Анатолий Железный - Происхождение русско-украинского двуязычия на Украине.
А теперь мысленно перенесемся в те времена, когда славяне еще не имели своей письменности. Нетрудно догадаться, что в не столь уж далекой ретроспективе оба древних русских письменных языка и один (или два) устных языка пересекаются в одной исходной точке: в единственном устном языке древних славян. И вот к этому устному языку солунские братья Кирилл и Мефодий подобрали алфавит, тем самым, превратив его из устного в устно-письменный, на который и перевели с греческого Священное писание. Тот, кто считает, что для лучшего понимания и усвоения греко-христианских текстов братья специально выдумали некий особый, искусственный церковнославянский язык, не только искажает и принижает смысл их просветительской деятельности, но даже и бросает тень на их умственные способности. Можно ли предположить, что в ответ на просьбу о переводе Святого писания с греческого на понятный славянам язык, братья вместо славянского перевода преподнесли тексты на специально для этого случая ими сконструированном и не существующем в природе церковнославянском языке? Думаю, что не обязательно нужно иметь специальное филологическое образование, чтобы понять: с точки зрения элементарного здравого смысла такое предположение выглядит (очень мягко говоря) просто нелепым. Нет, перевод был сделан непосредственно на славянский язык, на котором в дописьменный период общались между собой славяне. Следовательно, этот язык в те далекие времена был еще не церковнославянский, а просто славянский!
А далее произошло вот что. Принятие христианства и обретение письменности вызвало бурный рост русской культуры. Живой устный язык быстро обогащался новыми словами, оборотами, выражениями, отшлифовывалась его грамматическая структура. И все эти изменения автоматически фиксировались в деловых и светских письменных документах. В то же время письменный язык религиозных греко-христианских текстов почти застыл в своей неподвижности, неприкосновенности, так как редко кто отваживался что-нибудь в нем менять. «…Копировалось механически, почти машинно, лишь священное писание; даже клякса чернильная, сделанная в ранней копии, повторялась последующими книгописцами; произведения же светской литературы не копировались, а переводились на язык переписчика», — справедливо отмечал Олжас Сулейменов.
Так постепенно образовались две разновидности славянского языка: один чисто письменный язык религиозных текстов (мы называем его церковнославянским или староболгарским), другой — устно-письменный язык повседневного общения и светских документов (он называется древнерусским).
Таким образом, в момент наивысшего расцвета древнерусской культуры одновременно функционировали два языка: письменный церковнославянский и устно-письменный древнерусский. И этими двумя языками полностью исчерпывалась языковая ситуация во времена Киевской Руси.
А вот теперь рассмотрим подробнее теорию украинских филологов о широком распространении украинского языка уже во времена Киевской Руси, который, по их утверждению, был господствующим и явился основой всех разновидностей славянских языков. Действительно ли уже тогда украинский язык существовал, или мы имеем дело с результатом предвзятого толкования древних письменных источников?
Существование церковно-славянского и древнерусского языков ни у кого сомнений не вызывает, так как сохранилось достаточно много древних текстов, написанных на этих языках. В то же время науке не известен ни один достоверно древний, подлинный документ на украинском языке. Украинские филологи вынуждены объяснять этот крайне неудобный для них факт тем, что в те времена будто бы считалось неприличным и разговаривать и писать на одном и том же языке, поэтому люди между собой разговаривали на украинском языке, а когда брали в руки перо, то те же самые мысли записывали на том или ином письменном языке — церковнославянском или древнерусском (видимо, в зависимости от настроения).
В таком случае возникает вполне законный вопрос: если украинский язык не зафиксирован ни в одном древнем документе, то как же украинские филологи догадались о его существовании?
Для доказательства того, что наши далекие предки — жители Киевской Руси разговаривали на украинском языке, была придумана весьма оригинальная теория, которую я назвал бы «Теорией описок и ошибок», или «Теорией рассеянных писарей». Ее смысл заключается в том, что будто бы древние писари, которые писали и переписывали книги и прочие тексты, абсолютно случайно, нечаянно, невольно, вследствие своей невнимательности и рассеянности иногда допускали описки и ошибки, и вместо тех слов, которые им диктовали, или которые были в переписываемых оригиналах, употребляли совсем иные, хотя и одинаковые по смыслу слова. Делали они так будто бы потому, что в повседневной жизни привыкли разговаривать на украинском языке и поэтому при рассеивании внимания случайно вписывали «украинизмы». Вот эти-то вкравшиеся «украинизмы», по твердому убеждению наших филологов, будто бы неопровержимо доказывают подспудное существование устного простонародного украинского языка. Вот такая очень убедительная теория!
Странно, однако, выглядит эта писарская «рассеянность»: меняя лишь форму слова, писари почему-то старались сохранить его смысл в точном соответствии с текстом.
Нетрудно заметить, что вся система доказательств в этой «теории» базируется на полной, безоговорочной уверенности в том, что мы имеем дело с действительно случайными описками и ошибками и что сделаны они именно в те древние времена, а не столетия спустя при переписывании. И вся эта тщательно выпестованная «теория» мгновенно рушится, как только мы узнаем, что построена она на анализе не подлинных древних документов, а лишь их позднейших копий!
Здесь, в этом месте мы подошли к ключевому моменту исследования, поэтому я, не имея официального филологического образования, вновь вынужден прибегнуть к свидетельству специалистов.
«Большему или меньшему влиянию устного народного языка подвергались и такие светские письменные произведения Киевской Руси, как «Повесть временных лет», «Русская правда», «Слово о полку Игореве» и т. д., которые дошли до нас не в оригиналах, а в позднейших копиях» (А. Бурячок «Языковая ситуация в Киевской Руси». — Вечерний Киев, 23.12.94).
«Русские летописи, дошедшие до нашего времени, это списки с древних утраченных оригиналов. Ученые полагают, что эти летописи — примерно двадцатая переписка» (С. Высоцкий «О чем рассказали древние стены», Киев, 1978, с. 29).
Несмотря на отсутствие древних письменных оригиналов, украинские филологи твердо убеждены, что в них непременно должны были быть «украинизмы» — лексические и грамматические случайные проявления параллельного существовавшего уже тогда украинского языка:
«Если бы сохранились деловые документы X–XI ст. из Среднего Поднепровья, мы, без сомнения, имели бы интересные свидетельства о грамматических и лексических особенностях центральных протоукраинских говоров ранней эпохи» (Г. Пивторак «Украинцы, откуда мы и наш язык». Киев, 1993, с. 162).
Увы, «деловые документы X–XI ст.» не сохранились, следовательно, добросовестный исследователь не имеет никаких оснований разделить уверенность украинских филологов в существовании в древней Руси отдельного украинского языка.
— За неимением оригинальных письменных документов наши языковеды все свои лингвистические построения базируют на анализе их позднейших копий, сделанных в те времена, когда польская культурно-языковая экспансия уже успела привнести в славянорусский язык покоренного народа некоторые лексические, грамматические и фонетические признаки, характерные для польского языка.
«Для изучения истории украинского языка исследователи широко привлекают свидетельства староукраинских письменных памятников XIV–XVII ст. разных жанров» (там же, с. 19).
Рассматривая эти письменные памятники, добросовестный исследователь получит представление о характере староукраинского языка только в названных временных пределах. Но он никогда не станет судить по ним о древнерусском языке времен Киевской Руси, для этого он предпочтет обратиться к более ранним источникам (граффити, берестяные грамоты и т. п.).
Продолжим, однако, рассмотрение «Теории описок и ошибок». Представьте себе такую картину: сидит писарь, ему диктуют какой-то текст, а он из-за своей невнимательности вместо церковнославянских или древнерусских слов время от времени пишет «украинизмы». Не странно ли? Или иначе: писарь снимает копию, скажем, со «Слова о полку Игореве». Вот он дошел до фразы «На второй день с самого утра кровавые звезды рассвет предвещают…» Тут мысли у него смешались и он неожиданно для себя старательно вывел: «Другаго дни велми рано кровавые зори свет поведают…»
