Леонид Гурченко - Славяно-русские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона
Тем не менее, отношение Гермеса – а тем самым и Велеса – к слову более определённо выявлено в Новом Завете, в Деяниях Святых апостолов. Павел и Варнава «удалились в Ликаонские города Листру и Дервию и в окрестности их, и там благовествовали… Народ же, увидев, что сделал Павел (исцелил хромого на обе ноги от рождения. – Л. Г.), возвысил свой голос, говоря по-ликаонски: боги в образе человеческом сошли к нам. И называли Варнаву Зевсом, а Павла Ермием (Гермесом. – Л. Г.), потому что он начальствовал в слове» (Деян., 14, 6–12). Именно Боян-Иларион, создатель «Слова о законе и благодати», «начальствовал в слове» русского богословия.
«Слово о полку Игореве» написано в связи с событиями политической и общественной жизни, поэтому обращение к именам русской мифологии было проявлением учёности автора, однако он избегает «всего опасного», не упомнает культов этих божеств, чтобы, как говорил Григорий Назианзин (Григорий Богослов. – IV в.), «не восставлять тварь против Творца». Пользуется в мифологии тем, «что удобно для жизни и наслаждения, избегая всего опасного», как советовал Григорий (Пуцко, 1975. С. 332). Исчерпывающим примером испоьзования «плотности энергии», заключённой в мифологизированных предметах и явлениях природы, является таинственное наречение Иисусом Христом имён трём апостолам во время назначения двенадцати апостолов: «Поставил Симона, нарекши ему имя Петр (камень. – Л. Г.); Иакова Заведеева и Иоанна, брата Иакова, нарекши им имена Воанергес, то есть «сыны громовы» (Мк., 3, 13–17).
Но в данном случае выражение «Боян, Велесов внуче» не в такой степени характеризует Бояна в отношении поэтического дарования, а выделяет намёк на мотив «взвешивания душ умерших», чтобы измерить их истинные заслуги, мотив, отмечаемый у Архангела Михаила параллельно с образами языческих религиозных систем, особенно с Меркурием-Гермесом, и, следовательно, со славянским Велесом. Этот мотив можно интерпретировать в связи с событием: «В лето 6552 (1044 г.). Выкопали из могил двух князей, Ярополка и Олега, сыновей Свтослава (то есть дядей Ярослава Мудрого. – Л. Г.), и окрестили кости их, и положили их в церкви Святой Богородицы» («Повесть временных лет»). Этот загадочный и неприемлемый обряд крещения костей умерших язычников в действуюшем на ту пору православном христианстве был совершён в то время, когда во главе Киевской Руси стоял Ярослав Мудрый, а его любимец Иларион, будущий митрополит киевский, русин, был пресвитером в церкви Святых Апостолов в княжеском селе Берестове. И не в его ли обязанности входило «взвешивание на весах» душ погибших князей – язычников? Известна, например, легенда VI в. о святом папе Григории Великом и «самом справедливом государе» императоре Траяне. Святой папа Григорий, убеждённый в справедливости Траяна, велел разрыть его гробницу. «Разрывши её, нашли, что всё тело императора обратилось в прах, кроме языка, что ясно свидетельствовало о его справедливости. Тогда святой папа помолился о Траяне, и тогда душа его была освобождена от адских мучений и введена в рай». Этот эпизод отражен Данте в «Божественной комедии», в «Чистилище» и в «Рае». Возможно сам факт крещения костей язычников, дядей Ярослава, послужило одной из причин смещения Илариона с митрополичьей кафедры после смерти Ярослава в 1054 г. («поставил Ярослав Илариона митрополитом, русина» – в 1051 г.), когда эту кафедру занял грек, и собор Святой Софии был освящён заново, а имя Илариона подлежало запрету. Поэтому автор «Слова о полку Игореве» называл его, по-видимому, родовым именем – Боян. (См. текст о «Земле Бояна» в гл. о Бояне наст. изд.).
Наиболее интересна в плане аналогии Архангела Михаила с образами-символами Меркурия-Гермеса, а значит и с образом Велеса, для расшифровки смысла выражения «Боян, Велесов внуче» – «резная гемма (первые годы правления императора Константина), изображающая Архангела Михаила с классическими атрибутами Меркурия – кацудей и крылатый Пегас (связь со словом, поэзией. – Л. Г.) (http://www.sumbolarium.ru/index).
В Ветхом завете Архангел Михаил выступает как князь еврейского народа, «князь великий, стоящий за сынов народа» (Дан. 12, 1). Митрополит Иларион = Боян – предводитель и заступник «сынов народа» – христиан. Как предстоящий перед троном (Бога) Архангел Михаил является одновременно ангелом-писцом, заносящим имена праведников в книгу, а также ангелом-хранителем таинственных письмён, и среди них – магических слов, которыми были сотворены небеса и земля (Кн. Еноха, 60, 12). Митрополит Иларион, предстоящий перед троном Ярослава, составил вместе с ним Номоконон и создал «Слово о законе и благодати» (См. гл. о Бояне в наст. изд.).
13
А мои ти куряни сведоми къмети… ищучи себе чти, а князю славе. – Чтобы узнать, кто такие были русские кмети, следует начать с фракийских гетайров и с косезов у альпийских словен.
Гетайры – это крестьяне-воины, окружавшие фракийских царей, которых они называли «друзьями». «Прежде всего – это военная дружина вождя, преданная ему и сражающаяся под его руководством; гетайры участвуют в совместных трапезах, охраняют труп погибшего товарища и отдают последние почести усопшему» (Златковская, 1971. С. 106, 201).
Косезы альпийских словен – это близкий к князю привилегированный слой «крестьян-воинов». Они обладали наследственным правом «принимать» и утверждать от имени «страны» её нового властителя, принимая участие в особой церемонии возведения на престол нового князя, которая существовала уже в середине VIII в. Родословие альпийских словен возводят к венетам. Косезы избирали «лучших» и «мудрейших» из своей среды. Наиболее уважаемый среди избранных руководил церемонией. Он, сидя на камне на поле, ожидал, когда будущий правитель явится в крестьянской одежде на поле. После этого он задавал сидевшим вокруг него косезам-соприсяжникам ритуальные вопросы о качествах будущего князя. Косезы отвечали, одобряя нового князя. Затем они сажали нового князя на лошадь и трижды обводили вокруг камня. Участники и зрители, мужчины и женщины, восхваляли бога в ритуальных гимнах. Затем крестьянин на камне уступал место князю.
Как видим, в словенском ритуале князя сажали на камень, что камень в этом случае служил как бы столом, престолом, сидением. Однако для того, чтобы лучше почувствовать его связь с древнерусским обычаем возведения на престол нового правителя в начале христианства на Руси, вспомним выражения о вокняжении: (князь) «сел на столе» (Летопись), о самом правлении: «Владимир на столе» (надпись на сребренниках Владимира), – это реальная связь между словенским и русским обычаями, так как русского князя сажали в буквальном смысле на стол в церкви, где совершалось возведение на престол нового князя. Только в одном случае «поклонный» камень в поле, в другом стол в христианском храме. Объяснений не нужно, достаточно самоочевидной истины, тем более, что др. – русск. столъ «престол, сидение».
Но для нашей темы самый любопытный факт заключается в том, что с установлением в Каринтии в IX в. франко-баварской власти, «принятые» и утверждённые таким образом от имени «страны» словенские («венетские») князья сохраняли привилегию появляться при дворе императора в той же крестьянской одежде и «серой славянской шапке, в которых они были возведены на престол (Ронин, Иванов, 1989. С. 167; 173,174).
Византийский историк второй половины Х в. Лев Диакон сохранил от времени в своей «Истории» связь Святослава Игоревича и его соратников-товарищей с «венетским» обычаем возведения на престол нового правителя, – крестьянскую одежду Святослава и его «друзей» во время встречи с императором Цимисхием. – «Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближённых только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал». При этом надо знать, что термин «приближённые» – это приблизительный перевод восстановленного в подлиннике греческого термина hetairois «соратник, товарищ» (Лев Диакон, 1988. С. 82; 213, № 57). Можно считать доказанным, что «приближённые» Святослава – это те самые «гетайры», крестьяне-воины фракийских царей, которых они называли «друзьями», а также косезы, крестьяне-воины альпийских словен, непосредственно подчинённые князю.
Но что такое древнерусские къмети, может быть это те же самые гетайры или косезы, царские и княжеские «соратники, товарищи», крестьяне-воины? И. Г. Добродомов в своём исследовании «Происхождение и значение слова къметь в «Слове о полку Игореве» даёт твёрдый ответ: для «древнерусской семантики общеславянского социального термина к ъ м е т ь» следует «признать в качестве исходной семантики «крестьянин’ (Добродомов, 2004. С. 17, 19). Когда Всеволод говорит Игорю, что его кмети-«волки» «под трубами повиты, под шеломами взлелеяны, концом копья вскормлены, пути им ведомы, яруги знаемы», что они ищут себе чести, а князю славы, – ясно, речь идёт не о войске князя, а только о кметех, крестьянах-воинах, непосредственно подчинённых князю. Они знали его качества и составляли его совет, название которого нам не известно. Однако и само слово к ъ м е т ь вышло из древнерусского употребления в конце XII в. (Добродомов, 2004. С. 21). Поэтому неудивительно, что в тексте Льва Диакона о Святославе обращает на себя внимание термин «комент», близкий по звучанию к слову къметь. Он применён к «совету знати», созванному Святославом перед решительной битвой с византийцами в июле 971 г. – «На следующий день на рассвете Сфендослав созвал совет знати, который на их языке носит название «комент». – Этот термин возводят к латинскому conventus, признавая, однако, что после VIII в. он перестал употребляться в значении сходка (Лев Диакон, 1988. С. 212, № 41).
