Сергей Солоух - Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»
В этой связи забавно, что в стишке у Марека «Acht Pferde oder achtundvierzig Mann» вместимость получилась самая что ни на есть интернациональная – лошадок восемь, как у французов, а солдатиков так 48, как у австрийцев. Очень тесно. Кстати, в сохранившемся военном стишке самого Гашека «Дорогой на фронт» («Cestou па bojiště», 1915), написанном в солдатском поезде, комплект более реалистичный – 6+46.
Tak jak by vojny nebývalo strastí
vesele vyhlíží požehnaný lán…
Kolem té krásy vagony však chrastí —
sechs Pferde oder
sechsundvierzig Mann
Как война б нас нас ни пугала
Нивы полной вид нам дан
Вдоль нее летят вагоны
sechs Pferde oder
sechsundvierzig Mann.
Hy а на замечательный пример и даже перекличку с родной нашей поэзией обратил мое внимание коллега D-1945.
Владимир Маяковский. Поэма «Война и мир», 1915 год:
Наши отходят на Ковно,
На сажень —
Человеческого мяса
Нашинковано…
Пятый день
в простреленной голове
поезда выкручивают за изгибом изгиб.
В гниющем вагоне
на сорок человек —
четыре ноги.
В романе эти магические железнодорожные числа, на этот раз 42 и 6, вновь упоминаются в ч. 3, гл. 1, с. 7.
Дверь отворилась, и появился профос, принесший четверть пайка солдатского хлеба на обоих и свежей воды.
Вес суточной солдатской пайки комисарека (komisárek) 700 грамм, полбатона (см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 216). Четверть, соответственно, какие-то смешные 175 грамм.
— Как это возвышенно, как великодушно с твоей стороны посещать заточенных, о святая Агнесса Девяносто первого полка!
Святая Агнесса (Svatá Anežka Česká, 1211–1282) – дочь короля Богемии Пржемысла Отакара I (Přemysl Otakar I), после смерти отца была предоставлена сама себе братом, то есть освобождена от сословных матримониальных обязательств, и выбрала путь монахини. Всю оставшуюся жизнь посвятила организации лечебниц и уходу за больными людьми. Любопытно, что официально была канонизирована папой Иоанном Павлом Вторым лишь за несколько дней до пражской Бархатной революции 1989 года, из-за чего ее иногда зовут святой Сокрушения коммунизма. Но простыми верующими почиталась и до этого официального признания, и не один век. Так, святая Агнесса упоминается в одном из английских рождественских гимнов XIX века «Добрый король Вацлав» («Good King Wenceslas»), посвященном в свою очередь еще одному чешскому святому (см. комм., ч. 1, гл. 4, с. 55).
Sire, he lives а good league hence,
undemeath the mountain,
right against the forest fence,
by Saint Agnes’ fountain.
Сир, живет она далеко,
за суровым темным лесом,
под горой большой, высокой.
Там, где ключ святой Агнессы.
Ты – луч солнца, упавший к нам в темницу!
В оригинале: Jsi záricí zjev v temném našem vězení. Возможно, первая отсылка к хрестоматийному определению Катерины из «Грозы» Островского, пущенному в обращение Добролюбовым. См. комм, далее, с. 333.
— Ишь как ощетинился, хомяк, —
В оригинале повелительное наклонение: Jen se neštěť, křečku. Только щетиниться не надо, хомяк! Важно и то, что если в русском хомяк – жадина, то у чехов – гадина. Злыдень.
С. 333
я съездил бы ему по роже, колотил бы головой об нару и всунул бы его по шею в сортирную яму! И это, брат, тоже доказывает огрубение нравов, вызванное военным ремеслом.
Гашек знал предмет не понаслышке, когда печалился об «огрублении нравов». Как свидетельствуют биографы, именно он, мирный юморист и пациент госпиталя для восстанавливающихся, именно он и никто иной, застуканный венгерским патрулем вместе с приятелем Вилемом Волеком (Vilém Volek) в пивной, во время стремительного бегства, спихнул догнавшего их было венгерского фельдфебеля в попутную выгребную яму. См. также комм, о кровожадности сапера Водички ч. 2, гл. 3, с. 406.
Она и черта не боялась,
Но тут попался ей солдат…
Это строчка из первого куплета народной песенки с названием «Словно в рай душа пойдет» (Jaký to rajský cit). Вацлав Плетка в своей книге (VP 1968) приводит такой вариант начала этой песни:
Slečna Mina, slečna Berta vyšly sobě na špacír.
Nebály se ani čerta, vtom je potká kanonýr.
Jak ho zhlédly, obě zbledly, žádná ani nedutá,
však odvážná slečna Berta šeptá družce do ucha:
Jaký to rajský cit, kanonýra v lásce mít.
Мина с Бертой, две гордячки, шли однажды на шпацир
И никто им был не страшен, да попался канонир.
Его только увидали, так всю гордость растеряли,
И на ушко шепчет Берта Мине о нахале:
Словно в рай душа пойдет, когда канонир возьмет.
В следующих куплетах будут чередоваться уже мужские и женские представления о рае.
Словно в рай душа влетает, когда доктор компресс ставит (Jaký to rajský cit u mladého doktora být).
Словно в рай душа влетает, когда кельнерша кивает (Jaký to rajský cit sklepnici na klíně mít).
И т. д. Претензия к переводу Я. Гурьяна может быть только одна: канонир из оригинала и должен был остаться канониром и не превращаться в просто солдата, потому что именно бравый артиллерист и был на уме у вольноопределяющегося Марека в этот вечер, и очень скоро о нем, о канонире Ябуреке (см. комм, ниже: ч. 2, гл. 2, с. 342) Марек предложит спеть песню, о герое, с которым, как в раю, когда погладит и еще чего.
Пушкин писал, что его дядя – такая дохлятина
В оригинале дядя Евгения Онегина – chcíplotina, то есть доходяга, живой труп. См. комм., ч. 1, гл. 10, с. 141.
Также очевидно, что вольноопределяющийся, как и Гашек, большой любитель русской культуры. Возможно, точно так же, как и Гашек, когда-то посещал курсы русского. Впрочем, в оригинале зачин «Евгения Онегина» приведен на чешский:
vzdychat i myslet pro sebe,
kdypak čert vezme tebe!
И тем не менее, см. следующий комм.
— Луч света в темном царстве! — крикнул вольноопределяющийся
Отсылка в оригинале к словам Добролюбова о героине пьесы «Гроза» кажется бесспорной. На чешском цитата из знаменитой статьи звучит так: Paprsek světla v říši temna. В романе вольноопределяющийся восклицает: Paprsek světla v temnotě. Другое дело, что Марек не помнит точно слова Добролюбова. Или так дурачится. Но следует согласиться, что точное цитирование, как у ПГБ, здесь совершенно оправданно.
В любом случае лишнее подтверждение не просто русофильства автора «Швейка», но его известной осведомленности о предмете любви.
— Опять мы одни, — сказал вольноопределяющийся. — На сон грядущий я посвящу несколько минут лекции о том, как с каждым днем расширяются зоологические познания унтер-офицеров и офицеров…
…Немцев это, конечно, не касается…
…Увидишь, как он после этого начнет вытягиваться во фронт и как будет смеяться прапорщик Дауэрлинг
Фрагмент является двойником пары-тройки абзацев о военно-прикладной зоологии и методах воспитания солдат-чехов посредством ein Paar Ohrfeigen из повести «Швейк в плену». Как станет совершенно очевидно далее из сравнения фрагментов романа и повести, относящихся к истории Конрада Дауэрлинга, Гашек по всей видимости имел под рукой в момент написания этой части главы свою киевскую книгу 1917 года и позаимствовал из нее для пользы дела не только пару абзацев, но еще и пару страниц.
основательное знакомство с природоведением или с книгой «Источники экономического благосостояния», вышедшей у Кочия, в которой на каждой странице встречаются слова вроде: скот, поросята, свиньи.
Речь идет о справочнике, вышедшем в 1906 году в пражском издательстве Бедржиха Кочи (Bedřich Kočí, 1869–1955) с названием «Zdroje hospodářského blahobytu». Это был объемный том в 910 страниц, и содержал он сведения не только о разведении скота, но и много других полезных рекомендаций предприимчивому человеку – от советов, касающихся выгодного ведения лесного хозяйства, до рекомендаций, как с прибылью вырабатывать сахар из свеклы. В издательстве Кочи перед войной вышла и одна из самых любимых книг Гашека – многотомная энциклопедия «Мир животных» Брема (см. комм., ч. 2, гл. 3, с. 367). Помимо практических наставлений и научно-популярной литературы издательство Кочи выдавало и литературу иного рода. О самолечении силою духа и радостях воздержанности в напитках. Автором был сам издатель Б. Кочи (HL 1999).
С. 334
ефрейтор Мюллер, немец-учитель с Кашперских гор, называет новобранцев «чешскими вонючками»
