Александр Реформатский - Введение в языковедение
Особую роль в связной речи могут выполнять звуковые единицы для обозначения начал и концов морфем и слов. Это делимитативная[ 371 ], или разграничительная, функция.
Так, для русского языка характерны следующие приметы конца слова: сохранение твердости конечных согласных, независимо от того, с какой гласной начинается следующее слово, и оглушение на конце звонких согласных, поэтому к избам произносится [кызбм], а кис бы – [к'избы], про дрок ли и продрог ли произносятся одинаково [прдрокл'иэ] в отличие от продрогли [прдрокл'и], также по–разному произносятся: петли [п'эт'л'иэ] и нет ли?[н'этл'иэ], Виталию и в Италию, Кире и к Ире. Конечный [j] перед гласной того же слова отходит в следующий слог: мой [мƆj] – моя [м-ja], май [маj] – мая [ма–j], но на границе слова остается в том же слоге: мой адрес [моj–адр'с]; поэтому же такие две фразы: Сколько у кошек у шеи хвостов? и Сколько у кошек ушей и хвостов? звучат по–разному: […ушэи…] и [ушэj–и].
Н. С. Трубецкой, положивший начало разработке фонологии пограничных сигналов, приводит такие примеры: для английского языка will earn – «заработает» с [t] твердым на конце слова и we learn – «мы учим» с [l] средним в начале слова; для немецкого im Zuge stehen – «стоять в поезде» с [g] задненебным и fugestehen – «признать» с [g] палатальным или machen – «делать» с [х] заднеязычным «ах–лаутом» и Mamachen – «мамочка» с [c] среднеязычным «ихь–лаутом». Различное произношение g и ch здесь объясняется уже не границами слов, а границами морфем (Zug–e… и zu–ge…; mach–еп и Mama–chen)[ 372 ].
В языках, где имеется небный сингармонизм, т. е. где гласные одного слова могут быть или только передние, или только задние, «куски» речевой цепи с гласными разного рода не могут быть элементами одного слова, а относятся к разным словам. Так в тубаларском языке кöкрäш с двумя передними гласными [ö, ä] – одно сложное слово «синегузка», а сочетание кöк (с [ö]) и раш (с [ä]) – «синяя птица» – два слова[ 373 ]; аналогичный пример из финского языка приводит Н. С. Трубецкой: сочетание hyvä poika – «хороший ребенок» показывает, что между передним слогом–vä и задним poi–проходит граница слова.
Во многих языках бывает такое положение, что некоторые фонемы могут быть только в начале или в конце какой–либо морфологической единицы (морфемы, слова). Так в немецком фонема [х/c] не может начинать слово, так же как и [], тогда как фонема [h] не может быть на конце морфемы или слова, а только в начале; в английском языке для [] то же положение, а фонема [w] не может заканчивать морфему или слово.
Следует отметить, что, в отличие от смыслоразличительной функции, делимитативная функция фонем и их групп не проявляется в языке регулярно, однако наличие этого явления бесспорно, что требует специального изучения[ 374 ].
Для изучающих чужой язык не так трудно овладеть непривычной артикуляцией отдельных звуков (например, для русского научиться произносить английские межзубные согласные, арабские надгортанниковые, кавказские смычно–гортанные или французские и польские носовые гласные), как произносить в тех или иных позициях непривычные вариации и варианты: говорящий невольно вносит привычные фонетические нормы своего языка, что и образует акцент[ 375 ] (русские, например, сильно палатализуют согласные перед i в немецком, редуцируют безударные гласные во французском, скрадывают долготу безударных гласных в чешском или киргизском, оглушают конечные звонкие согласные на конце слов в английском, французском и т. п.[ 376 ]).
§ 41. Орфоэпия
Нормировкой практической стороны фонетики и индивидуальных случаев произношения отдельных слов должна заниматься орфоэпия.
Орфоэпия[ 377 ] буквально значит правильное произношение (ср. орфография– буквально «правильное письмо»). Однако иногда под этим разумеют вообще произношение литературного языка и говорят о «хорошей» и «плохой» орфоэпии. В науке о языке орфоэпия обозначает раздел, посвященный произносительным нормам. Нормировать можно только литературное произношение, что необходимо для радиовещания, театра и эстрады, школы и ораторского искусства. Опираясь на знание фонетики данного языка, т. е. на знание состава фонем и законов распределения их по позициям с получающимися в слабых позициях вариациями и вариантами, орфоэпия дает индивидуальные нормы для разных случаев и выбирает из существующих вариантов произношения то, что более соответствует принятым традициям, тенденциям развития языка и последовательности в системе.
Так, для русского языка указываются пределы допустимости «фрикативного г []» перед гласными (например, в междометии господи!, в заимствованном слове бухгалтер, в междометиях [аа], [оо]); нормы произношения прилагательных на–кий, — гий, — хий с безударными окончаниями (строгий, крепкий, тихий как [строги, кр'эпки, т'ихи]), нормы произношения согласных перед [э] в иноязычных словах (например, тема [т'эм] с т мягким, но отель [отэл'] с т твердым), отклонения от нормальной схемы редукции гласных (например, он был [он был], мой сын [мои сын], но я [нoja] , поэт [поэт] без качественной редукции безударного [о] или: да я [дjа], что он [штон], коль ты [кл'ты] с редукцией второй степени [Ə] в первом предударном слоге и т. п.).
К ведению орфоэпии относится и место ударения в словах и формах (иначе или иначе, далеко или далеко, в реку или в реку, клала или клала и т. п.).
Вспомогательным разделом орфоэпии служат так называемые правила чтения, т. е. произносительные указания к чтению букв и их сочетаний в тех случаях, когда письмо и язык не соответствуют друг другу, например чтение окончаний прилагательных мужского и среднего рода в родительном падеже единственного числа–ого как [-ов] или [-в], чтение ч в словах что, конечно, гречневый, Саввична как [ш], чтение щ в словах типа помощник как [ш], чтение зж и жд в словах визжать, брезжить, брюзжать, езжу, позже, дождя как [ж] «ж долгое мягкое» и т. п.
§ 42. Методы и приемы экспериментальной фонетики
Экспериментальная (связанная с опытами, экспериментами) фонетика может многое разъяснить для изучающих звуковой строй языка.
Однако не надо думать: 1) что экспериментальный метод в фонетике связан только с машинами и приборами; 2) что все вопросы фонетики можно решить экспериментальным методом.
Эксперимент (опыт[ 378 ]) в фонетике (и не только в фонетике) – очень важный прием работы языковеда, но, для того чтобы получить нужное понимание фонетического строя того или другого языка, одних данных экспериментально–фонетического метода недостаточно.
Экспериментальный метод может осуществляться без всяких машин и приборов. Надо лишь привычное свое говорение проверить. Значит, этот метод можно использовать каждому говорящему даже с самим собой (на слух, при помощи зеркала, рояля и т. п.).
Для этого, например, нужно произнести и – у и почувствовать, что: 1) при и язык впереди, а при у сзади; 2) при и губы растянуты, а при у собраны в трубку; 3) и «выше» на слух, чем у.
Для первого эксперимента этого уже достаточно.
Можно использовать экспериментальное наблюдение и в диалогах, в массовых беседах, заставляя повторять якобы «недослышанное» и тем проверяя свои впечатления. Так поступают опытные диалектологи, в задачу которых входит «выудить» местную речь «без насилия», а путем повторных «наводящих» вопросов.
Любые экспериментально–фонетические методы имеют конечной целью перевести слышимое в видимое: в фотографию, кривую, соотнесенную с координатами, в схему, чертеж, диаграмму и т. п., что может быть включено в текст статьи, учебника, оформлено в виде таблиц и т. д., т. е. стать наглядным и обозримым.
Какой же методикой пользуется экспериментальная фонетика?
