Александр Жолковский - Ex ungue leonem. Детские рассказы Л. Толстого и поэтика выразительности
Одним из выразительных заострений мотива (3) является тезис:
(9) истинное счастье – в бедности и опрощении. Ср.
• исповедующего эту ценность Каратаева (ВМ);
• примеры сознательного отказа от богатства ради души («Отец Сергий», «Посмертные записки старца Федора Кузьмича»);
• детский рассказ «Царь и рубашка» (у единственного счастливого человека нет рубашки) и притчу о богаче и портном (портной отказывается от богатства, чтобы иметь возможность петь песни).
Что касается ценностей, отвергаемых Толстым, то, в частности,
(10) ложными ценностями являются символические объекты: слово, а также искусство, этикет, всевозможные ритуалы.
Многоликая галерея толстовских краснобаев хорошо известна. Противопоставление ‘велеречивость фальши / немногословие естественности’ проникает в минимальные клеточки ПМ Толстого, такие как
басня «Камыш и маслина»: «Маслина посмеялась над камышом за то, что он от всякого ветра гнется. Камыш молчал», причем носителем положительного идеала оказывается именно камыш.
Саркастическое обнажение условной (и потому ложной) природы искусства и ритуала представлено, например, такими сходными эпизодами, как
• опера глазами Наташи Ростовой (ВМ, II, 5, IX) и
• богослужение глазами Катюши Масловой («Воскресение», 1, XXXIX).
Перейдем к иллюстрированию многочленной формулы (4). Проповедь (4а) ‘интуитивного, а не рассудочного способа познания’ пронизывает произведения Толстого. Так:
Пьер познает Бога «не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством» (ВМ, IV, 4, ХII);
одобряемая Толстым барыня покидает Москву, руководствуясь «смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга» (ВМ, III, 3, V);
Барклаю ставится в упрек рассудочность: «Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно» (ВМ, III, 2, XXV).
Примеров ‘радикальных действий’ (4б') много в поведении Пьера:
одержимый гневом, он внезапно ощущает в себе силы, позволяющие ему непосредственно воздействовать на поведение Анатоля и разрушить его планы (II, 5, XX);
в аналогичном состоянии он вытаскивает ребенка из огня и отгоняет француза, грабящего женщину (III, 3, ХXXIII–XXXIV).
Мотив (4б") ‘отход от рутинных правил, гибкое сообразовывание с событиями’ проявляется, в частности, в
противопоставлении традиционных, условных, книжных способов ведения войн (немецкими генералами с их die erste Kolonne marschiert, французами и «высшими по положению русскими», смотрящими на войну как на искусство фехтования) – народной войне, ведущейся против всех правил с помощью «первой попавшейся дубины» (ВМ, IV, 3, I).
Фактически тот же мотив —
в детском рассказе «Ровное наследство», где опровергается общепринятый способ передачи богатства сыновьям – наследование: лишенный наследства младший сын вынужден учиться «мастерствам и наукам» и богатеет, а старший получает наследство, ничего не умеет и разоряется.
Заметим, что оба примера, иллюстрирующие мотив (4б"), дают его в заостренном виде – как в формуле (5) ‘правильно именно неразумное’.
Примеры действий ‘методами природы’ (4б''') —
уничтожение французов «казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку» (IV, 3, III), и
развернутое сравнение отступающей французской армии со снежным комом, который не может быть ни остановлен, ни растоплен раньше, чем это позволяют законы физики («чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег» – IV, 2, XIX).
Принцип (4в) ‘полагаться на естественный ход событий’ представлен
многочисленными мотивами и сентенциями типа «Бог даст», «перемелется – мука будет», «двум смертям не бывать, одной не миновать», которые присутствуют в ситуациях как активного, так и пассивного поведения персонажей; типичный пример – в рассказе «Ермак», где Иван Кольцо говорит: «По мне – выйти на берег, да и валить прямо лавой на татар – что Бог даст».
Принцип ‘Бог даст’ иногда принимает заостренную форму доверия к провидению несмотря ни на что, когда человек добровольно отказывается от всех наличных преимуществ и ресурсов как призрачных, человеческих, а не божеских и верит в счастливый исход, полагаясь на божественный промысел. Здесь материализуется представление, что человек, как бы богат он ни был, наг перед Господом и его единственная надежда – на Бога (ср. историю Иова). Такова логика, стоящая за мотивом
(11) спасение через спуск до нуля, т. е. через отказ от наличных позиций, средств, благополучия и безопасности и доверие к провидению.
Типичная КОНКРЕТИЗАЦИЯ этого мотива —
(12) спасение через бедность.
Из сравнения (12) с (9) видно, что бедность проповедуется Толстым и в качестве ‘истинной ценности’ (9), и в качестве ‘правильного способа действий’ (12).
Примером (12) может служить уже излагавшийся сюжет рассказа «Ровное наследство», где путь к благосостоянию пролегает через лишение наследства.
Другая типичная группа КОНКРЕТИЗАЦИЙ мотива (11) —
всевозможные формы отказа от благ или позиций, например оставление Москвы и отказ Ростовых от имущества ради транспортировки раненых.
Иногда КОНКР спуска до нуля проецирует его в пластический план, давая мотив
(13) низ, нижнее положение, простертость (примеры см. в п. II.3.1 ‘Спасительная Акция’).
Наглядный образ ‘низа’ является эмблематическим воплощением идеи (11).
В заключение серии иллюстраций к формуле (4) отметим, что ‘слово’ отвергается Толстым не только как ценность (см. (10)), но и как способ действия (подобно тому, как ‘бедность’ утверждается в обоих этих качествах). Манифестацией этого является СОВМ ‘поверхностного’ из (4б') и ‘условного’ из (4б") в (14):
(14) бесполезность действий посредством слова, вербальных формул, ритуалов.
Типичный пример бесплодной словесной деятельности —
попытки как Растопчина, так и Наполеона повлиять на действия жителей Москвы путем прокламаций, составленных согласно специфическим для каждого из них жанровым канонам; по контрасту с масштабами и стихийной неуправляемостью происходящих событий они выглядят особенно комично.
Перейдем к формуле (6). Как уже говорилось, действия в духе законов жизни, предписываемые формулой (4), не означают обязательной пассивности.
Так, активными и в то же время сообразующимися с духом событий (= реализующими ‘противоборство’ (6а)) являются действия партизан, дерзко нападающих на французов. Ряд примеров активного поведения приводился выше, когда речь шла о ‘радикальных’ и ‘интуитивных’ поступках Пьера.
Еще более многочисленны примеры ‘пассивного подчинения’ событиям (6б).
Так действует Кутузов, решая оставить Москву и отказываясь заграждать дорогу отступающим французам.
Ср. «Камыш и маслина»: «…Пришла буря: камыш шатался, мотался, до земли сгибался – уцелел. Маслина напружилась сучьями против ветра – и сломилась».
Комментируя формулу (6), мы говорили, что каждая из ее двух частей – (6а) и (6б) – по-своему сочетает радикальность действия и доверие к ходу событий. Часты и СОВМ обеих установок, ср.
(15) вынужденное решение активно противоборствовать, принимаемое в порядке пассивного подчинения необходимости.
Так, в КП Жилин решается на рискованное бегство, так как, будучи беден, не имеет другого выхода (в отличие от Костылина, который может рассчитывать на выкуп).
В рассказе «Ермак» заглавный герой принимает неравный бой, поскольку любой другой выбор заведомо гибелен («перебьют»).
В совсем простом рассказе «Орел» птенцы вынуждают орла вторично отправиться в тяжелый полет за рыбой7.
Тщетность ‘попыток рассудочного противодействия событиям и поверхностного управления ими’ (7) представлена прежде всего
образом Наполеона (в ВМ), которым Толстой развенчивает миф о способности отдельного лица руководить ходом истории. Наполеон сравнивается с ребенком, воображающим, что, дергая за тесемочки, он управляет движением кареты (IV, 2, X), чем акцентируются ‘отключенность от реальности, игрушечность’.
Вообще, изображая разного рода военачальников, Толстой подчеркивает невозможность целенаправленно руководить военными действиями и фиктивность той истории, где события изображаются как осуществление предначертаний государственных мужей. Часто попытки ‘волевого управления событиями’ (7) принимают форму ‘слов’ (14), благодаря чему к ним подключаются и другие отрицательные элементы, входящие в мотив ‘словесного действия’. Ср.
афишки Растопчина, прокламации Наполеона, диспозиции немецких генералов, бюрократические предписания, издаваемые Карениным в административной и личной сфере, и иные попытки приказывать живой жизни с помощью словесных формул.
