Коллектив авторов - Дело всей жизни…
16. Артеменко 1998 – Артеменко Е. Б. Композиционно- речевая организация былинного текста // Фольклор. Комплексная текстология. М.: Наследие (ИМЛИ РАН), 1998. С. 52–73.
17. Артеменко 1999 – Артеменко Е. Б. К проблеме повествователя и его языковой репрезентации в фольклоре // Филологические записки. Воронеж: ВГУ, 1999. Вып. 11. С. 186–205.
18. Артеменко 2000 – Артеменко Е. Б. Путь былинного богатыря // Живая старина. 2000. № 2. С. 28–30.
19. Артеменко 2001 – Артеменко Е. Б. Былинное текстообразование: прибытие героя // Художественный мир традиционной культуры: Сб. статей к 75-летию В. Г. Смолицкого. М.: ГРЦРФ, 2001. С. 195–209.
20. Артеменко 2001а – Артеменко Е. Б. К вопросу о семантике и структуре акционального текстообразующего блока в былине // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий: Материалы Всеросс. науч.практ. конф. Воронеж: ВГПУ, 2001. С. 215–221.
21. Артеменко 2001б – Артеменко Е. Б. Фольклорное текстообразование и этнический менталитет // Традиционная культура. 2001. № 2 (4). С. 11–17.
22. Артеменко 2001в – Артеменко Е. Б. К вопросу о специфике и типологии экспрессивно-языковых средств русского фольклора // Фольклор и литература: проблемы изучения. Воронеж: ВГУ, 2001. С. 87–98.
23. Артеменко 2003 – Артеменко Е. Б. Фольклорная формула в аспекте ее функционирования и генезиса // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий. Материалы П Всероос. науч.-практ. конф. Ч. II. Воронеж: ВГПУ, 2003. С. 63–73.
24. Артеменко 2003а – Артеменко Е. Б. Язык русского фольклора и традиционная народная культура // Славянская традиционная культура и современный мир. М.: ГРЦРФ, 2003. Вып. 5. С. 7–21.
25. Артеменко 2004 – Артеменко Е. Б. Миф. Фольклор. Эстетика тождества // Этнопоэтика и традиция. К 70- летию члена-корреспондента РАН В. М. Гацака. М.: Наука, 2004. С. 57–67.
26. Артеменко 2004а – Артеменко Е. Б. Фольклорная категоризация действительности и мифологическое мышление // Традиционная культура. 2004. № 3 (15). С. 3–12.
27. Артеменко 2005 – Артеменко Е. Б. Фольклорная формула и устнопоэтическая традиция // Проблемы изучения живого русского слова на рубеже тысячелетий. Материалы III Всеросс. науч.-практ. конф. Ч. П. Воронеж: ВГПУ, 2005. С. 99–108.
28. Артеменко 2006 – Артеменко Е. Б. О некоторых направлениях междисциплинарных исследований на оси МИФ – ФОЛЬКЛОР – ЯЗЫК // Традиционная культура. 2006. № 2 (22). С. 11–21.
29. Артеменко 2006а – Артеменко Е. Б. Традиция в мифологической и фольклорной репрезентации // Первый Всероссийский конгресс фольклористов. Сб. докладов. Т. И. М.: ГРЦРФ, 2006. С. 6–23.
30. Артеменко 20066 – Артеменко Е. Б. Концептосфера и язык фольклора: характер и формы взаимодействия // Народная культура сегодня и проблемы ее изучения: Сб. статей: Материалы науч. регион, конф. 2004 г. Воронеж: ВГУ, 2006. С. 138–150. (Афанасьевский сборник. Материалы и исследования; вып. IV).
31. Артеменко, Доброва 2000 – Артеменко Е. Б., Доброва С. И Образный параллелизм в его концептуальном и языковом воплощении // Филологические записки. Воронеж: ВГУ, 2000. Вып. 14. С. 132–147.
32. Артеменко, Писарева 1992 – Артеменко Е. Б., Писарева Л. Е. Эстетически обусловленные модификации структурных схем предикативных единиц в стихотворном фольклоре // Синтагматика и парадигматика фольклорного слова. Курск: КГПИ, 1992. С. 20–37.
33. Богатырев 1973 – Богатырев П. Г. Язык фольклора // Вопросы русского языкознания. 1973. № 5. С. 106–116.
34. Доброва 2004 – Доброва С. И. Эволюция художественных форм фольклора в свете динамики народного мировосприятия. Воронеж: ВГПУ, 2004.
35. Сердюк 2003 – Сердюк М. А. Художественные функции категории лица в народной лирике. Борисоглебск: БГПИ, 2003.
36. Черванева, Артеменко 2004 – Черванева В. А., Артеменко Е. Б. Пространство и время в фольклорно-языковой картине мира (на материале эпических жанров). Воронеж: ВГПУ, 2004. По материалам публикации Полвека Воронежской школе лингвофольклористики // Традиционная культура: науч. альм. – М., 2007. – № 2 (26). – С. 74–78.
ПРИНЦИПЫ ФОРМИРОВАНИЯ ЦЕПЕВИДНОЙ СТРУКТУРЫ В ФОЛЬКЛОРНЫХ ТЕКСТАХ
Исследования структуры фольклорного текста, которые были осуществлены нами в течение последних лет2, показали, что цепевидная структура представляет собой линейную последовательность звеньев, соединенных между собой различными видами связи, возникающей между ними в процессе повторного воспроизведения, причем эта связь однородна лишь в рамках одного текста. Таким образом, основным компонентом такого рода структуры является звено.
Фундаментальной характеристикой звена как значимой единицы расчленения текста становится его целостность в смысловом плане и устойчивость его структурной организации. Между отдельными звеньями устанавливаются определенные, устойчивые для данного текста виды связи. Кроме того, на вербальном уровне звенья часто выступают как относительно устойчивые синтаксические конструкции.
Говорить о формировании звена можно только при наличии повторяемости, то есть если в тексте имеется как минимум еще два звена. Именно повторное воспроизведение в рамках одного текста определенного семантически целостного сегмента позволяет нам говорить о возникновении своего рода стереотипии, так сказать, «местного значения», которая становится более очевидной, если сопровождается и повтором внутренней структуры данного сегмента или отдельных синтаксических конструкций, входящих в его состав. И это отличает звено от множества стереотипов разного рода, которые современные исследователи3 называют «формулами». Отличие этих стереотипов от звеньев в том, что они являются «общими местами» для всего сказочного фонда или какого-либо жанрового образования, а в одном отдельно взятом тексте не связаны между собой (кроме постоянно закрепленной за ними позиции – инициальной, медиальной или финальной).
Таким образом, звено обязано своим возникновением повторяемости, существующей на двух уровнях: структурно-композиционном и словесно-текстовом, причем их соотношение в каждом отдельном варианте может значительно варьироваться. Повторяемость, осуществляемая в плане словесного выражения, была обозначена нами термином реприза, чтобы еще раз подчеркнуть ее принципиальное отличие от формул, клише, типических мест и других видов словесной стереотипии. Реприза – это повторяющееся словесно- семантическое целое, структурно организующее текст. Реприза может быть одиночной – реприза-лексема, либо многочленной – реприза-синтагма (в нашем материале не зафиксирована), реприза-предложение, реприза блок предложений. Чем развитее структура репризы, тем четче очерчивается стереотипность воспроизводимых звеньев, тем отчетливее выступает общая структура произведения – его цепевидность. Соответственно, отсутствие репризы при сохранении повтора только общей идеи части текста, например эпизода, приводит к размыванию общей структуры произведения, к тому, что его цепевидная композиция ощущается достаточно слабо. Именно поэтому большинство ученых, в отличие от В. Я. Проппа (вспомним, что им были выделены формульный и эпический виды кумулятивных сказок), не относили такого рода конструкции к цепевидным (например, сказки типа «Волк-дурень»). Этот тип повтора можно назвать чисто структурным.
Поскольку в устном творчестве нет и не может быть четких граней между отдельными образованиями, одни формы в нем как бы перетекают в другие, постольку и в нашей работе не проводится резкой грани между произведениями, звенья которых образованы с использованием максимально развитой репризы и при ее отсутствии. Это, на наш взгляд, напрямую связано с возможной вариативностью структуры самой репризы. Произведения, в которых звенья содержат репризу- лексему или репризу-предложение, можно назвать промежуточными.
Однако важным является то, что отдельные звенья в своем линейном движении не только повторяют друг друга в каких-то определенных аспектах, то есть уподобляются, но одновременно и расподобляются. И это расподобление происходит на смысловом и содержательном уровнях. В составе каждого отдельного звена мы можем выделить три основных элемента. В сказочных текстах это – субъект, действие (акция), которую он совершает, и объект, на который это действие направлено. В заговорных текстах это также субъект и действие, но объектный элемент чаще всего заменяется обстоятельственным, локативным (конструкция из двух элементов, один из которых варьируется, звеном не является4). Кроме основных элементов в состав звена могут входить один или несколько (что встречается крайне редко) дополнительных элементов: например, обстоятельство или качественная характеристика.
Итак, повторное воспроизведение какого-либо сегмента текста обязательно предполагает наличие элемента новизны: во-первых, может измениться либо субъект, либо объект или локус, либо акция (последнее встречается очень редко, причем только в заговорных текстах). Это значит, что варьироваться может лишь один из трех составляющих звено основных элементов. Однако варьирование может затронуть лишь дополнительный элемент звена.
