Майя Тугушева - Под знаком четырёх
На открытии памятника Мегрэ в Делфзейле, 1966 г. Ж. Сименон (второй слева) в обществе телевизионных «Мегрэ». Слева направо: Руперт Дэвис (Англия), Хейнц Рюманн (ФРГ), Ян Тейлинг (Голландия), Джино Черви (Италия)
Для него, Сименона, но не для читателя, не для теле- и кинозрителя, для которых Мегрэ не литературный персонаж, а живой и действующий человек, недаром многие иностранные туристы, приезжая в Париж, устремляются на бульвар Ришар Ленуар: а вдруг повезет и они встретят комиссара полиции, который направляется на работу в свое ведомство на Набережной Орфевр?
Мегрэ часто воспринимается как действительно существующий человек и нашим читателем. Вообще, что касается прусского» Мегрэ, то это особая история необыкновенно теплой привязанности к популярному герою Сименона. Вот, например, перечень некоторых статей, рецензий, заметок, интервью: по их названиям можно судить, во-первых, о достаточно высоком и почетном (при всех оговорках) статусе Жоржа Сименона в нашем литературоведческом мире; во-вторых, — о том, что главное место в наших размышлениях принадлежит Мегрэ, который часто невольно или вполне сознательно отождествляется с самим писателем; в третьих, — о том, что Сименон воспринимается нами как писатель-реалист и демократ. Вот эти названия: «Любимый писатель механика Орлова», «Сименон во весь рост», «Сименон: верю в человека», «Жорж Сименон: двойная ответственность писателя», «Детектив — всерьез», «Горькая правда», «Пишу о незащищенном в нашем обществе маленьком человеке», «Интервью с комиссаром Мегрэ», «Не только Мегрэ», «Самый поразительный рассказчик», «Сименон и другие», «Адвокат человека», «Проблемы прав человека в творчестве Сименона», «Миф, именуемый комиссар Мегрэ», «Век Мегрэ», «Пиррова победа комиссара Мегрэ», «Сименон, придуманный и подлинный», «Трудный путь к добру», «Сименон продолжает поиск» и так далее, и так далее.
Что рецензии! Существуют книги, посвященные жизни и творчеству Сименона — монографии Э. Шрайбер и Н. Модестовой. Обеим исследовательницам свойственно глубокое знание произведений писателя. Они причисляют его к самым выдающимся мастерам прозы XX века. Но восприятие творчества Сименона все же неоднозначно, и за три с половиной десятилетия, прошедшие со времени первого с ним знакомства, не раз звучали и весьма критические отзывы, о чем свидетельствуют опять-таки названия рецензий «Виски, секс и фантазия» и «Сименон у конвейера». Перед нами встает писатель отнюдь не одномерный: это человеколюбец, талантливый художник и в то же время невероятно плодовитый, работоспособный и удачливый создатель литературы для массового читателя.
Первое упоминание о Сименоне появилось у нас в конце 50-х годов, когда видный представитель академической науки И. И. Анисимов в статье «Всемирная литература и социалистическая революция»[24] упомянул о французском авторе Сименоне, известном своими уголовно-сыщицкими произведениями. Упоминание было довольно снисходительным, в нем звучало удивление, что романы автора детективов не лишены философской подкладки, или, как было сказано в статье, писатель «пользуется мутными источниками бергсонианства». Ровно через тридцать лет, за которые произведения Сименона успели разойтись у нас в стране тиражом свыше девяти миллионов экземпляров, в том же самом журнале была опубликована статья известного исследователя современной французской словесности «Литература у порога грядущего века», в которой автор, доктор филологических наук Л. Г. Андреев писал: «Сименон — автор нескольких хороших произведений, удачливый организатор поточного производства множества сочинений средних и даже весьма средних, которых не в состоянии спасти всеми нами горячо любимый комиссар Мегрэ; благодаря энергичным действиям издателей, переводчиков и комментаторов, он занял незаслуженно большое место в наших читательских интересах. И практика эта отнюдь не невинная: тем самым читательское внимание ориентируется на «массовую культуру», отвлекается от истинного искусства, знание и понимание которого так необходимо для установления духовных контактов…» И еще: «Надо, наконец, честно признать: и в нашей стране «массовая культура» с помощью каналов массовой информации, с помощью издательств превратилась в эффективное средство оглупления сознания»[25]. Мысль эта высказывалась и ранее и даже более категорично, например, Л. Зониной: «Детектив, взятый в XX веке на вооружение «массовой культурой», выполняет… воспитательную функцию, но… с обратным знаком»[26]. Все же исследовательница как раз детектив Сименона считала достойным внимания серьезных людей благодаря присущей ему человечности и определенной духовности, явно давая нам понять, что есть разная массовая литература. Вот этого обстоятельства, на мой взгляд, не учел Л. Андреев, который, конечно, прав, отказываясь видеть во всех без исключения романах Сименона выражение высокой художественности, как это свойственно авторам монографий о творчестве писателя. Впрочем, и об этом уже справедливо было сказано Н. Сафоновым: «Было бы, пожалуй, больше пользы, если бы исследователи творчества писателя более трезво определяли место и роль Жоржа Сименона в современной литературе, не умалчивая, разумеется, о его бесспорных достоинствах»[27].
Одно из них его миссия посредничества между высокими духовными ценностями и массовой читательской публикой. Детектив Сименона учит добру, нравственности, защищает справедливость, знакомит с реалиями современной французской жизни, его действие увлекательно, он приобщает читателя к раздумьям о вечных проблемах, — превратности судьбы, жизнь, смерть, любовь, — хотя и его детективы, и «трудные» романы тут Л. Андреев прав, — чаще всего средняя по своим достоинствам литература. Да и сам автор считал так же.
Подводя итоги в книгах воспоминаний, Сименон был достаточно честен, чтобы признать: его «мегрэ» во многом договор с общепринятыми вкусами и массовым читательским спросом. Таков и один из лучших, еще довоенных детективов «В подвалах отеля «Мажестик»». Тут есть и тайна, и все, что требуется для типичной сентиментальной мелодрамы. Скромный служащий Проспер Донж исполняет свои обязанности добросовестно и даже истово. Его рабочий день начинается в 6 утра. Он некрасивый, рыжий и рябой, «как шумовка», но, как бывает у Агаты Кристи, у Сименона рыжая шевелюра Проспера — тоже признак авторского расположения к герою. И вот именно на Проспера падает подозрение в убийстве богатой американки, когда-то его любовницы, матери его сына. Мегрэ, однако, удалось изобличить настоящего убийцу, и Проспер, которого Комельо уже успел арестовать, возвращается в свой маленький домик к любовнице Шарлотте, где происходит трогательная сцена: узнав, что ему отдадут мальчика, Донж «вдруг залился слезами и, припав к мощной груди Шарлотты… плакал, как говорится, в три ручья, а она успокаивала его точно ребенка:
Ну, перестань, перестань, Проспер! Мы вместе будем воспитывать его, научим говорить по-французски…»
Мелодраматично? Сентиментально? Но ведь романы Сименона и рассчитаны прежде всего на великое множество просперов и шарлотт, которым нравится такая литература и, добавим, такие же спектакли. Роман «В подвалах отеля «Мажестик»» был поставлен в 1970 году Петрозаводским музыкальным драматическим театром, роль Мегрэ исполнил актер Константин Пилипенко. Сименону сообщили о спектакле, и в ответной телеграмме он благодарил за внимание к его творчеству.
Своим детективом-мелодрамой он еще раз подтвердил притягательность этих жанров. Да, его «мегрэ» — компромисс с общепринятостью, стереотипностью вкусов, на который, по его же словам, никогда не шли Эдгар По и Верлен, а из художников Ван Гог или Гоген, избравшие нищету, но отказавшиеся подлаживаться к требованиям массовости и общепринятости. Но… «я никогда не был уверен в значительности своего искусства», — скажет Сименон, словно в оправдание. Была, однако, еще одна причина для компромисса, и он тоже говорил об этом откровенно: как писатель, он сознательно не позволял себе более глубокие проникновения в жизнь, ведь это процесс достаточно болезненный и для писателя, и для читателя, который прежде всего хочет, чтобы его утешили и развлекли, а вовсе не растревожили: «… боязнь огорчить, унизить или шокировать — одно из основных правил, которым я руководствуюсь уже долгие годы». По этой причине и Агата Кристи никогда не позволяла себе подробной психологической характеристики жертвы преступления, по условиям ее игры ей не надо было настраивать читателя на сочувствие, тем более что жертва почти обязательно окажется потом в чем-то морально уязвимой. Сименон, напротив, очень подробно и сочувственно воссоздает психологический портрет жертвы, например Луизы Лабуан, но при этом его сочувствие будет лишь способствовать утверждению человечности главного действующего лица, все понимающего и всех жалеющего Мегрэ. Трагично, что Луизу убили на пороге новой жизни, богатой и обеспеченной, но позвольте, — как бы говорит Сименон, — деньги-то она должна была унаследовать от отца-шулера! А чем можно помочь Лоньону, если он от природы такой невезучий и так сроднился со своей невезучестью, что она стала его судьбой.
