Александр Вурдов - Кандзявые эссе
И в завершение главы фамилия знаменитого японского режиссёра: 黒沢[296] (куросава)[297].
9.7. 日本は島国です (нихон ва симагуни дэс)
Элемент, соответствующий иероглифу 鳥 (птица), весьма активен при образовании более сложных иероглифов. Например, когда посреди океана над находящемся в долгом плавании кораблем вдруг пролетает птица - это верный признак того, что судно приближается к какому-то острову, а любой остров - это, по сути своей, гора в океане, на которой гнездятся пернатые. Вся эта мореходная романтика исключительно красиво воплощена в иероглифе «Остров», в основу которого лёг образ парящей над горой 山 (или сидящей на горе) птицы 鳥. Хорошо видно, что в угоду каллиграфической лаконичности «птица» лишилась своего «огненного оперения» (灬), место которого заняла «гора» (山).
[島 - Остров ТО:_сима 10 (山 (46) гора)]
Следует отметить, что японцы очень гордятся своим островным происхождением, и для них понятие 島国 («симагуни» - островное государство) и всё, что с ним связано, - совсем не пустой звук.
Если к «острову» добавить знак 半 (половина), то получится 半島 (ханто:) - полуостров. Здесь самое главное не перепутать 半 (половину) с «овцой» 羊 (Ё:_хицудзи), с «коровой» 牛 (ГЮ:_уси) или с состоянием ровной горизонтальности 平 (ХЭЙ_хира) - плоскость[298]. Все эти четыре схожих иероглифа (牛, 羊, 平, 半) желательно запомнить вместе, предварительно сделав акценты на их принципиальных различиях. Так, у крупных парнокопытных (牛) черты «лица» покрупнее, а также хорошо видно, что у «коровы» в знак повышенной бодливости сломан один «рог», а у овцы морда маленькая и черты (органы чувств) на ней расположены более скучено (羊). Горизонтального состояния обычно добиваются у весов, что нашло своё отражение в знаке 平, а вот у «половинки» 半 всё пополам и поровну. Кстати, «пополам» по-японски будет 半々に (ханбан ни)[299] - совсем как по-русски: «половина на половину».
[平 - Половина ХАН_накаба 5 (十 (24) десять)]
半ばから (накаба кара) - с полпути.
半ばで (накаба дэ) - на полпути, на середине.
二月半ばに (нигацу накаба ни) - в половине февраля.
Соединив иероглифы «Большой» и «Остров», получим «большой остров» (大島). Вот только прочесть это вслух нам будет несколько непривычно. Всё дело в том, что «большой остров» образуется кунами обоих кандзи, а «чистый» кун кандзи «Большой» состоит всего из двух «о» (大きい, оокий). Таким образом, большой остров - «оодзима».
9.8. ТАК ПТИЦЫ КРИЧАТ В ПОДНЕБЕСНОЙ
Ещё один интересный пример использования «птицы» в качестве компонента другого иероглифа: если соединить вместе ロ (рот) и 鳥 (птицу), получим кандзи 鳴 (кричать), «кричать» в том смысле, в котором кричат (лают, чирикают, ухают, воют, поют и плачут) всевозможные представители животного мира.
[鳴 - Кричать МЭЙ_наку 14 (鳥 (196) птица)]
烏が鳴く (карасу га наку) - ворона каркает.[300]
蛙が鳴く (кавадзу га наку / каэру га наку) - лягушка квакает.
虫が鳴く (муси га наку) - насекомое стрекочет.
牛が鳴く (уси га наку) - корова (бык) мычит.
羊が鳴く (хицудзи га наку) - овца (баран) блеет.
山羊が鳴く (яги га наку) - коза (козёл) блеет.[301]
После знакомства с этими примерами может сложиться впечатление, будто язык японских животных значительно проще языка представителей «русской» фауны. Воздержимся от преждевременного ликования, возможно, вызванного возникшим у кого-то чувством превосходства. Нам ведь уже не раз приходилось охлаждать свой пыл при встрече с тем или иным подвохом таившимся за внешней простотой японского языка, и здесь ситуация не легче. Допустим, в каком-нибудь тексте глагол 鳴く (наку) окажется записанным не иероглифом, а только знаками каны (なく). Как тогда, например, перевести на русский сочетание なく鳥 (наку тори)? Мы уже знаем, что глагол «наку» можно записать как 鳴く (наку) - кричать, щебетать, реветь, а можно как 泣く (наку) - плакать[302]. И кто же теперь, спрашивается, перед нами: птица ли, плачущая слезами, или поющая (чирикающая, свистящая, каркающая, ухающая) птица? Вообще-то, если рассуждать логически, второй вариант более правильный, ведь с точки зрения японца животные плакать могут. Но, с другой стороны, «плачущее животное» может быть сильной и яркой аллегорией, которая очень даже сгодится, например, либо для сказки (почему бы сказочному животному для усиления эффекта повествования и не заплакать?), либо в повседневной жизни, чтобы подчеркнуть то или иное свойство человека, например, плаксивость: 泣虫 (накиамуси) - плакса.
До чего тонок японский язык: стоит только записать слово не иероглифом, а каной (なく鳥), и читатель сразу же становится соучастником автора литературного произведения, его сотворцом - теперь только от него зависит в каких иероглифах он захочет мысленно «увидеть» это слово (鳴く 鳥 или 泣く 鳥), а от этого уже будет зависеть, плачет ли пострадавшая от когтей коршуна или стрелы охотника бедная птичка или попросту по-птичьи щебечет. Автор всего лишь избежал конкретики, хотя и не допустил неточности, но как-то вдруг всё вышло за рамки авторской художественной воли. Вот вам и волшебная сила искусства, вот вам и якобы «примитивный» японский язык.
Здесь следует отметить, что кун «наку» (кричать по-звериному) - не единственный кун и не единственное значение иероглифа 鳴: 鳴く (наку) - чирикать, щебетать, реветь и так далее, 鳴る (нару) - звучать, раздаваться; 鳴らす (нарасу) - заставлять звучать. А в случае, когда японцам требуется соблюсти максимальную точность при передаче информации, им на помощь приходят ономатопоэтизмы (слова, созданные по принципу подражания естественным звукам):
があがあ鳴く (гаагаа наку) - квакать, крякать, гоготать. ぎりぎり歯を鳴らす (гиригири ха о нарасу) - скрежетать зубами.
かんかん鳴る / がんがん鳴る (канкан нару / ганган нару) - звенеть, лязгать.
ちりんちりん鳴る (тиринтирин нару) - звенеть, побрякивать.
В ономатопоэтическом плане интересно и полезно знать, как именно «говорят» некоторые животные в Японии:
烏はかあかあと鳴く (карасу ва каакаа то наку) - Ворона каркает: «Кар-кар».
鳥はちゅんちゅんと鳴く (тори ва тюнтюн то наку) - Птицы щебечут: «Чик-чирик».
牛はもおと鳴く (уси ва моо то наку) - Корова мычит: «Му-у».
蛙はけろけろと鳴く (каэру ва кэрокэро то наку) - Лягушки квакают: «Ква-ква».
羊はめえと鳴く (хицудзи ва мээ то наку) - Овцы блеют: «Ме-е-е».
Всё это шумное квакающе-мычащее разнообразие вызывает некоторые вопросы. Прежде всего мы прекрасно помним, что в пословице 并の中の蛙、大海を知らず[303] лягушка звучит как «кавадзу», а здесь мы лягушку называем то «кавадзу», то «каэру». Дело в том, что в старой Японии лягушка, действительно, называлась «кавадзу». Такое название лягушки сегодня можно встретить разве что в памятниках литературы (например, в хайку эпохи Мацуо Басё) или в старинных пословицах. Современная же лягушка - это обычно «каэру».
[蛙 - Лягушка А_каэру, кавадзу 12 (虫 (142) насекомое)]
Похоже, что именно от вышеупомянутой пословицы происходит образное название очень ограниченного человека: 并蛙 (сэйа) - лягушка в колодце. Что же касается «каэру», то в роли лягушки запомнить его очень просто. В японском языке есть глагол 帰る (каэру) - возвращаться. Возможно, между японским названием лягушки (каэру) и глаголом (каэру) и нет никакой связи, но очень уж бросается в глаза намёк на извечный лягушачий цикл: из воды выходя, в воду всю жизнь возвращаться.
Второй вопрос - это уже насчёт вставочки «то» в выражении «каа-каа то наку». «То» в данном случае выступает в качестве аналога прямой и косвенной речи в русском языке, только прямая речь в японском языке выделяется кавычками несколько необычной для нас формы:
私は烏も鳥だと云いました (ватаси ва карасу мо[304] тори да[305] то иимасита[306]) - Я сказал, что ворона - тоже птица.
私は「烏も鳥です」と云いました (ватаси ва «карасу мо тори дэс» то иимасита) - Я сказал: «Ворона - тоже птица»
9.9. 鳥居 или СВЯЩЕННЫЕ «НАСЕСТЫ» ЯПОНИИ
Каждому из нас хотя бы на картинках доводилось видеть знаменитые японские священные ворота, своей П-образной формой напоминающие насесты. Это так называемые 鳥居 (тории), которые обычно стоят при входе в синтоистские храмы. В слове 鳥居 первый кандзи нам уже известен - это «Птица», а вот с помощью кандзи 居 (КЁ_иру) обычно записывается глагол 居る (иру)[307] - быть, существовать.
- 山田さん、この林に鳥が居ませんか (ямада сан, коно хаяси ни тори га имасэн ка) - Господин Ямада, в этом лесу птицы не водятся?
- はい、居ません / いいえ、居ます (хай, имасэн / ииэ, имас) - Да, не водятся / Нет, водятся.
