Максим Кронгауз - Русский язык на грани нервного срыва. 3D
Сережа, самый младший, вертел по двенадцати часов колесо печатной машины [Н. А. Островский. Как закалялась сталь (1930–1934)].
Все понятно: это что-то большое, гудящее, с колесом и ручкой, и находится оно в типографии, а не на столе у автора или пишбарышни.
Вот вам и еще один аргумент, но из несколько другой области – из области словообразования. Может быть, кто-то еще помнит замечательное слово пишбарышня, которое активно использовалось в 20–30 годы, а потом как-то потихоньку сошло на нет (а точнее, было вытеснено машинисткой). Вот два замечательных примера:
Две пишбарышни в соблазнительных юбочках и розовых чулочках, пробегая мимо, оглянулись на Зотову, дико стоящую перед зеркалом, и – ниже площадкой – фыркнули со смеху; можно было разобрать только: «…лошади испугаются…” [А. Н. Толстой. Гадюка (1928)]
На диванчике плечом к плечу, как на плетне воробышки, оседал целый выводок из школы ритма, или из студии, или просто сов– и пишбарышни. [H. H. Берберова. Курсив мой (1960–1966)]
Фраза Н. Берберовой интересна еще и тем, что обнаруживает разновидности барышень того времени: совбарышни (служащие государственных учреждений) и пишбарышни (машинистки). Как тут не вспомнить отмеченное С. И. Карцевским обращение послереволюционного периода к женщинам на госслужбе: Товарищ барышня![26]
Излишне говорить, что никаких печбарышень никогда нигде не существовало. Ну, и раз речь зашла о словообразовании, назову еще одно ушедшее от нас слово, которое, как и пишущая машинка, использует те же два корня, но сводит их в одном слове и в другом порядке – машинопись. Ну и где она теперь, эта машинопись?
Итак, каковы же итоги небольшого исследования, включившего в себя опросы современных носителей русского языка и обращение к Национальному корпусу русского языка? До середины 90-х годов прошлого века мы называли важнейший интеллектуальный инструмент пишущей машинкой, а словосочетание печатная машинка по отношению к нему встречалось крайне редко, по-видимому, скорее как оговорка (машина, на которой печатают – печатная машинка). В 1990-е годы в наш обиход врывается персональный компьютер и начинает вытеснять пишущую машинку. Вместе с предметом забывается и правильное название. Это связано еще и с тем, что название такого важного предмета состояло не из одного слова, как обычно бывает для важных вещей, а из словосочетания, да еще к тому же фразеологизма, потому что пишущей эта машинка в действительности не была (разве что в самом общем значении глагола писать), то есть значение словосочетания не складывалось из значений составляющих его слов. Иначе говоря, смысл словосочетания пишущая машинка не равен смыслу слов пишущий + машинка. И постепенно забылась именно та часть словосочетания, смысл которой не соответствовал смыслу целого. Да, машинка, но не пишущая, а печатающая, то есть печатная. А в новом веке произошла окончательная подмена. Молодое поколение помнит лишь печатную машинку, а те, кто постарше, те, кто слышал, читал и сам говорил пишущая, так сказать, путаются в показаниях.
Самое же удивительное, с моей точки зрения, здесь то, насколько короткой оказалась наша языковая память. С момента ухода пишущей машинки из нашего быта прошло 15–20 лет (уход все-таки был постепенный), а мы – ну не все, конечно, но мы как общество – уже ничего не помним.
Пять – тринадцать – сорок три, это ты?
Начал цитировать Галича, остановиться трудно. Заголовок этого раздела – цитата из его песни, написанной в 1972 году. А песня эта про телефон и память, поэтому процитирую чуть более пространно:
Ты напрасно в телефон не дыши,
На заброшенном катке не души,
И давно уже свои “бегаши”
Я старьевщику отдал за гроши.
И совсем я говорю не с тобой,
А с надменной телефонной судьбой.
Я приказываю:
– Дайте отбой!
Умоляю:
– Поскорее, отбой!
Но печально из ночной темноты,
Как надежда,
И упрек,
И итог:
– Пять – тринадцать – сорок три, это ты?
Ровно в восемь приходи на каток!
Интересно, что в цитируемой строке телефонный номер почти отождествляется с человеком. К этому я еще вернусь, но сначала перенесусь в солнечную и жаркую Италию.
У меня в жизни было не так много культурных шоков. Два из них случились в Италии с перерывом примерно в десять лет. В первый свой приезд, в Болонье, я столкнулся с женщиной, шедшей мне навстречу и громко и эмоционально, как умеют итальянки, говорившей что-то в пространство. Слегка поозиравшись вокруг в поисках ее собеседника, я все-таки заметил, что рука ее прижата к уху. И в ней находится некое устройство (теперь бы я сказал гаджет), о котором я, безусловно, слышал, хотя, честно говоря, уже не помню, видел ли до этого случая. В общем, как нетрудно догадаться, это был мобильный телефон.
Второй случай произошел в универмаге в Риме лет, как я уже сказал, десять спустя. В отделе перчаток женщина, рассматривая и перебирая перчатки, громко и эмоционально, как умеют итальянки, говорила что-то в пространство. В руках ее были перчатки. Слегка поозиравшись вокруг в поисках ее собеседника, я вспомнил о существовании устройства, кажется, оно называется hands free (а по-русски я даже это слово и не напишу). Суть его в том, что телефон не нужно держать в руках. Звук проходит через наушник и создает полное ощущение того, что можно было бы обозначить выражением слышать голоса. До этого, естественно, я подобного устройства не видел.
За свою историю телефон довольно сильно менялся. Исходной точкой можно, по-видимому, считать 1876 год, когда А. Беллу был выдан патент на изобретение телефона. В обиход телефоны, тем более в России, вошли значительно позднее. И с тех пор язык осваивает этот механизм, отражая его и внешние, и функциональные преобразования.
Одна из лучших книг о русском языке, адресованных не узкому кругу лингвистов, а пожалуй, всем, кто русским языком интересуется, это “Живой как жизнь” Корнея Чуковского, вышедшая в свет в 1962 году. И в ней есть очень тонкое наблюдение, касающееся телефона:
Молодое поколение (да и то, что постарше) давно освоилось с такими формами, как “Звонила Вера, что завтра уезжает”, или: “Позвони Еремееву, чтобы прислал чемодан”, но еще Чехов не знал этих форм. Не знал он и формы: “говорить по телефону”. Он писал: “Сейчас в телефон говорила со мной Татаринова” (XIX, 231); “Альтшуллер говорил в телефон” (XIX, 231); “Сейчас говорил в телефон грузинский учитель” (XIX, 280); “Сейчас говорил в телефон с Л. Толстым” (XIX, 186) и т. д.
Та же форма в его “Рассказе неизвестного человека”: “Я заказывал в ресторане кусок ростбифа и говорил в телефон Елисееву, чтобы прислали нам икры, сыру, устриц и проч.” (VIII, 180).
Изменение микроскопическое, почти неприметное: замена одного крохотного словечка другим, но именно путем безостановочного изменения микрочастиц языка меняется его словесная ткань.
Из этой цитаты хорошо видно, что вначале телефонная лексика обладала особой “изобразительностью”. Именно телефон, а не человек, издает звон, то есть звонит. Человек же направляет звуки внутрь аппарата, то есть говорит в телефон. Потребовалось время, чтобы изобразительность начала утрачиваться. Замена предлога означает, по-видимому, что на смену конкретному пространственному изображению (направлению речи в аппарат) приходит абстрактная интерпретация. Наиболее близкой является аналогия с идеей связи и средства (или канала) такой связи: ср. общаться по переписке и связаться по почте и более современные —разговаривать по скайпу или общаться по интернету (связаться по электронной почте). А у звонить путем метонимического переноса появляется новое значение: звонит телефон и звонит человек (кому-то по телефону). Сходный метонимический перенос присутствует у других значений этого глагола: звонит колокол – звонарь звонит в колокол; звонит звонок – посетитель звонит в звонок.
И вот проходит почти век, и в телефонной лексике происходит, причем прямо на наших глазах, новый метонимический перенос. Все чаще вместо фразы Позвони мне! мы слышим Набери меня! А ведь раньше можно было набрать только номер, но не его счастливого обладателя. Так, в Национальном корпусе русского языка словосочетание набрать меня зафиксировано один-единственный раз в тексте 2003 года (для сравнения: словосочетание позвонить мне встречается в корпусе 662 раза), а два самых ранних примера набрать в этом значении датируются 90-ми и 2000-м годами:
