Валентина Маслова - Введение в когнитивную лингвистику
Душа локализована, отсюда фразеологизм душа не на месте; душа – твердый предмет – царапает душу; поверхность, похожая на землю – камень лег на душу, след в душе; душа как книга – читать в душе, душа – отхожее место – нагадить в душу, гниль души; душа как хлеб, поэтому она черствеет – черств душой; душа как цветок – цвет души, цвести душой; душа – музыкальный инструмент – струны души и др.
Много метафор и фразеологизмов связано с мифологемой «душа = маленький ребенок». Есть гипотеза, согласно которой во фразеологизмах закодирован процесс рождения ребенка [Оксенчук, 1996]: в глубине души, тревожить душу, лезть в душу, бередить душу, душа нараспашку, хватать за душу, душа плачет, душа надрывается и др. Ср. также изображение души в виде младенца на русской иконе «Успение Божей Матери».
Душа тесно связана в представлениях древнего человека с загробным миром. О.М. Фрейденберг писала о том, что «мифотворческое сознание конструирует мир на том свете и смерть принимает за план жизни» [Фрейденберг, 1978:. 30]. Поэтому древние славяне снабжали покойников разными вещами: мужчин – кремниевыми копьями, стрелами, женщин – бронзовыми браслетами, ставили в могилы сосуды с пищей [Березанская, 1972: 57].
Души умерших улетают в рай, где зимуют птицы (вырай у белорусов). Но душа умершего, обернувшись птицей или мухой, может прилететь оттуда. На праздник дзяды белорусы готовятся к их приему: моют хату, готовят обрядовые кушанья [Токарев, 1957: 38].
Мифологема «душа = дым» подкреплена обычаем сжигания трупов у многих народов, в том числе и у древних славян [Токарев, 1964: 191]. Делалось это для того, чтобы душа легко и сразу покинула тело и улетела в рай. Эта мифологема сохранилась во фразеологизме душа отлетела в мир иной и др.
Таким образом, представления о душе сложны, противоречивы, непоследовательны, душа представлена в русском языковом сознании несколькими ипостасями; и это полностью отразилось в языке; представления о душе в значительной степени формируют картину мира русского человека.
ТОСКА. Уникальность русского культурного концепта «тоска» неоднократно являлась предметом рассмотрения лингвистов (А. Вежбицкая, А.Н. Иванова, Е.В. Димитрова и др.); ими доказано, что это важнейший концепт русского языкового сознания, ключевое слово русской культуры: оно общеупотребительно, часто используется в литературе, в паремиологии, фольклоре.
По свидетельству этимологов, слово тоска – общеславянское, но утраченное почти всеми славянскими языками, в том числе и белорусским (ср. нуда, смутак, маркота, журба) – передают лишь однообразие, мутное состояние человека).
Тоска, согласно толковым словарям современного русского языка, – тяжелое, гнетущее чувство, душевная тревога, которая мучает, изводит человека. Но есть у данной лексемы и другие значения: скука, уныние, вызываемые однообразием обстановки, отсутствием дела, интереса к окружающему (тоска зеленая).
Согласно древнерусскому словарю Срезневского, тоска – «стеснение, притеснение». Синонимы: горе, туга, печаль, хандра, скука, уныние, тревога.
В западной философии данной проблемой интересовались С. Кьеркегор, Ж. – П. Сартр, М. Хайдеггер и др. Для С. Кьеркегора и М. Хайдеггера тоска – это страх перед «ничто», а для Ж. – П. Сартра – страх перед своим «я».
Каков же этот концепт в русской духовной жизни от Пушкина до наших дней?
В русской философии одним из первых поднял эту тему Н.А. Бердяев в книге «Самопознание», где она становится одной из ключевых тем. Он пишет, что всю жизнь его сопровождала тоска, причем «иногда она достигала большей остроты и напряженности, иногда ослаблялась. Нужно делать различие между тоской, страхом и скукой. Тоска направлена к высшему миру и сопровождается чувством ничтожества, пустоты, тленности этого мира. Тоска обращена к трансцендентному, вместе с тем она означает неслиянность с трансцендентным, бездну между мной и трансцендентным. Тоска по трансцендентному, по иному, чем этот мир, по переходящему за границы этого мира. Но она говорит об одиночестве перед лицом трансцентентного» [цит. по: Степанов, 1997, 677]. Он считает, что в тоске есть надежда, в скуке – безнадежность.
А.С. Пушкин дал первый образ тоски в русской поэзии:
Что-то слышится родное
В долгих песнях ямщика:
То разгулье удалое,
То сердечная тоска…
Тоске противопоставлено у него разгулье удалое. Ю.С. Степанов выделяет у А. Пушкина следующие черты «образа русской тоски»: равнина и снег, снег и ночь.
В стихотворении «Дар напрасный, дар случайный…» (1828) А.С. Пушкин показал причины и механизмы тоски, их можно также считать смысловыми составляющими концепта:
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
У А.П. Чехова этот образ разрастается, появляются похороны, одиночество, мокрый снег: «Вечерник, сумерки. Крупный, мокрый снег лениво кружится около только что зажженных фонарей… Иона отъезжает на несколько шагов, изгибается и отдается тоске… Обращаться к людям он считает уже бесполезным… Скоро будет неделя, как умер сын, а он еще путем не говорил ни с кем… Нужно поговорить с толком, с расстановкой… Надо рассказать, как заболел сын, как он мучился, что говорил перед смертью, как умер… Нужно описать похороны… А лошаденка жует, слушает и дышит на руки своего хозяина… Иона увлекается и рассказывает ей все…» (рассказ «Тоска»).
Ф. Достоевский добавляет к этому образу еще один признак – тошно: «– Зачем ты от них ушла? – Так… Это так означало: отвяжись, тошно… Мне самому становилось все тошнее и тоскливее» («Скверный адекдот»). Появляются у русских писателей, например, у Л. Толстого, И.Бунина и другие признаки тоски: мокрый снег, желтый, мутный; темнота, от огарка свечи свет, готовый пропасть во мраке; теснота, тошнота, мысль о могиле, смерти. Как сказал Ю.С. Степанов, «образ русской тоски облепляется деталями» [Степанов, 1997: 681]. Он считает, что концепт «тоска», рассмотренный в перспективе к будущему, есть концепт оптимистичный; «он является для человека свидетельством о подготовке нового, высшего этапа Эволюции, является «манком» к нему» [Степанов: 1997: 690].
Данный концепт нашел отражение во всей русской культуре, а не только в литературе и философии. Так, Ю.С. Степанов картину М. Шагала «Старый Витебск» (1914) назвал одним из «лучших изображений тоски провинциального города».
Как же представлена «тоска» в русском языковом сознании, в русской ментальности? По справедливому замечанию А. Вежбицкой, тоска в языковом сознании русских означает отсутствие или недостижимость чего-либо хорошего. По мнению Ю.Д. Апресяна, это неприятное чувство, «когда нет того, что человек хочет, и он думает, что желаемое невозможно» [Апресян, 1995: 510].
Тоска возникает в нескольких случаях. Во-первых, когда человек не имеет не просто желаемого, а жизненно необходимого, и он уверен, что это положение нельзя изменить; во-вторых, это отсутствие объективно значительно, важно для человека, и здесь тоска сближается с отчаянием. С одной стороны, человек может четко представлять, чего именно ему не хватает (Его обошли наградой, и тоска овладела им; тоска по родине, по детям, по прошлому); с другой, тоска может возникнуть беспричинно (Я молод, жизнь во мне крепка, / Чего мне ждать? Тоска, тоска! – А. Пушкин). При этом тоска связана с желанием изменить данную ситуацию, а если это не удается, то человек пытается заглушить тоску – с тоски русский может запить.
Кроме того, тоску можно считать двойником человека, ибо она ведет себя, как живое существо: душит, давит, теснит душу, заедает, берет (тоска взяла), бывает гнетущей, грызущей, и т. д. Она похожа по поведению в языке на болезнь, она причиняет страдания – тоска утихает, он ощущал глухую тоску; она бывает нестерпимой, мучительной, острой, тупой, приступ тоски. Тоска имплицирует негативную окраску, ибо бывает адской, тяжелой, безумной, горькой, жестокой, жуткой. В ней нет надежды и оптимизма, и потому она зовется безнадежной, безотрадной, звериной, зловещей, невыносимой, неизбывной, неистребимой, необоримой, неотвязной, неутолимой, смертельной. Тоска не имеет границ, а потому является безбрежной, безграничной, бездонной, безмерной, бесконечной, беспредельной, вековой, вечной, необъятной, всемирной. Тоска неуправляема – бывает безотчетной, безутешной, безвыходной, беспредметной, беспричинной, цепенящей. Она интенсивна, глубока – глубокая тоска, полная тоска. Отсюда можно сделать вывод, что тоска – интенсивное, длительное, глубокое переживание, которое может мыслиться как общее состояние человека, как нечто независимое от него, часто она сильнее его (Какая тоска, ничего не хочется!). Но человек пытается противостоять: не поддаваться тоске, бороться с тоской, заливать тоску вином.
