Илья Франк - Английский язык с Грэмом Грином. Третий человек
"Like giving false evidence at an inquest (как /например/ давать ложные показания на допросе)."
Cooler said: "Oh, that old story (о, эта старая история). I'm afraid you are riled at me, Mr. Martins (я боюсь, вы рассержены на меня, мистер Мартинс; to rile — возмущать, раздражать, сердить). Look at it this way (посмотрите на это так)—you as a citizen (вы как гражданин), owing allegiance (будучи обязаны /иметь/ лояльность; to owe — быть должным /кому-л. что-л./)..."
"The police have dug up the body (полицейские выкопали труп; to dig up). They'll be after you and Winkler (они будут преследовать вас и Винклера). I want you to warn Harry (я хочу, чтобы вы предупредили Гарри)..."
"I don't understand (я не понимаю)."
"Oh, yes, you do (о да = да нет же, вы понимаете)." And it was obvious that he did (и это было очевидно что он понимал). Martins left him abruptly (Мартинс покинул его внезапно). He wanted no more of that kindly tired humanitarian face (он не хотел больше этого добродушного, усталого, человеколюбивого лица).
It only remained then to bait the trap (тогда оставалось только поставить ловушку). After studying the map of the sewer system (после изучения карты канализационной системы) I came to the conclusion (я пришел к заключению) that a café anywhere near the main entrance of the great Sewer (что какое-нибудь кафе где угодно близ главного входа в большой коллектор) which was placed in what Martins had mistakenly called a newspaper kiosk (который был помещен в том, что Мартинс ошибочно назвал газетным киоском) would be the most likely spot (было бы самым подходящим местом) to tempt Lime (чтобы завлечь Лайма). He had only to rise once again through the ground (он должен был только подняться однажды снова = еще раз сквозь землю), walk fifty yards (пройти пятьдесят ярдов), bring Martins back with him (привести Мартинса назад с собой), and sink again into the obscurity of the sewers (и погрузиться обратно в темноту канализационных сетей; obscure — темный, слабо освещенный, тусклый). He had no idea (он не имел никакого представления) that this method of evasion (что этот метод бегства) was known to us (был нам известен): he probably knew that one patrol of the sewer police (он, возможно, знал, что один патруль канализационной полиции) ended before midnight (заканчивался перед полуночью), and the next did not start till two (а следующий не начинался до двух), and so at midnight Martins sat in the little cold café (так что в полночь Мартинс сидел в маленьком холодном кафе) in sight of the kiosk (в поле видимости киоска) drinking coffee after coffee (и пил одну чашку кофе за другой). I had lent him a revolver (я одолжил ему револьвер; to lend — давать в долг, напрокат): I had men posted as close to the kiosk as I could (у меня были люди, размещенные так близко к будке, как я смог /это сделать/), and the sewer police were ready (и канализационная полиция была готова) when zero hour struck (когда пробьет условный: «нулевой» час; to strike — бить) to close the manholes (закрыть люки) and start sweeping the sewers (и начать прочесывать канализационные сети; to sweep — мести, подметать; прочищать, чистить, ср.: to sweep a chimney — чистить дымоход) inwards from the edge of the city (внутрь от края города). But I intended (но я намеревался) if I could (если смогу = по возможности) to catch him before he went underground again (поймать его прежде, чем он спустится снова под землю). It would save trouble (это бы сэкономило хлопоты)—and risk to Martins (и риск для Мартинса). So there (так что там), as I say (как я говорю), in the café Martins sat (Мартинс сидел в том кафе).
The wind had risen again (ветер поднялся снова; to rise), but it had brought no snow (но он не принес никакого снега): it came icily off the Danube (он пришел пронизывающе с Дуная; ice — лед) and in the little grassy square by the café (и на маленькой, покрытой травой: «травянистой» площади у кафе; grass — трава) it whipped up the snow (он взбивал вверх снег) like the surf on top of a wave (словно пену на гребне волны; surf — прибой; буруны). There was no heating in the café (в кафе не было никакого отопления) and Martins sat warming each hand in turn (и Мартинс сидел, грея каждую руку по очереди) on a cup of ersatz coffee (на чашке суррогатного кофе)—innumerable cups (неисчислимые чашки). There was usually one of my men in the café with him (в том кафе с ним был обычно один из моих людей), but I changed them every twenty minutes or so irregularly (но я менял их каждые двадцать минут или вроде того, нерегулярно). More than an hour passed (прошло больше часа): Martins had long given up hope (Мартинс давно оставил надежду) and so had I (и я тоже), where I waited at the end of a phone (где я ждал на /другом/ конце телефона) several streets away (за несколько улиц от того места), with a party of the sewer police (с нарядом канализационной полиции) ready to go down (готовый спуститься) if it became necessary (если это стало бы необходимым). We were luckier than Martins (мы были удачливее, чем Мартинс) because we were warm in our great boots up to the thighs (потому что нам было тепло в наших огромных ботинках вверх до бедер) and our reefer jackets (и наших плотных куртках; reefer — бушлат). One man had a small searchlight about half as big again as a car headlight strapped to his breast (у одного человека был маленький фонарь примерно наполовину такой большой, как автомобильная фара, примотанный к его груди) and another man carried a brace of Roman candles (а другой человек нес пачку римских свечей = бенгальских огней). The telephone rang (телефон зазвонил; to ring). It was Martins (это был Мартинс). He said, "I'm perishing with cold (я погибаю от холода). It's a quarter past one (сейчас четверть второго: «четверть после одного»). Is there any point (есть какой-нибудь смысл) in going on with this (в том, чтобы продолжать это)?"
"You shouldn't telephone (вы не должны звонить). You must stay in sight (вы должны оставаться в поле зрения)."
"I've drunk seven cups of this filthy coffee (я выпил семь чашек этого паршивого кофе; filthy — запачканный, немытый, замаранный, нечистый; отвратительный; filth — грязь). My stomach won't stand much more (мой желудок не выдержит много больше)."
"He can't delay much longer (он не может откладывать много дольше) if he's coming (если он /вообще/ придет). He won't want to run into the two o'clock patrol (он не захочет натолкнуться на двухчасовой патруль). Stick it another quarter of an hour (продержитесь еще одну: «другую» четверть часа), but keep away from the telephone (но держитесь подальше: «прочь» от телефона)."
Martins' voice said suddenly (Мартинса голос сказал внезапно), "Christ, he's here (Боже, он здесь). He's (он…)—" and then the telephone went dead (и затем телефон замолк; dead — мертвый). I said to my assistant (я сказал моему помощнику): "Give the signal to guard all manholes (дай сигнал охранять все люки)," and to my sewer police (и моим канализационным полицейским): "We are going down (мы спускаемся вниз)."
embarrassment [Im'bxrqsmqnt], considerable [kqn'sId(q)rqbl], patronage ['pxtrqnIG], ought [O:t], allegiance [q'li:G(q)ns], abruptly [q'brAptlI], obscurity [qb'skjuqrItI], method ['meTqd], evasion [I'veIZ(q)n], coffee ['kOfI], zero ['zIqrqu], square ['skweq], innumerable [I'nju:m(q)rqbl], irregular [I'regjulq], filthy ['fIlTI], stomach ['stAmqk]
ALL THE FIRST arrangements went to plan. We delayed arresting Winkler, who had returned from the second bezirk, until after Cooler had been warned. Martins enjoyed his short interview with Cooler. Cooler greeted him without embarrassment and with considerable patronage. "Why, Mr. Martins, it's good to see you. Sit down. I'm glad everything went off all right between you and Colonel Calloway. A very straight chap Calloway."
"It didn't," Martins said.
"You don't bear any ill will, I'm sure, about my letting him know about you seeing Koch. The way I figured it was this—if you were innocent you'd clear yourself right away, and if you were guilty, well, the fact that I liked you oughtn't to stand in the way. A citizen has his duties."
"Like giving false evidence at an inquest."
Cooler said: "Oh, that old story. I'm afraid you are riled at me, Mr. Martins. Look at it this way—you as a citizen, owing allegiance ..."
"The police have dug up the body. They'll be after you and Winkler. I want you to warn Harry ..."
"I don't understand."
"Oh, yes, you do." And it was obvious that he did. Martins left him abruptly. He wanted no more of that kindly tired humanitarian face.
It only remained then to bait the trap. After studying the map of the sewer system I came to the conclusion that a café anywhere near the main entrance of the great Sewer which was placed in what Martins had mistakenly called a newspaper kiosk would be the most likely spot to tempt Lime. He had only to rise once again through the ground, walk fifty yards, bring Martins back with him, and sink again into the obscurity of the sewers. He had no idea that this method of evasion was known to us: he probably knew that one patrol of the sewer police ended before midnight, and the next did not start till two, and so at midnight Martins sat in the little cold café in sight of the kiosk drinking coffee after coffee. I had lent him a revolver: I had men posted as close to the kiosk as I could, and the sewer police were ready when zero hour struck to close the manholes and start sweeping the sewers inwards from the edge of the city. But I intended if I could to catch him before he went underground again. It would save trouble—and risk to Martins. So there, as I say, in the café Martins sat.
The wind had risen again, but it had brought no snow: it came icily off the Danube and in the little grassy square by the café it whipped up the snow like the surf on top of a wave. There was no heating in the café and Martins sat warming each hand in turn on a cup of ersatz coffee—innumerable cups. There was usually one of my men in the café with him, but I changed them every twenty minutes or so irregularly. More than an hour passed: Martins had long given up hope and so had I, where I waited at the end of a phone several streets away, with a party of the sewer police ready to go down if it became necessary. We were luckier than Martins because we were warm in our great boots up to the thighs and our reefer jackets. One man had a small searchlight about half as big again as a car headlight strapped to his breast and another man carried a brace of Roman candles. The telephone rang. It was Martins. He said, "I'm perishing with cold. It's a quarter past one. Is there any point in going on with this?"
"You shouldn't telephone. You must stay in sight."
"I've drunk seven cups of this filthy coffee. My stomach won't stand much more."
"He can't delay much longer if he's coming. He won't want to run into the two o'clock patrol. Stick it another quarter of an hour, but keep away from the telephone."
Martins' voice said suddenly, "Christ, he's here. He's—" and then the telephone went dead. I said to my assistant: "Give the signal to guard all manholes," and to my sewer police: "We are going down."
What had happened was this (что /тогда/ случилось было это = затем случилось следующее). Martins was still on the telephone to me (Мартинс был все еще на проводе: «телефоне» со мной) when Harry Lime came into the café (когда Гарри Лайм вошел в кафе). I don't know what he heard (я не знаю, что он слышал), if he heard anything (если он слышал что-либо). The mere sight of a man wanted by the police and without friends in Vienna (простой вид человека, искомого полицией и без друзей в Вене) speaking on the telephone (говорящего по телефону) would have been enough to warn him (был бы достаточен, чтобы предупредить его). He was out of the café again (он вышел: «был» наружу из кафе снова) before Martins had put down the receiver (прежде чем Мартинс положил трубку; to receive — принимать). It was one of those rare moments (это был один из тех редких моментов) when none of my men was in the café (когда ни одного из моих людей не было в кафе). One had just left (один только что ушел) and another was on the pavement about to come in (а другой был на тротуаре, собираясь зайти внутрь). Harry Lime brushed by him (Гарри Лайм проскользнул мимо него; brush — щетка; to brush — чистить щеткой; задевать; to brush by — прошмыгнуть мимо) and made for the kiosk (и направился к будке). Martins came out of the café and saw my men (Мартинс вышел из кафе и увидел моих людей). If he had called out then (если он крикнул бы тогда) it would have been an easy shot (это был бы легкий выстрел), but it was not, I suppose, Lime, the penicillin racketeer who was escaping down the street (но это не был, я предполагаю, Лайм, пенициллиновый аферист, который убегал по улице); it was Harry (это был Гарри).
