Галина Синило - История мировой литературы. Древний Ближний Восток
2. Тексты саргоновского слоя (идеологические мифы об Инанне, Саргоне, храмовые гимны Энхедуанны[275]).
3. Тексты позднешумерского и послешумерского слоя (дидактика, плачи по городам, Царские списки и миф о потопе, письма, гимны в честь аморейских правителей Двуречья)»[276].
Однако дело, по-видимому, вовсе не в нежелании предыдущих исследователей учитывать хронологический аспект, а в невозможности его последовательного применения к шумерской литературе в силу чаще всего чрезвычайной «сплавленности» различных временных слоев в одном и том же тексте, трудности их вычленения. Так, В. К. Афанасьева, предваряя свою антологию, замечает: «При публикации древних текстов обычно стараются придерживаться хронологического принципа. Но для шумерских памятников, как это явствует из вышесказанного, этот путь пока неприемлем. Ранние памятники все равно приходится излагать по более полным и лучше сохранившимся версиям позднего времени. В тех случаях, когда произведение кажется архаичным, как, например, сказания об Энки и Нинхурсаг и Энки и Нинмах, более поздние вставки и следы поздней обработки все равно не дают возможности воспринимать эти тексты как самые ранние»[277]. Самые ранние шумерские памятники литературного характера, известные на данный момент исследователям, относятся к XXVII–XXVI вв. до н. э. (их запись датируется этим временем), основная же масса литературных произведений сохранилась в более поздних копиях уже старовавилонского периода (конец 3-го – начало 2-го тыс. до н. э.).
Безусловно, древняя словесность с трудом вписывается в жанровые каноны европейской литературы (как и вообще словесность восточная, в особенности библейские тексты). Однако, думается, именно соотнесение древних шумерских текстов с привычными европейскими родами и жанрами литературы и выявление на фоне типологического сходства их особенностей делают эти произведения более доступными современному читателю, позволяют воспринимать шумерскую литературу как уникальный феномен в контексте литературы мировой.
Как это свойственно всем древним литературам, мифологические представления составляют важнейшую базу шумерской литературы, мифологические мотивы пронизывают ее насквозь, обусловливают практически все ее содержание. Именно шумерские клинописные тексты (при достаточно небольшом в сравнении с египетской культурой количестве неписьменных источников, связанных с пластическими искусствами) позволяют ученым со значительной степенью полноты реконструировать одну из древнейших известных нам мифологий, содержащую особенно много удивительных параллелей с библейскими текстами.
Особенности шумерской мифологии. Космогонические и этиологические сказания
Шумеры были убеждены, что за каждым явлением окружающего их материального мира, за каждой частью мироздания стоят сверхъестественные и бессмертные антропоморфные существа, которых они обозначали словом дингир – «бог», «божество». В огромном шумерском пантеоне (более двухсот богов) то или иное божество связывалось не только с небесными светилами, стихиями, но и с каждой рекой, равниной, городом, каналом, плотиной. Свои боги были у каждого из очень почитаемых шумерами орудий труда – мотыги, плуга, формы для производства кирпича. Разумные законы – ме (слово, генетически связанное с глаголом «быть» и обозначающее, вероятно, суть, закономерность того или иного явления; В. К. Афанасьева передает их как «Сути»), раз и навсегда установленные богами, обеспечивали нормальное функционирование вселенной. В религиозных представлениях шумеров много реликтов архаичных общинных культов (каждый город, каждое селение имели своего бога-покровителя). Однако формирующееся постепенно представление о сложной иерархической структуре вселенной, о самом процессе ее возникновения и устройстве земного бытия привело к кристаллизации иерархически устроенного пантеона.
Как пишет С. Н. Крамер, «шумерский пантеон представлял собой нечто вроде собрания под председательством верховного правителя»[278]. Вслед за верховным богом шумеры различали семь богов – «вершителей судеб» и пятьдесят «великих богов». Кроме того, шумеры делили божества на творящие (созидательные) и нетворящие (несозидательные). Первые играли особенно важную роль в шумерском пантеоне. Их было четыре – в соответствии с четырьмя основными элементами мироздания, в роли которых выступали небо, земля, воздух и мировой океан. Шумеры именовали вселенную ан-ки, т. е. «небо-земля», первоначально возникшие как некое единое целое, а затем разделенные на землю (плоский диск) и небо (пустое пространство, опирающееся на твердую поверхность, возможно, из олова, которое называлось «небесным металлом»). Пространство между землей и небом заполнила субстанция лиль («ветер», «воздух», «дуновение», «дух») – нечто схожее с нашей атмосферой и живо вызывающее в нашей памяти многозначную метафору Богоприсутствия в библейских текстах, соединяющую конкретно-чувственное, природное, и сверхприродное, трансцендентное: руах – одновременно и «ветер» («дуновение», «дыхание»), и «дух» (Руах Элоѓим – и «ветер от Бога», и «дуновение Бога», и «Дух Божий»). По шумерским представлениям, ан-ки со всех сторон окружена первозданным и бесконечным океаном.
Как же возникла вселенная? Кто сотворил небо и землю и отделил их друг от друга? Характерно, что до нас не дошли совершенно самостоятельные космогонические сказания, но все остальные поэмы о богах и героях, о возникновении того или иного установления на земле начинаются обязательно чем-то вроде запевки или зачина, говорящего о днях творения мира (чаще всего этот зачин не имеет прямого отношения к дальнейшему содержанию поэмы). Так, во вступлении к поэме «Гильгамеш, Энкиду и подземное царство» говорится:
В предвечные дни, в бесконечные дни,
В предвечные ночи, в бесконечные ночи,
В предвечные годы, в бесконечные годы,
В те времена былые, когда все насущное
в сиянии выявилось, вот когда,
В те времена былые, когда все насущное
нежно вымолвилось, вот когда…
…Когда небеса от земли отделились, вот когда,
Когда земля от небес отодвинулась, вот когда,
Когда имя человеков установилось, вот когда,
Когда Ан себе небо унес, вот когда,
А Энлиль себе землю забрал, вот когда… [214–215]
Показательно, что рефрен «вот когда» указывает на описываемые события как на давно прошедшие и хорошо знакомые читателю (или слушателю).
В результате анализа подобных фрагментов профессор Крамер пришел к выводам, что, по представлениям шумеров, земля и небо были едины и что некоторые боги существовали и до разделения неба и земли, и в частности бог неба Ан поднял наверх небеса («унес небо»), а Энлиль опустил вниз землю (в оригинале – «унес землю»)[279]. Расшифровав зачин поэмы о сотворении и освящении мотыги, исследователь получил ответ на вопрос о том, кто разделил небо и землю:
Владыка, дабы создать то, что полезно,
Владыка, чьи решения непреложны.
Энлиль, приносящий зерна полей с земли,
Решил отделить небеса от земли,
Решил отделить землю от небес.
Однако по-прежнему оставался неясным вопрос, кто же сотворил небо и землю. Изучая таблички с перечнями шумерских богов (в основном это были школьные таблички, по которым школьники изучали шумерское богословие, хотя дошли и записи даров и жертвоприношений тому или иному богу), Крамер обнаружил, что богиня Намму чье имя изображено пиктографическим значком, обозначающим первозданный океан, названа «матерью, породившей небо и землю». Таким образом, стало понятным, что в представлении шумеров вселенная явилась порождением первозданного океана, первородной бездны (это соотносится с египетским представлением о Нуне, из вод которого поднялся остров, породивший бога Ра; отчасти – с греческим Хаосом – зияющей бездной, а также с библейской бездной – теѓом, из которой воля Бога создает упорядоченный мир).
Итак, вечно существующий первозданный океан (о его происхождении в шумерских текстах ничего не говорится), олицетворяющийся в первородном женском начале – Намму, породил землю и небо в их космическом единстве – «Гору Земли и Небес». Начало поэмы «Ашнан-Зерно и Лахар-Овца» гласит: «На Горе Небес и Земли…» [74]. С. Н. Крамер пишет: «На основании первой строки мифа “Скот и Зерно” можно предположить, что, когда земля и небо представляли собой одно целое, они были горой, подножие которой было низом земли, а вершина – верхней частью неба»[281]. Затем, воссозданные уже в антропоморфном облике, бог неба Ан и богиня земли Ки породили бога воздуха Энлиля (само имя Эн-лиль в буквальном переводе означает «Владыка-ветер»). Энлиль вступил в брак со своей матерью-землей (архаический мотив кровосмесительного космогонического брака типичен для многих древних мифологий: например, греческие Гея и Уран[282]), и этот брак положил начало дальнейшему устройству мира, рождению богов и людей, созданию цивилизации. Следует заметить, что в шумерской (как и в любой языческой) космогонии сотворение мира тесно связано с теогонией, с рождением новых богов, «ответственных» за тот или иной участок мироздания или атрибут цивилизации.
