Лолита Макеева - Язык, онтология и реализм
105
Неопределенность интерпретации проявляется даже в простейших случаях. Допустим, кто-то указывает на китовую акулу со словами: «Там кит»; следует ли нам предположить, что он считает указываемое животное млекопитающим или же нам следует заключить, что он имеет в виду что-то вроде «очень большая рыба»? Стремясь понять другого, мы постоянно должны находить компромиссы между мнениями, которые мы ему приписываем, и интерпретациями, которые мы даем его словам.
106
Как признает Дэвидсон, это требование нельзя выполнить при задании условий истинности для предложений с индексикальными выражениями.
107
Теорией действия (action theory) называют исследования человеческого поведения в рамках аналитической философии. Хотя эта тема не является новой в философии, теория действия изменяет традиционный подход к ее рассмотрению: если обычно эта тема предполагает обсуждение таких проблем, как метафизическая природа субъекта действия, свобода воли и ответственность, то аналитических философов в основном интересует онтологический статус человеческих действий, их включенность в причинно-следственные отношения, их связь с психическими актами и состояниями и вытекающие отсюда способы их объяснения. Сосредоточив главное внимание на анализе «интенциональных» действий, аналитические философы, вслед за Элизабет Энском, определяют последние не как нечто такое, что предваряется особым психическим актом намерения, а как то, для совершения чего у человека имеются «разумные основания» (reasons), т. е. имеется желание достичь некоторой цели и есть представление о том, какими средствами это можно сделать. С помощью такого рода разумных оснований мы, как правило, объясняем поступки других людей и свои собственные. Но здесь возникает вопрос: какого рода отношение связывает человеческое поведение и разумные основания? До выхода статьи Дэвидсона «Действия, разумные основания и причины» (1963) считалось, что это отношение не может быть каузальным, а скорее всего является логическим. Главной целью статьи Дэвидсона было «отстоять старую и здравую позицию, согласно которой рационализация (объяснение с помощью разумных оснований. — Л.М.) является разновидностью каузального объяснения» [Davidson, 1980, p. 3].
108
К этому Дэвидсон добавляет довольно сомнительный аргумент, состоящий в том, что поскольку мы не можем различать факты без помощи описывающих их предложений, а один и тот же факт может быть описан многими предложениями (логически эквивалентными или различающимися только кореферентными единичными терминами), то отсюда следует, что «если высказывание соответствует одному факту, то оно соответствует всем» [Ibid.]; иначе говоря, существует один-единственный «Большой факт» (the Great Fact), которому соответствуют все истинные предложения.
109
Если при традиционном истолковании соответствие между закрытыми предложениями и фактами является одним и тем же для всех случаев, то выполнимость, имея дело с произвольными приписываниями сущностей или объектов переменным и позволяя объяснять выполнимость закрытых предложений в терминах как открытых, так и других закрытых предложений, является поэтому более вариабельным отношением.
110
Даммит пишет по этому поводу: «Когда я был студентом в Оксфорде в конце 1940-х годов, преобладающим философским влиянием пользовался Райл… Хайдеггер воспринимался только как предмет насмешек, слишком нелепый, чтобы в нем можно было всерьез видеть угрозу для той философии, которой занимались в Оксфорде. Врагом был, скорее, Карнап: именно его считали в райловском Оксфорде воплощением философской ошибки и прежде всего выразителем ложной философской методологии» [Dummett, 1978, p. 437].
111
Впрочем, следует отметить, что последний компонент ни у Фреге, ни у Даммита не играет какой-либо существенной роли.
112
Даммит использует термины «смысл» и «значение» как взаимозаменяемые.
113
Как известно, интуиционисты критикуют классическую математику прежде всего за неограниченное использование в ней закона исключенного третьего. В классической математике можно доказать A, опровергнув не-A, или показав, что А следует из В и из не-B. И в том, и в другом случае имеет место косвенное доказательство, опирающееся на закон исключенного третьего. Интуиционисты же признают только прямое доказательство.
114
В интуиционистской логике даются следующие (неформальные) определения для логических связок и кванторов: 1) для конъюнкции: p&q доказуемо, если и только если доказуемо p и доказуемо q; 2) для дизъюнкции: p∨q доказуемо, если и только если доказуемо p или доказуемо q; 3) для импликации: p→q доказуемо, если и только если доказуемо, что доказуемость p трансформируется в доказуемость q; 4) для квантора существования: ∃xFx доказуемо, если и только если для некоторого объекта а доказуемо, что а есть в D, и доказуемо, что Fa (где D — область, над которой осуществляется квантификация); 5) для квантора всеобщности: ∀xFx доказуемо, если и только если доказуемо, что для каждого объекта a, если доказуемо, что а есть в D, то доказуемо, что Fa. Неожиданным следствием такого определения логических связок является то, что в отличие от классической логики, где связки и кванторы могут определяться друг через друга (например, (p→q)≡~(p&~q)), в интуиционистской логике это невозможно.
115
Термин «антиреализм» был введен им как общее название для позиций, на которых стоят противники реализма.
116
Подробнее о различении Кантом эмпирического и трансцендентального реализма см. выше Введение, примеч. 10.
117
Перечень не содержит, к примеру, классического спора по поводу универсалий и по поводу таких абстрактных сущностей, как значения и суждения; не упоминается в нем и дискуссия об онтологическом статусе возможных миров и многие другие.
118
По сути, согласно Даммиту, возможны четыре позиции: 1) можно быть реалистом в отношении класса высказываний и считать его редуцируемым («усовершенствованный реализм»); 2) можно трактовать этот класс высказываний реалистически, но отрицать его редуцируемость (наивный реализм); 3) можно отрицать реализм в отношении класса высказываний, принимая редуктивный тезис («редуктивный антиреализм»); и 4) можно отрицать реализм в отношении данного класса высказываний, но считать его нередуцируемым («открытый антиреализм») [Dummett, 1979, p. 5].
119
Хотя в другом месте Даммит высказывается иначе: «Феноменалисты традиционно не возражали против двузначности для высказываний о материальных объектах, а иногда даже открыто принимали ее. Тем не менее я счел нужным отнести их к антиреалистам на том основании, что их учение устраняет какие-либо рациональные основания для принятия двузначности для подобных высказываний и, будь они последовательными, они отвергли бы ее» [Dummett, 1996, p. 467].
120
Так, Беркли пишет: «Что существует большое разнообразие духов различных порядков и дарований, способности которых и по числу, и по размеру далеко превосходят те, которыми творец моего бытия наделил меня, — этого я не вижу оснований отрицать. И притязать с моей стороны определять по моей собственной, малой, ограниченной и тесной области восприятий, какие идеи неисчерпаемая сила верховного духа может запечатлеть в этих духах, было бы, конечно, величайшим безумием и дерзостью, ибо может существовать, насколько я в состоянии судить об этом, бесчисленное множество родов или ощущений, столь же отличных один от другого и от всего воспринимаемого мной, как цвета отличаются от звуков» [Беркли, 1978, с. 208].
121
В противовес сторонникам реализма в этике одни этические антиреалисты — сторонники так называемой теории ошибок — признают применимость реалистических истинностных значений к предложениям этики, но поскольку, по их мнению, не существует этических фактов, благодаря которым эти предложения были бы истинными, они настаивают на том, что все предложения этики являются ложными. Другие этические антиреалисты — эмотивисты, экспрессивисты и др., - напротив, просто отрицают, что предложения этики выражают суждения, а потому понятие истинностных значений к ним не применимо.
