Юрий Лотман - Пушкин
включенная в текст EO с трансформацией двустопного ямба в четырехстопный) и «Весна моих промчалась дней» (11) с разговором о реальном возрасте поэта.
XLV, 11 — Я насладился… и вполне — Ср. в «Лалла-Рук» Жуковского:
Я тобою насладился
На минуту, но вполне…
(I, с. 359).
XLVI, 13–14 — В сем омуте, где с вами я
Купаюсь, милые друзья!
В примечании П приводит две строфы, которыми оканчивалась шестая глава.
Стих 12 строфы XLVII неясен: в отдельном конволюте шести первых глав, подготовленном автором для перепечатки, к стиху «Расчетов, дум и разговоров» приписано «душъ» (см.: Томашевский Б. Поправки Пушкина к тексту «Евгения Онегина». — Пушкин, Временник, 2, с. 11). На основании этого в разделе «Печатные варианты» шестого тома большого академического издания напечатан стих:
Расчетов, душ и разговоров —
с примечанием, указывающим, что во всех прижизненных пушкинских публикациях «опечатка — «дум» (VI, 651). Н. Л. Бродский не согласился с таким, действительно странным чтением и предложил убрать запятую:
Расчетов душ и разговоров,
считая, что речь идет о том, что участники разговоров «вели р а с ч е т ы к р е п о с т н ы х д у ш» (Бродский, 251). С этим трудно согласиться. Осторожнее признать, что смысл поправки нам неясен или же что она не доведена до конца. По крайней мере, традиционное чтение обладает ясностью: речь идет о досадной пустоте слов и мыслей — «расчетов, дум и разговоров». Если же принять поправку Н. Л. Бродского, то остается неясным, почему «расчеты душ» обладают «досадной пустотой» (выражение заставляет полагать, что автор ждал от них какого-то глубокомыслия), «разговоры» же вообще остаются вне сопоставимого ряда.
Отмечавшаяся уже параллель, которую автор EO проводит между миром потусторонней нечисти во сне Татьяны и сборищем гостей как в доме Лариных, так и в Москве, заставляет в этой связи вспомнить сцену из повести «Уединенный домик на Васильевском», в которой герой попадает в дом, где странные гости, отличавшиеся «высокими париками, шароварами огромной ширины» и не снимавшие перчаток весь вечер, играют в карты. Один из гостей жалуется: «Я даром проигрываю несколько сот душ…» (цит. по: «Уединенный домик на Васильевском», рассказ А. С. Пушкина по записи В. П. Титова, с послесловием П. Е. Щеголева и Ф. Сологуба. СПб., 1913, с. 18, 27). Каламбурный эффект: светские гости проигрывают в карты крепостные души и черти ведут игру на человеческие души, очевидно, принадлежит не Титову, а П.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Москва, России дочь любима,
Где равную тебе сыскать?
Д м и т р и е в
Как не любить родной Москвы?
Б а р а т ы н с к и й
Гоненье на Москву! что значит видеть свет!
Где ж лучше?
Где нас нет
Г p и б о е д о в
В подлинниках приведенные П в качестве эпиграфа строки даны в следующих контекстах:
1) В каком ты блеске ныне зрима,
Княжений знаменитых мать!
Москва, России дочь любима,
Где равную тебе сыскать?
Венец твой перлами украшен;
Алмазный скиптр в твоих руках;
Верхи твоих огромных башен
Сияют в злате, как в лучах;
От Норда, Юга и Востока
Отвсюду быстротой потока
К тебе сокровища текут;
Сыны твои, любимцы славы,
Красивы, храбры, величавы,
А девы — розами цветут!
(Дмитриев И. И. Освобождение Москвы.
В кн.: Дмитриев, с. 83);).
2) Как не любить родной Москвы!
Но в ней не град первопрестольный,
Не позлащенные главы,
Не гул потехи колокольной,
Не сплетни вестницы молвы
Мой ум пленили своевольной:
Я в ней люблю весельчаков,
Люблю роскошное довольство
Их продолжительных пиров,
Богатой знати хлебосольство
И дарованья поваров.
(Баратынский Е. А. Пиры.
В кн.: Баратынский, II, с. 25)
3) Ч а ц к и й:
Помилуйте, не вам, чему же удивляться?
Что нового покажет мне Москва?
Вчера был бал, а завтра будут два.
Тот сватался — успел, а тот дал промах.
Все тот же толк, и те ж стихи в альбомах.
С о ф и я:
Гоненье на Москву. Что значит видеть свет!
Где ж лучше?
Ч а ц к и й:
Где нас нет.
(I, 7)
Смысл тройного эпиграфа в противоречивости его составных частей: одический стиль панегирика, легкая ирония и резкая сатира; изображение историко-символической роли Москвы для России, бытовая зарисовка Москвы как центра частной, внеслужебной русской культуры XIX в. и очерк московской жизни как средоточия всех отрицательных сторон русской действительности.
Существен также и диапазон от образца официальной поэзии до цензурно запрещенной комедии (процитированный в эпиграфе отрывок был опубликован в альманахе «Русская талия» на 1825 г., с. 259–260, но это лишь подчеркивало, что пьеса как таковая дозволена к печати не была).
II, 13 — На душу мертвую давно… — Обращение к теме «преждевременной старости души» звучит неожиданно после того, как проблема эта, поставленная в пушкинских элегиях 1820-х гг. и «Кавказском пленнике», была иронически пересмотрена в первой главе EO, а впоследствии обсуждалась П в ходе полемики с Кюхельбекером. Особенность антиромантической позиции П состояла в том, что он не отказывался от разработки тем, волновавших романтиков, а давал им новые решения.
Так называемые «лирические отступления» в центральных главах EO явились своеобразной лабораторией, в которой вырабатывались принципы новой лирики — жанра, традиционно наиболее связанного с поэтикой романтизма.
Подавленность П весной и творческий подъем осенью были реальным фактом психофизической индивидуальности и засвидетельствованы рядом источников. Отказ от жанровой маски, скрывающей реальную индивидуальность автора, в сочетании с исключительно тонкой семантико-стилистической игрой, создающей эффект внутреннего многоголосия, позволяли П по-новому разрабатывать традиционные темы романтизма.
IV, 4 — Вы, школы Левшина птенцы… — Левшин (Лёвшин) Василий Алексеевич (1746–1826) — исключительно плодовитый писатель и фольклорист, экономист, масон, сотрудник Новикова. Левшин опубликовал около 90 томов различных сочинений, среди них: «Всеобщее и полное домоводство…», т. I–XII (М., 1795); «Словарь поваренный, приспешничий, кандиторский и дистиллаторский…», т. I–VI (M., 1795–1797); «Совершенный егер, или Знание о всех принадлежностях к ружей ной и прочей полевой охоте…» (СПб., 1779) (второе изд. 1791 г. в 2-х т.) и пр. «Школы Левшина птенцы» — поместные дворяне, сельские хозяева.
13-14 — На долгих иль на почтовых… — См. с. 107–109.
V, 2 — В своей коляске выписной… — Т. е. в коляске, выписанной из-за границы, а не изготовленной собственными крепостными или отечественными мастерами.
VIII. IX. X — В черновых рукописях (беловые рукописи этой главы сохранились лишь в незначительной степени) вместо пропущенных строф имелся текст:
VIII
[Но] раз вечернею порою
Одна из дев сюда пришла
Казалось — тяжкою тоскою
Она встревожена была
Как бы волнуемая страхом
Она в слезах пред милым прахом
Стояла, голову склонив
И руки с трепетом сложив
Но тут поспешными шагами
Ее настиг младой улан
Затянут — статен и румян
Красуясь черными усами
Нагнув широкие плеча
И гордо шпорами звуча.
IX
Она на воина взглянула,
Горел досадой взор его,
И побледнела <и> вздохнула
Но не сказала ничего
И молча Ленского невеста
От сиротеющего места
С ним удалилась — и с тех пор
Уж не являлась из-за гор
Так равнодушное забвенье
За гробом настигает нас,
Врагов, друзей, любовниц глас
Умолкнет — об одно<м> именье
Наследник<ов> ревнивый хор
Заводит непристойный спор
(VI, 419–421)
8 — Улан умел ее пленить… — Улан — кавалерист, служащий в уланском полку (один из видов легкой кавалерии). В сознании П улан представлялся естественной парой уездной барышни. Ср. в письме П. В. Нащокину 24 ноября 1833 г.: «Жена была на бале, я за нею поехал — и увез к себе, как улан уездную барышню с именин городничихи» (XV, 96). Ср.: «Уланы, ах! такие хваты…» (Лермонтов. «Тамбовская казначейша»).
