту кофейню в нигде, в вообще / место…» (выделено нами. — С. Н.).
Грамматика текста: в поисках будущего времениВ 1936 году, указывая на необходимость учета грамматических характеристик поэзии Пушкина для верного ее понимания и истолкования, Р.О. Якобсон писал: «Контрасты, сходства и смежности различных времен и чисел, глагольных видов и залогов приобретают впрямь руководящую роль в композиции отдельных стихотворений; выдвинутые путем взаимного противопоставления грамматические категории действуют подобно поэтическим образам»[15]. Оставляя в стороне иные категории грамматики, определяющие данный английский текст Бродского, мы намерены уделить здесь внимание только одной из них — глагольной категории времени, обозначающей отнесенность отражаемого в речи процесса к настоящему, прошедшему или будущему временным планам. На эту мысль нас наталкивает тот эпизод в 7-й строфе CT, где названы все три времени — present, past и future. Отметим две важные черты этой вставки в тексте стихотворения. Во-первых, внешним, изобразительным стимулом для самого Бродского к подобному обращению к трем временам мог послужить итальянский триколор, на фоне которого начертан логотип Caffe Trieste, — ср. иконическую трактовку триединого «времени жизни» (в связи с поэтическим обращением к отсутствующему объекту описания — возлюбленной) именно как трехцветного флага в той же строфе. Во-вторых, английский язык стихотворения в поименовании трех времен предлагает автору такую возможность, какой нет в русском. Дело в том, что по-английски грамматические и реальные времена номинируются идентично, одними и теми же лексемами (так же происходит и в ряде других европейских языков), ср. с русским, где имеем прошедшее грамматическое, но прошлое реальное время.
По глагольным временам сказуемых действия в содержательной ткани произведения распределяются таким образом, что настоящее и прошедшее постоянно сменяют друг друга, вступая в содержательное, продуктивное, значимое взаимодействие. Причем глаголы настоящего времени в стихотворении употребляются в разных видовых формах и выполняют не одну, а несколько разных функций и, соответственно, передают ряд частных значений. Это:
А) семантика завершенного к настоящему моменту действия, переданная в Present Perfect Active[16]: (I)'ve returned — о свершенном акте возвращения героя; nothing (has changed) — об изменениях, которые не произошли с прежним местом;
Б) семантика действия, протекающего в данный момент (в момент произнесения героем монолога), переданная в Present Simple Active: (I) watch — о поведении героя; (that) warm up — о поведении завсегдатаев кафе;
В) семантика действия, предполагаемого к протеканию в данный момент, переданная в форме Present Simple Active: (the tricolor) throbs — об атрибутике возлюбленной; do (you) drift — метафорически о самой возлюбленной;
Г) семантика действия, совершаемого всегда, вечно, непреложно, но необязательно в настоящий момент, переданная в Present Simple Active: (a river) becomes; (the real) becomes; (memory which) can <…> pinch; (souls) break even;
Д) семантика действия, совершаемого всегда, в том числе и сейчас, в момент произнесения героем монолога, переданная в форме Present Simple Active: (saints and the ain'ts) take five.
Диапазон значений, отраженных формами прошедшего времени, заметно беднее. Это, конечно, действия, совершенные или совершаемые некогда, в прошлом, и закрепившиеся в памяти героя в виде воспоминаний. Все переданы в Past Simple Active: (the lips that) preferred; (the desert which) was eager to fix.
В двух случаях время глагольного действия дополнительно (избыточно, но не ошибочно) подтверждено соответствующим наречием времени: the lips that preferred then…; now throbs the tricolor.
Здесь же отметим, что 6-я, срединная строфа стихотворения состоит из четырех восклицательных односоставных номинативных предложений (Your golden mane! Your riddle! и т. д.). Лишая предложения сказуемых, устраивая цепочку высказываний по принципу градации, последовательно демонстрируя читателю объект в направлении от визуального его восприятия к аудиальному, т. е. от внешнего его элемента к внутреннему, сущностному, — автор не просто передает интеллектуально-эмоциональную оценку поименованного, но как бы относит суждения героя ко всякому времени, делает их вневременными.
И тут намечается следующий смысловой конфликт CT как цельного, завершенного словесного произведения. Уже говорилось, что в тексте отчетливо — имплицитно и контактно (компактно) — названы все три возможных времени. Это future, past (расположены в одной строке) и present (перенесено в другой, соседний стих), см. строфу 7. Неизвестное герою настоящее возлюбленной все еще вызывает его интерес — возможно, подогреваемый чувством ревности (linen waters); поэтому настоящее время отчленено от двух других.
Прошедшее (прошлое, былое) ему хорошо знакомо, оно закреплено, «живо» в воспоминаниях, и его номинация занимает срединное положение (не становясь при этом слабой смысловой позицией, поскольку your past замыкает собою строку и вовлечено в рифму). Грамматическое прошедшее также манифестировано наименьшим числом глагольных форм в тексте (см. выше).
