Олжас Сулейменов - Книга благонамеренного читателя
Человечество не забыло уроки Шумера. И даже форма глиняных таблиц (плоские «кирпичи»), и даже материал (глина обожженная), и даже изображения на них (таблицы были разлинованы вертикально) — все отразилось в слове. Предки современных европейских и тюркских народов видели шумерские обожженные глиняные книги, и сами использовали некогда великое изобретение шумеров.
Позже тюрки попробовали переназвать глиняную таблицу и создают сложное слово «КИР–ПИЧИК» — «глиняная книга».
П р и м е ч а н и я
1. Глаголы подобного типа первоначально описывали один удар. делящий предмет надвое. Поэтому от них и образовывались существительные, означающие центр, половину, середину. Сравните «УРДЫ» бил; «УРТА» середина; центр или: ЖАРДЫ расколол; ЖАРТЫ половина. В шумерском эти существительные нечленные.
2. Число один в разных надписях выражается словами «АШ», «ДИЛИ», «ДЕШ»
3. Тюркские числительные первой десятки почти все заимствованы из индоевропейских языков. Не совпадают с индоевропейскими только три числительных ПИШ (БИШ, ВИР) — один. УШ (УЧ) — три. УН (ОН) — десять. Они, я полагаю, сохранились как наследие прототюркской эпохи.
Краткие выводы
1. Таблица дает основание говорить о том, что шумерская лексика сопоставима с тюркской. Совпадение форм и смыслов слов — системны, и потому не случайны.
2. Примеры свидетельствуют о тесном, продолжительном взаимодействии рассматриваемых языков. В некоторых случаях очевидна зависимость шумерских лексем от тюркских.
Фонетика
а) Сопоставление с тюркским материалом может помочь в восстановлении картины шумерского вокализма, неточно переданного древнесемитскими снллабариями: аккадское письмо не имело знаков для передачи мягких гласных. Таблица позволяет ставить вопрос о наличии в шумерском оппозиции звуков по качеству: у — ÿ, а — ä. Диалектные формы туш–шуш — опускаться, подтверждают нашу мысль. Согласные т, д палатализуются лишь перед мягкими гласными. Сравните в шумерском тi–шi — жизнь. Наличие варианта «зi», утверждает существование предшествующей диалектной формы — дi. Термин «забар» — медь, вероятно, восходит к дäбiр, соответствующий тюркскому — табiр. Схема шумерского вокализма нам представляется следующей а — е, у — ÿ, i. Гласному заднего ряда «а» всегда противопоставлен «е», и изредка (вероятно, диалектный) — «ä»; (вопреки мнению, принятому в тюркологии, что «е» в тюркских языках появился значительно позже «ä»). Гласному у — всегда противопоставлен ÿ, реже — i. Звуки о — ö в шумерском не представлены, так же как и «ы (ъ)».
б) Было ли шумерское слово сингармоничным, пока трудно сказать определенно. Но стремление гармонизировать слово, если не по качеству, то хотя бы по огласовке, наблюдается. Шумеры стремятся «округлить» слово, т.е. насытить консонантную структуру одним гласным: дiнгiр, сiкiл, удун, амар, думу, дiрiг, ерен, забар, сакар, емек, дiлi, узуг, урук и т.п. Причем в этот процесс вовлекаются, вероятно, только заимствованные слова с неясной морфологической структурой, воспринимаемые как монолиты (тума — думу, тенгiр — дiнгiр, тaбip — дiбiр и т.д.).
В то время как собственные, этимологизирующиеся образования не округляются — еншi, енкi, угкен, кена, шутаг, iбipa и др. Эта закономерность может косвенно служить диагностическим признаком, определяющим заимствование (хотя есть отдельные исключения, когда заимствованное слово сохраняет первичную огласовку — гештук. Возможно, вошло в язык поздно и не успело округляться. Как и шуба, ciбa — пастух). Искажение первичной огласовки (ассимиляция гласных) существенно изменяет облик шумерского слова, и без сравнения с иноязычным материалом шумерские праформы восстановить невозможно.
в) Еще одна особенность, мешающая восстановлению шумерских праформ — утрата конечных звуков. Чаще всего согласных. Разновременные письменные источники в редких случаях позволяют реконструировать первичную форму (узуг–узу–уз), но в большинстве случаев дошли лишь последние, разрушенные варианты. И тогда приходится гадать, каким же был утраченный звук?
Некоторым тюркским языкам (в частности, кипчакским) так же свойственна утрата конечного согласного; Сравните, например, отношения огузских и кипчакских лексем: сулук–сулу — чистый, красивый; серук–серу — ткацкий станок; табак–таба — плоское блюдо; бураук–бурау — сверло, бурав; тipiк–тipi — живой.
В кипчакских утрачивается формант «к» системно, потому что его вытесняет синонимичный суффикс — ма, образующий существительное от первичного глагола. Морфологическая схема «инфинитив + к = существительное», некогда очень продуктивная во всех тюркских языках, заменяется схемой менее сложной «императив + ма = существительное».
Если в текстах орхоно–енисейских надписей торжествует формант «к» (батма — топь, от бат — топи, кажется, единственный пример другой схемы), то в современных кипчакских языках ма уже подавляет к. Последний почти не осознается как формант. В шумерском избавление от конечного согласного вызвано, видимо, другими причинами не грамматического и не фонетического, а скорее структурного свойства. Хотя сопоставление показывает, что теряется чаще всего тот же звук — к/г. Дiлi — тiлiк; узуг — узу — уз — йузук; еш — ешик; еме — емек; уду — удук, ыдук; дiрi — дiрiг; ур — урук; угу — угук. Но есть и другие, правда, поздние примеры:
кi — кip, суба — субан, е — еш, а — ад и т.д.
г) Искажает облик слова и чередование гласных y/i. Особенно заметно оно, когда встречаются обе диалектные формы: шуба–ciпa — пастух; cyp–cip — ткать. Это пример механического чередования. Но порой дубль входил в общешумерский как самостоятельное слово с близким значением. Так не случайно, мне кажется, соседствуют кур — гора, кip — земля (оба слова выражались одним знаком), угу — темя, iгi — глаз. Механическое чередование y/i можно отметить и в прототюркских. Ciлiк — чистый, происходит от сулук — чистый. Шумеры заимствуют уже «готовую» форму и метатизируют сiкiл — чистый. Другой пример: тipiк — 1) живой, 2) жизнь; происходит от турук — тоже. Шумеры получают — тiр — жизнь. (Этимология: туру — рождаться, жить + к — формант существительного).
д) Системные фонетические расхождения.
Шумерские звонкие согласные, как правило, соответствуют тюркским глухим:
т—д к—г тенгiр — дiнгiр терiк — дiрiг ут — уд так — таг утун — удун как — гаг тума — думу сiк — сiг ата — ада шак — шаг терiк — дiрiг йÿзÿк — узуг тiлiк — дiлi тäбiр -дäбiр, дiбiр iт — iдХотя в шумерском отмечаются и формы с неозвонченными — ту, тума, тip, туш, кур, кip, урук, гестук, емек, кен. Но их значительно меньше.
Язык сохраняет примеры первичных (глухих) и вторичных (озвонченных) тума — думу — диалектные формы успели разойтись в значениях. Но тi–дi — жизнь, как шi–зi — жизнь. Диалектные формы.
е) Можно сказать, что фонетические отличия шумерского и тюркских языков не столь значительны, чтобы всерьез говорить о системных расхождениях. При сравнении этих языков важнее — схождения. Даже колебания синхронны: y/i, чередование б/к, г в конце слов, появление «семитского» фарингального протеза (кур, кip) не синхронно только в одном случае — гештук.
ж) Таблица показывает, что живые тюркские языки без изменений сохраняют протошумерские формы, которые в шумерском уже развились и частично разрушились. Если бы шумерский язык жил до наших дней, то процесс разложения слов мог продолжаться до такой степени, что сравнить его словарь с тюркскими было бы уже действительно невозможно.
Тюркские слова сохраняют моложавость, шумерское выглядело бы древним стариком. Оно уже в I тысячелетии до рождества Христова было внешне старше отца.
Морфология
а) По шумерским материалам можно судить о древности тюркской словообразовательной схемы «инфинитив + к = существительное».
уру — строить; урук — город;
йÿзÿ — плавать; йÿзÿк — водоплавающая птица;
ешту — слушать; гештук — ухо;
туру — жить, рождаться; турук (тipiк) — живой.
Шумеры заимствовали готовые термины, не осознавая морфологической структуры. Постфикс в шумерском малозначим. Словообразование идет за счет префиксов. И потому легко утрачивались конечные звуки.
б) Сохраняется пример тюркской схемы «императив + ма = существительное»: ту — роди, тума — потомство.
в) Уже действенна схема «императив + ен (ан) = причастие прошедшего времени»: ер — следуй, ерен — следовавший, рядовой.
г) Существительное могло быть и нечленным. Основная форма глагола (императив) выступала и в роли существительного. Остатки этого явления сохраняются в живых языках. Например, в казахском:
