Михаил Ахманов - Литературный талант. Как написать бестселлер
Напомню, что этот блестящий анализ «вложен в уста» Вульфа таким опытнейшим писателем-профессионалом, как Рекс Стаут. Так что мы познакомились именно с его соображениями о писательском стиле. Обратите внимание: Стаут вовсе не считает, что в диалоге на английском нужно большей частью использовать «said» – «сказал», он говорит, что есть десятки синонимов, и приводит тринадцать заменяющих слов. Признаюсь честно: его мнение для меня в данном случае важнее, чем советы Вольфа и Кинга.
Что же до Ниро Вульфа, то он, разумеется, поймал преступника – тем более что к делу о лжеплагиате вскоре добавились убийства.
Глава 16. Слово и текст
Не старайся получить последнее слово. Тебе могут его предоставить.
Роберт Хайнлайн. «Достаточно времени для любви или жизни Лазаруса Лонга»Вынесенное в эпиграф предостережение Хайнлайна можно трактовать по-разному. Вдруг он намекает на то, что писателям, ленящимся работать со словами, уготована мучительная казнь и вечные адские муки! Не исключаю такой вариант и вспоминаю призыв Маяковского: перебрать ради единого слова тысячи тонн словесной руды.
Текст – это прежде всего слова, нужные слова, расставленные в необходимом порядке. Всякий превосходный замысел, всякий отличный сюжет и самый проработанный план можно сгубить плохим текстом.
Что значит – плохим? В предыдущей главе я упомянул несколько опасностей: паразитные слова, рифмовка глагольных окончаний и отглагольных существительных, повторение однокорневых слов, несоответствие между глаголом и требуемым действием. Давайте разбираться с этими проблемами.
Слова-паразиты. Как в русском, так и в английском, немецком и других языках есть универсальный глагол, способный выразить огромное количество действий: «быть» («to be»). Стоит ослабить внимание, как «быть», «был», «была», «было», «были» появляются в описательных фрагментах едва ли не в каждой фразе – целое великое нашествие! Замена возможна почти всегда, и она наверняка отразит требуемое действие более точно – ведь существует много других глаголов, не столь широкого спектра, а, так сказать, более специализированных.
Второй набор слов-паразитов – «этот», «эта», «это», «эти». Они тоже универсальны, так как самым простым образом заменяют любое понятие и группу понятий. Представим такой текст: «Город лежал около морского залива, который глубоко вдавался в сушу и был хорошо защищен от осенних и зимних штормов». Дальше буквально просится: «Это сделало его важным торговым портом, куда стремились корабли со всего западного побережья». Какова функция слова «это» в данном случае? Оно самым кратким образом представляет во втором предложении группу фактов, о которых говорится в первом: что город лежит у залива, что залив вдается в сушу, что залив (значит, и город) защищен от штормов.
Можно ли избавиться от «это»? Да, конечно, если написать: «Данное обстоятельство сделало его…», «Удобное расположение сделало его…», «Благодаря своему расположению он стал…» Короткое «это» заменяется двумя-тремя словами, фраза становится более громоздкой, и инстинктивно мы все же напишем «это». А за первым «это» последуют еще несколько. В результате мы получим абзац из восьми предложений, а в них повторяется шесть раз «это» и пять раз «был». Текст обеднен. Как бороться с такой ситуацией?
Прежде всего отмечу, что «это» и «был» – нормальные слова, они превращаются в паразитов лишь при чрезмерном изобилии. Чтобы избежать неприятностей, я советую приостанавливать творческий процесс через каждые 10–20 строк, перечитывать и сразу править написанное. Способ простой, но весьма эффективный.
Рифмовка глагольных окончаний. Большинство глаголов в прошедшем времени оканчиваются на букву «л» – был, стоял, сидел, пошел, упал, взял. Если действие связано с героиней, все обстоит столь же печально – была, стояла, сидела, пошла, упала, взяла. Что вы скажете о такой фразе: «Он встал, подошел к шкафу, вытащил книгу, сел в кресло и начал читать»? Действие передано верно, но фраза получилась унылая, словно караван истомленных верблюдов, что бредет в пустыне. Кроме глагольной рифмовки – встал, подошел, вытащил, сел, начал – мне решительно не нравится сочетание шкафу – книгу. В отличие от поэзии всякая рифмовка в прозе нежелательна, если только, по воле автора, она не несет особого смысла. Я предлагаю так изменить эту фразу: «Встав, он приблизился к шкафу, вытащил увесистый том и, снова устроившись в кресле, начал перелистывать страницы». Не будем забывать, что у нас имеются страдательный залог, безличная форма глагола, причастный и деепричастный обороты; помимо того, мы можем при необходимости перейти от прошлого времени к настоящему.
Рифмовка отглагольных существительных. Такие слова происходят от глаголов, и часто они весьма неуклюжи: существовать – существование, понимать – понимание, сознавать – сознание и т. д. Переход от глагола к существительному добавляет целых два слога – окончание «ние». Фраза с двумя-тремя такими словесными монстрами выглядит ужасающе: «Явление сознания пока недоступно нашему пониманию». Даже в научном трактате такой пассаж кажется нелепым и смешным. Русский язык богат, и всегда о том же самом можно сказать иначе, пусть не проще, но благозвучнее. Например, так: «Феномен сознания пока не может быть понят в рамках психологии и других наук».
Повторение некоторых букв и слогов. Некоторые звуки нашего языка – в первую очередь шипящие, жужжащие, рычащие – акцентируют внимание в устной речи. То же самое происходит и в речи письменной, когда такие буквы, как «з», «ж», «р», «щ», «ч», встречаются в близко расположенных словах. Для меня это «сильные» буквы, и если их слишком много в одной фразе или на протяжении одной строки, это нарушает благозвучие текста. Например, фразу: «Я уже не имею желания обсуждать подобную тему» – я бы забраковал как слишком «жужжащую» – два раза «же» и еще одно «ж» в слове «обсуждать». Я бы выбрал другой вариант: «Я не хочу обсуждать подобную тему», «Я не имею желания касаться этой темы». Другой пример: «Перечислим четные числа, чтобы начать…» Неважно, что там собираются начать – фраза не годится, в ней пять слов, и в каждом – «ч»! Даже в устной речи это приведет к нарушению гармонии: чи-че-чи-ч-ча!
Кроме «сильных» букв, возникают проблемы со слогами. В русском языке многие слова начинаются со слогов «по», «на», «за» и других, столь же распространенных. Изобилие каждого такого слога в предложении отнюдь не украшает текст. Вот примеры:
«После того, как вы мне позвонили, я понял, что наши позиции по этому вопросу расходятся» – пять «по» плюс «п» в слове «вопрос».
«Лектор заметил, что такая задача очень трудна для решения. Затем раздался звонок» – три «за» плюс дважды «з».
Самый неприятный случай – встречающиеся близко одинаковые или однокоренные слова. Если вы написали, что герой увидел дом, дерево, толпу на улице, то снова использовать глагол «увидеть» вы имеете право через пятнадцать, а лучше – через тридцать строк. На протяжении этого фрагмента ваш герой должен не «видеть», а «смотреть», «разглядывать», «наблюдать» и так далее.
Разумеется, я утрирую, изобретая примеры. Я хочу, чтобы вы поняли: кроме всего прочего, текст должен быть благозвучным, а это зависит от правильного выбора слов. Их в нашем языке много – не ленитесь копаться в «словесной руде», чтобы отыскать нужное, подходящее лучше всего. Совет прежний: через каждые 10–20 строк перечитывайте текст и сразу правьте. Читайте вслух, чтобы проверить, легко ли произносятся фразы.
Есть хорошее правило: текст, звучащий хорошо, без запинок, хорошо читается и в письменном виде.
НЕПРАВИЛЬНЫЙ ВЫБОР ГЛАГОЛА. В данном случае речь идет о несоответствии действия, определяемого глаголом, действующему объекту. Иначе говоря, объект – человек, животное, неодушевленный предмет – не способен делать то, что обозначено глаголом. Например, стул может стоять, может скрипеть, может треснуть под тяжестью, может лежать и валяться, если его опрокинуть, но стул не может танцевать и петь песни. Не может думать, говорить, есть, спать, бегать. Если стулу приписаны такие действия, то это либо сказка в духе Андерсена, либо стилистическая фигура, метафора или олицетворение. Та или другая ситуация понятны из контекста.
Наиболее распространенная ошибка в данном случае – когда предметам неодушевленным приписываются действия, которые могут выполнить только человек или (иногда) зверь, птица, рыба, насекомое. Живые объекты, даже муравьи и пчелы, способны нападать, атаковать, а предмет мебели этого сделать не может, и потому два упомянутых выше глагола с ним несочетаемы.
Но всегда ли так бывает? В некоторых отнюдь не сказочных ситуациях стулу позволено атаковать и нападать, причем не в переносном, а в прямом смысле. Представьте сильное землетрясение, когда дом трясется, мебель двигается и скачет, а герой, очутившийся в комнате, вынужден от нее уворачиваться. Здесь вполне допустимо написать: его атаковал стул, тумбочка ударила по колену, шкаф с душераздирающим стоном развалился и рухнул ему на спину.
