Галина Юзефович - Удивительные приключения рыбы-лоцмана: 150 000 слов о литературе
Энн Холландер
Взгляд сквозь одежду
[148]
Книга американки Энн Холландер – не только нетленная классика, с почти сорокалетней задержкой вышедшая наконец по-русски, но и важный шаг в сторону более академического и серьезного взгляда на моду. Если коротко, то Холландер рассказывает исторические анекдоты нечасто и не для того, чтобы позабавить читателя, а исключительно чтобы проиллюстрировать собственные идеи и концепции.
Однако при всем том «Взгляд сквозь одежду» – чтение, может, и не самое простое, но определенно захватывающее. История взаимоотношений трех субъектов – человеческого тела, одежды и их визуального отображения в искусстве – подается Холландер как настоящий интеллектуальный триллер. Автор буквально вынуждает читателя цепко фиксировать факты, на которые по собственной воле он, скорее всего, никогда не обратил бы внимания. Например, нам придется задуматься о том, почему волосы ботичеллевской Венеры кажутся нам настолько убедительными несмотря на то, что они совершенно не похожи на нормальные человеческие волосы. Про себя могу сказать, что после прочтения первой же главы я потратила полчаса, пытаясь сложить ткань таким образом, чтобы она напоминала знаменитые (и тоже неоднократно воспетые за свое сугубое жизнеподобие) античные драпировки, – и, как и предсказывала автор, убедилась, что это технически невозможно.
Отдельный сюжет, волнующий Холландер – это анахронизмы и прочие намеренные искажения в искусстве. Насколько картины эпохи Возрождения или, скажем, XIX века, которые мы привыкли бездумно принимать на веру, отражают моду своего времени – что на них относится к традиции, что воспроизводит недостижимый идеал, а что люди в самом деле надевали на себя ежедневно? Рассматривая известную картину Яна Стена «Женщина за туалетом», автор убедительно доказывает, что сцена, принимаемая нами за абсолютно естественную бытовую зарисовку, в действительности является хитрой аллегорией, в то время как многие аллегорические с нашей точки зрения образы в действительности как раз таки зарисованы с натуры.
Если поначалу текст Холландер кажется несколько тяжеловатым и требующим напряженного обдумывания, то постепенно резкие повороты и неожиданные изгибы авторской мысли становятся насущной читетельской необходимостью. И, пожалуй, это тот самый случай, когда пятьсот с лишним страниц текста (правда, изрядно разбавленного иллюстрациями) ни в малой степени не кажутся избыточными. Лично я бы, пожалуй, еще почитала.
Большой мир: книги о времени и пространстве
Петр Гуляр
Забытое королевство
[149]
Ни имя автора этой книги, ни ее название, ни даже место действия – королевство Лицзян, расположенное в укромной долине на границе Китая и Тибета, скорее всего, ничего не скажут российскому читателю. Более того, несмотря на русское происхождение автора (Петр Гуляр был выходцем из старой и богатой купеческой семьи), изначально его мемуары писались по-английски, а по-русски впервые вышли лишь сейчас – без малого через шестьдесят лет после первой публикации. Да и сама эта первая публикация состоялась не где-нибудь, а почему-то в Сингапуре… Все эти странные и путанные обстоятельства словно бы намеренно создают вокруг «Забытого королевства» непрозрачный кокон, сквозь который невозможно разглядеть спрятанное внутри сокровище. Между тем, книга Петра Гуляра – без преувеличения, настоящее сокровище или, как принято говорить, стопроцентный must read.
После революции шестнадцатилетний Гуляр вместе с матерью бежал из России, но не в Европу, а в Китай – причем не в Харбин, как многие эмигранты из России, а на юг – в края, где выходцев с Запада практически не было. Дальнейшая его биография – это история беспрецедентной для европейца интеграции в китайскую культуру и жизнь. Для начала, осиротев и тяжело переживая смерть матери, Гуляр познакомился с даосским учителем и переехал на время в даосский монастырь, где воспринял таинства этого древнего мистического учения. Потом – что, пожалуй, даже более удивительно, чем приобщение к самой закрытой религии Китая, – он сумел поступить на китайскую госслужбу. А потом, что уж вовсе не укладывается ни в какие мыслимые для эмигранта рамки, получил ответственное назначение: в 1942 году Гуляр отправился налаживать кооперативное движение в одном из самых удаленных и, по мнению самих китайцев, диких уголков страны – в горы на северо-западе провинции Юннань, в укрытое от чужаков королевство Лицзян.
Собственно, семь лет, проведенные автором в этом краю, лишь формально подчиненном Китаю, и составляют основное содержание книги. Первые несколько страниц глаз еще цепляется за текст – суховатый под стать самому автору – лысоватому очкарику с лицом зануды-бухгалтера: фотограф запечатлел его в длинном нелепом европейском плаще, неловко сидящего верхом на мохнатой тибетской лошадке. Однако скоро – поверьте, просто очень скоро – лапидарность и нарочитая простота языка перестанут иметь какое-либо значение: немыслимый вал захватывающих красочных подробностей делает любые стилистические ухищрения заведомо избыточными. Что же до автора, то Петр Гуляр – лучшее подтверждение старой мысли о том, насколько обманчив может быть внешний вид: за невзрачной наружностью клерка скрывается личность глубокая и неординарная, сочетающая в себе мудрость и толерантность с отвагой, доброжелательностью и потрясающим любопытством.
Несмотря на то что формально его обязанности ограничивались кругом чисто деловых вопросов, значительную часть времени Гуляр проводил в путешествиях и общении с представителями самых разных народностей, населяющих окрестные горы. Среди его друзей и конфидентов были и воинственные «благородные ицзу», манерами и обликом больше всего похожие на средневековых европейских феодалов, и веселые прагматичные миньцзя, и пугливые полудикие боа, и тибетцы – хитрые торговцы и бесстрашные воины, и гордые наси – главные жители Лицзяна, хранители древнейших музыкальных традиций Востока… Проказа в горных деревнях и рискованные военные набеги, привидения в богатых особняках и таинственные магические обряды, городские сплетни и романтические самоубийства влюбленных, древние обычаи и ростки технического прогресса, величественные пейзажи и опасные приключения – картина, которую с огромной любовью, уважением и пониманием рисует Гуляр, выглядит одновременно фантастической и реальной до мелочей. То погружаясь в детали, то взмывая на заоблачную высоту, то и дело виртуозно меняя ракурс и масштаб, автор «Забытого королевства» воссоздает, по сути дела, целый мир – манящий, неведомый и экзотичный, ставший для него самого истинным королевством Шангри-Ла – восточным земным раем. Мир, в котором хочется остаться.
Сергей Беляков
Тень Мазепы
[150]
Книга Сергея Белякова «Тень Мазепы» последовательно вызывает в читателе две эмоции. Сначала облегчение – нет, про Бандеру и Петлюру, про нынешнюю волну украинского национального возрождения и про войну на востоке Украины в ней нет ни слова, и вообще это очень спокойная, рассудительная, непровокативная книга, как глоток прохладной воды в жаркий день. А во-вторых, разочарование – примерно по тем же причинам. Сергей Беляков пишет свой труд так, как будто нет и не было ни майдана, ни российской на него реакции, ни дела Надежды Савченко, ни захлестнувшей Россию украинофобии – словом, ничего, и в этой его стойкой позиции, в четко выбранном ракурсе есть как плюсы, так и минусы.
Минус, пожалуй, только один: в тот момент, когда окончательно убеждаешься – нет, у Белякова правда нет ни идеологической повестки, ни фиги в кармане, он не за тех, и не за этих, а самая острая проблема, которая его волнует, это и в самом деле национальная идентичность Гоголя, – невольно теряешь внутреннюю мотивацию разбираться в тонкостях самоназвания украинского этноса. Какая, в сущности, разница, русины, руськие, черкасы или малороссияне (это, последнее, название, кстати, самое синтетическое – его придумали греки в XIV веке), если всё это никак не транслируется в день сегодняшний, ничего не объясняет про здесь и сейчас?
С другой стороны, если отвлечься от этих сиюминутных и, честно говоря, довольно суетных ожиданий, то придется признать, что «Тень Мазепы» – книга не только вызывающая огромное уважение, но и совершенно необходимая. Более того, есть ощущение, что, появись такая книга – умная, взвешенная, очень четко всё расставляющая по своим местам – раньше, и попади она вовремя в фокус общественного внимания, возможно, некоторых из сегодняшних бед удалось бы избежать.
С профессиональной дотошностью исследуя колебания границ украинской нации, ковыряясь в тонкостях ее конфессиональной судьбы, взвешивая на аптечных весах значимость легендарного предательства Мазепы (судя по всему, изрядно переоцененную) и исследуя корни предательства по-настоящему значительного, совершенного гетманом Юрием Хмельницким под Чудновым в 1668 году, Беляков подводит читателя к мысли одновременно очень простой и очень важной. Цитируя своего любимого Льва Гумилева (который, в свою очередь, цитирует старинную персидскую пословицу), Беляков пишет: «Две сабли не входят в одни ножны. Историческое сознание двух даже очень близких народов нельзя соединить. Русский и украинский взгляды на историю неизбежно расходятся». Те вещи, которые нам видятся в одном свете, для украинцев выглядят иначе, причем иногда (как в случае с Мазепой) рознится знак, а иногда только акцент. Восстание Колиивщина – бессмысленная кровавая резня для незаинтересованного русского читателя и последний подвиг вольного козацкого духа для украинца. Андрусовское перемирие – точка с запятой в бессмысленной русско-польской войне с точки зрения России и подлое предательство «москалей» с точки зрения Украины. Разгром Батурина – информационный ноль в нашей истории и одна из величайших трагедий для истории соседской; список можно продолжать едва ли не до бесконечности.
