Ольга Филиппова - Обучение эмоциональному речевому воздействию: учебное пособие
«Еще нет», – вставил Наполеон…
Высказав всё, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся… Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева… Он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить… «Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – …Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня?»…
«Отступления войск за Неман, государь», – сказал Балашев..
«Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров, но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры»…
«Такие предложения, как то, чтоб очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя, почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы дали мне Петербург и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал эту войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда, как вы в союзе с Англией, и когда ваше положение дурно, – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам?>>…
…Вся цель его речи теперь уже очевидно была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра…
– «Говорят вы заключили мир с турками?»
Балашёв утвердительно наклонил голову. «Мир заключен», – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить…
«Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции, как я дал ему Финляндию… О! какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!… Чего он мог желать искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?…. Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? Он призвал к себе Штейнов, Армфельдтов, Бенигсенов, Винцингероде. Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельдт – развратник и интриган….У же неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет».
«Напротив, ваше величество, – сказал Балашёв, – войска горят желанием…»
«Я всё знаю, – перебил его Наполеон, – я всё знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет 200 тысяч войска, а у меня втрое больше, даю вам честное слово»…
…Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним… [Наполеон] подошёл к самому лицу Балашёва и закричал почти:
«Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом… – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня…».
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него, и очевидно его не слушал…
«Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал он, взяв шляпу, – что я ему предан по-прежнему: я знаю его совершенно и весьма высоко ценю его высокие качества» (Толстой Л.Н. Война и мир. Т. 3–4. – М.: ОГИЗ, 1944, с. 20–26).
Упражнение 4.Укажите, какие признаки аффектации хорошо заметны в приводимых отрывках из первой инаугурационной речи Б. Клинтона (громкие слова, эмфатические фигуры речи и др.). Найдите в речи аргумент к лозунгу, ложную аналогию, аргумент к авторитету; фигуры речи: метафору, антитезу, анафоры, парцелляцию, эпитеты, каламбур, аллюзию, противоположение, градацию).
Мои соотечественники!
Сегодня мы празднуем тайну американского обновления.
Церемония проходит в глубине зимы. Но по словам, которые мы говорим, и по лицам, которые мы показываем миру, мы стремимся к весне. К весне, возрожденной в старейшей мировой демократии, которая несет прозрение и мужество, чтобы снова открыть Америку. Когда наши основатели смело объявили американскую независимость миру и наши цели Всемогущему, они знали, что Америка, чтобы вынести, должна перемениться.
Не перемена ради перемены, но перемена, чтобы сохранить идеалы Америки – жизнь, свободу, стремление к счастью. Хотя мы шли под музыку нашего времени, наша миссия не имеет времени.
Каждое поколение американцев должно определять, что это значит – быть американцем.
От имени нашей нации я приветствую моего предшественника, президента Буша, за его полувековую службу Америке.
И я благодарю миллионы мужчин и женщин, чья стойкость и жертвенность восторжествовали над депрессией, фашизмом и коммунизмом.
Сегодня поколение, воспитанное в тени холодной войны, предполагает новую ответственность в мире, согретом лучами свободы, но ему угрожает еще застарелая ненависть и новые бедствия.
Воспитанные в процветании без соперничества, мы унаследовали экономику, которая все еще сильнейшая в мире, но она ослаблена неудачами бизнеса, застойной зарплатой, возрастающим неравенством и глубокими разделениями среди нашего народа.
Когда Джордж Вашингтон впервые дал присягу, которую я только что поддержал, подтвердил, новости шли медленно по всей земле верхом на лошадях и через океан на кораблях. Сейчас изображение и звучание этой церемонии вещается мгновенно миллиардам людей во всем мире.
Коммуникации и коммерция глобальны, вложения подвижны, технология почти волшебная, а стремление к лучшей жизни сейчас универсально. Мы зарабатываем на нашу жизнь в мирном соревновании с людьми на всей земле.
Глубокие и могущественные силы потрясают и переделывают наш мир, и стоит безотлагательный вопрос нашего времени: сможем ли мы заставить измениться наших друзей и наших врагов?
Мы знаем, что мы должны встретиться с трудной правдой и предпринять сильные шаги. Насколько страшат стоящие перед нами трудности, настолько велики и наши силы. И американцы всегда были неутомимым, пытливым, полным надежды народом. Мы должны внести в наши сегодняшние задачи видение и волю тех, кто был перед нами.
С нашей революции, Гражданской войны до Великой Депрессии и движения за гражданские права наш народ всегда находил решительность, чтобы создать из этих кризисов опоры нашей истории.
Томас Джефферсон верил, что, чтобы сохранить самые основания нашей нации, мы будем нуждаться в драматическом изменении время от времени. Ну, мои соотечественники, это наше время. Давайте обнимем его.
Наша демократия должна быть не только завистью в мире, но и машиной нашего собственного обновления. Нет ничего неправильного в Америке, что не может быть вылечено тем, что в ней есть правильного.
Чтобы обновить Америку, мы должны быть смелыми. Мы должны делать то, что ни одно поколение не должно было делать до этого. Мы должны вложить в наших собственных людей, в их работу, в их будущее и в то же время погасить наш огромный долг. И мы должны это делать в мире, в котором мы должны соревноваться за каждую нашу возможность.
Это будет нелегко; это потребует жертв. Но это может быть сделано, и сделано честно, жертвуя собой не ради жертвы, но ради нас самих. Мы должны обеспечить для нашей нации тот путь, который семья обеспечивает для своих детей.
Наши основатели видели себя в свете потомства. Мы можем это делать не меньше. Любой, кто когда-либо наблюдал глаза ребенка, отходящего ко сну, знает, что такое потомство. Потомство – это мир, который должен прийти, – мир, для которого мы придерживаемся наших идеалов, от которого мы заняли нашу планету и перед которым мы несём священную ответственность.
Мы должны делать то, что Америка делает лучше всего: предложить больше возможностей всем и потребовать ответственности от всех.
Пора отойти от вредной привычки ожидания чего-то за ничто – от нашего правительства или друг от друга. Давайте все примем на себя больше ответственности не только за самих себя и за наши семьи, но и за наши общины и за нашу страну.
Чтобы обновить Америку, мы должны оживить нашу демократию. Но наша величайшая сила – в мощи наших идей, которые ещё новы во многих землях. Мы видим, как они охватывают мир – и мы радуемся. Наши надежды, наши сердца, наши руки с теми на каждом континенте, кто строит демократию и свободу. Их дело – это дело Америки.
