Николай Шанский - Лингвистические детективы
Кроме того, Л. А. Булаховский не учитывал приводимой им же формы слажще (< слажьше), которая резко отличается от предполагаемой слажче и представляет собой закономерное производное к сладъкъ в им. п. ед. ч. ср. р. Именно эта форма и послужила основой для современного слаще. Так, в частности, толкует ее М. Фасмер.
Вспомните склонение прилагательных сравнительной степени в древнерусском языке:
Следовательно, в этимологическом плане слаще (< слажьше) относится к слаже так же, как больше к боле.
Таким образом, обе формы слаже и слаще исторически представляют собой закономерную сравнительную степень от старославянизма сладъкыи, но исходно разного рода: форма слаже является исконно формой им. п. ед. ч. ср. р. (ср. чище, выше, боле и пр.), форма слаще < слажьше возникла на базе им. п. мн. ч. м. р. (ср. больше, горше, тоньше и т. п.).
Изменению формы слажьше > слаще, вероятно, способствовало также и наличие рядом с ней родственных слов типа слащавый (от сласть), ст. – слав. слащий «предающийся удовольствиям» (ср. диал. солощий, солоща «жадный, прожорливый»).
Что такое ч в слове стричь
Очень своеобразен морфемный состав глагола стричь. В форме стригу перед нами две морфемы: корень стриг– и окончание 1-го л. ед. ч. настоящего времени– у. В существительном стрижка их три, и они также четко и непосредственно ощущаются: корень стриж-, суффикс – к-, образующий имена действия (ср.: ковка, промывка, проходка и т. д.), и окончание – а.
А как выделить морфемы в форме стричь?
Глагол стричь вместе со словами печь, мочь, стеречь, беречь, течь и др. образует особый структурный тип. В инфинитивах этих глаголов еще в дописьменную эпоху в звуке чʼ были объединены в одно целое конечный согласный корня к или г и согласный [тʼ] инфинитивного ти (общеславянское стриг-ти > стрикти > стричи, а затем – стричь).
Таким образом, глагол стричь, как и везти, состоит из двух морфем: корня стриг– и инфинитивного – ть. Но инфинитивное– ть располагается не отдельно за корнем (как, например, – ти в везти), а накладываясь на него и сливаясь с последним его звуком в одно целое [чʼ].
Нужные сведения о прилагательном сведущий
Далеко не всякий сведущий человек досконально знает, как появилось слово сведущий и почему не полагается писать «сведующий». В то же время всем ясен его отглагольный характер. Разберемся: в чем же тут дело?
Слово сведущий близко прилагательному знающий и по значению (ср.: сведущий человек и знающий человек), и по происхождению: это бывшие причастия. Рядом с прилагательным знающий в нашей речи употребляется омонимическое ему и исходное для него причастие знающий (ср.: более знающий, самый знающий, очень знающий, где слово знающий – прилагательное, и, скажем, Ученик, знающий это правило, ошибаться не будет, где слово знающий – причастие).
«Отпричастное» происхождение прилагательного сведущий не столь очевидно. И это понятно. Ведь глагол, от которого слово сведущий было в качестве причастия образовано, в настоящее время в русском языке не существует. А образовано оно было от глагола съвк дк ти «знать», ср. в «Повести временных лет»: Ини же, не свѣдуще, рекоша, яко Кии есть перевозникъ былъ, т. е. «Иные же, не знающие, говорили, что Кий был перевозчиком».
Глагол этот, хотя и был приставочным (он возник на основе глагола вѣдѣти «знать» в результате прибавления приставки съ – «с»), тем не менее принадлежал к глаголам несовершенного вида, почему от него и могло быть образовано действительное причастие настоящего времени с суффиксом – у; —: в древнерусском языке приставки вовсе не обязательно переводили глаголы несовершенного вида в глаголы совершенного вида (ср.: например, объяснение названия города Полоцка в Лаврентьевской летописи: Рѣчьки ради яже втечеть в Двину именем Полота, т. е. «Из-за речки по имени Полота, которая впадает (втекает) в Двину»).
Ошибочное написание прилагательного сведущий в виде «сведующий», наблюдаемое иногда у учащихся, объясняется в первую очередь аналогическим влиянием слов типа следующий, но может возникнуть и в силу ошибочного сопоставления со словом ведающий. Последнее, кстати, является производным как раз от того глагола (ведать), который сейчас заменил старое вѣдѣти.
Заметим, что, кроме слова сведущий, от глагола съвѣдѣти «знать» были образованы еще два хорошо известных вам слова. Это вынесенное в заглавие заметки существительное сведения (ср. знания – от знать) и слово свидетель (см. с. 17).
Почему мы пишем городки-но городошник?
В опрос вполне закономерный, хотя и не всегда мы на это обращаем внимание. В самом деле, при образовании новых лексических единиц от слов, основа которых оканчивается на к, наблюдается регулярное и последовательное чередование к – ч, но нет вариации к – ш. Вспомните существительные на – ник, образованные от слов указанной структуры: балалайка – балалаечник, тройка – троечник, лавка – лавочник, лодка – лодочник, сказка – сказочник, взятка – взяточник, стрелка – стрелочник и т. д. И вдруг (вместо ожидаемого и законного городочник) – городки – городошник. Чем объясняется, как возникло такое странное чередование к с ш?
Если мы обратимся к русскому литературному языку XIX в., то увидим, что тогда это слово писалось еще «по общему правилу» с ч – городочник. Почему же его затем стали писать с ш? Может быть, это закрепление на письме произношения? (Ведь по старомосковским нормам сочетание чн произносилось как [шн].) Вряд ли. Не пишем же мы «лавошник», «стрелошник» и т. д.
Случаи закрепления произношения на письме в таких словах наблюдаются лишь тогда, когда соответствующее существительное этимологически отрывается от исходного (ср. двурушник < двуручник). Связь же слова городошник с производящим городки четкая и непосредственная.
Появление ш на месте ч в этом слове, вероятно, имеет иное – аналогическое – происхождение. Оно закрепилось в нем под влиянием слова того же семантического поля лотошник «игрок в лото» (от лотошный, ср. киношник, доминошник и т. п.).
Исключение ли прилагательное голевой?
ББез этого прилагательного сейчас не обходится ни один спортивный репортаж, особенно часто это всем понятное и привычное слово выступает в сочетании с существительными положение, ситуация и момент (голевое положение, голевая ситуация, голевой момент). Его морфологическая структура ясна и прозрачна (гол-ев-ой), но… необычна.
Вы не замечали этого? Тогда вспомните слова того же словообразовательного ряда, производящая основа у которых состоит из одного слога и оканчивается на твердое л. Все они имеют суффикс– ов-: половой, меловой, тыловой, смысловой, угловой и т. д. Выходит, что популярное спортивное прилагательное – своеобразный уникум. Может быть, оно вообще неверно образовано? Давайте в этом вопросе разберемся как следует. Если учитывать лишь современные связи и соотношения, то это слово действительно представляется нам исключением.
Однако словообразовательным «исключением» оно все же только кажется. В действительности же по своему происхождению оно самое рядовое и правильное. Все это станет понятным, как только мы обратимся к вопросу о его рождении. Тогда выяснится, что прилагательное голевой появилось как суффиксальное производное от слова гол не в его современной огласовке, а в виде голь.
Так раньше звучало это заимствованное из английского языка слово в нашей речи. Несколько примеров: Несмотря на хорошую защиту, павловские (футболисты) принуждены были три раза пропустить мяч в свой город, сами же сумели вбить еще только один голь (Русский спорт. 1909. № 19. С. 14); Через три минуты им был вбит первый голь (Русский спорт. 1909. № 15. С. 12); Каждый удар давал англичанам голь (там же); Обыкновенно довольствовались тем, что ставили в ворота одного игрока, который назывался гольки-пер (Дюперрон. Футбол и другие игры того же типа. СПб., 1909. С. 36) и т. д.
