Алексей Никитченков - Фольклор в системе филологической и методической подготовки педагогов начальной школы
Научные представления о мифе и мифологии вырабатывались на протяжении нескольких столетий. Существенный вклад был внесен и отечественными учеными. А. Л. Топорков отмечает, что уже в дореволюционной науке сложилось несколько теорий мифа, в рамках которых он рассматривался как орудие познания, специфический способ осмысления природы и аккумулятор народной мудрости, как форма мышления и форма поэтического творчества. Эти концепции, по мнению исследователя, существенны и для современной науки: «историческая поэтика, историко-типологический метод, структурно-семиотические исследования /…/, которые получили бурное развитие в последние десятилетия, в значительной мере опираются на идеи, сформулированные Ф. И. Буслаевым, А. Н. Афанасьевым и особенно А. А. Потебней и А. Н. Веселовским. Без ссылок на их труды не обходится ни одно серьезное исследование по истории и теории фольклора или по славянской мифологии»[77]. В современной науке существуют различные трактовки мифа, поэтому его дефиниции многообразны и противоречивы. Для системы литературоведческой подготовки современных педагогов начальной школы наиболее существенны, с нашей точки зрения, два значения термина «миф».
С одной стороны, педагог начальной школы должен видеть в нем нарративный текст – «древнейшее сказание, являющееся неосознанно-художественным повествованием о важных, часто загадочных для древнего человека /…/ явлениях, о происхождении мира, загадке рождения человека и происхождении человечества, подвигах богов, царей и героев»[78]. Принципиальными особенностями мифа в данном значении является синкретизм (слитность элементов художественного и аналитического, повествовательного и ритуального), неосознанность творческого процесса, его коллективность и бессознательность. Еще одним определяющим свойством мифа является исключительная установка на правду, которая подчеркивается большинством исследователей: «Миф /…/ – характерное для первобытного сознания синкретическое отражение действительности в виде чувственно-конкретных персонификаций и одушевленных существ, которые мыслятся вполне реальными»[79]; «Миф не есть выдумка, или фикция, не есть фантастический вымысел /…/ в нем нет ровно ничего случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или фантастического. Это – подлинная и максимально конкретная реальность»[80]; «Миф есть поэтическая форма, выходящая за рамки поэзии тем, что она провозглашает истину; форма рассуждения, выходящая за рамки рассуждения тем, что она хочет порождать ту истину, которую провозглашает»[81]; «содержание мифа мыслится первобытным сознанием вполне реальным /…/ различие между реальным и сверхъестественным не проводится»[82]; если для древнего человека миф «был не вымыслом, не фантазией и уж, конечно, не тем, что можно прочесть от скуки или любопытства ради, а существовал как живая реальность, то и не вставал вопрос, можно ли верить всему тому, о чем в мифе говорится»[83]. В связи с трактовкой мифа как повествовательного текста мифология может быть осмыслена как «совокупность мифов какого-нибудь народа», а также как наука, эти мифы изучающая[84]. Совокупность традиции могли составлять мифы о происхождении мира (космогонические) или отдельных его элементов (солярные, астральные и др.), о рождении богов (теогонические), появлении человека (антропогонические), о природных циклах и урожае (календарные и аграрные), о героях, добывающих для людей различные культурные блага, и другие мифы. Исследователи видят в мифологии «неосознанно-художественное» творчество, отмечают ее способность структурировать мир по «мифопоэтическим»[85] законам. Даже если принять строгое утверждение А. Ф. Лосева о том, что миф «не есть поэтическое произведение», нельзя не учесть того факта, что мифология сыграла существенную роль в развитии фольклора, а в дальнейшем и художественной литературы. Иногда грань между мифологией и фольклором едва различима не только исследователями, но и до конца не осознается носителями традиции[86]. Такое понимание мифа как архаического текста, эксплицирующего синкретические представления о мире и имеющего функциональную установку на правдивость повествования, оградит педагога от грубых социально-идеологических и наивно-эстетических трактовок этого явления.
Е. М. Мелетинский и С. А. Токарев подчеркивают: «Хотя миф (в точном смысле этого слова) – это повествование /…/, но это не жанр словесности, а определенное представление о мире, которое лишь чаще всего принимает форму повествования; мифологическое же мироощущение выражается и в иных формах – действа (как в обряде), песни, танца и т. д.»[87]. В связи со сказанным можно выделить еще один существенный для педагога начальной школы комплекс определений понятий «миф» и «мифология» (здесь оба термина нередко функционируют как синонимы), трактующих их как «исторический тип мировоззрения»[88], предшествовавший религии и философии, как «форму общественного сознания»[89] и даже как «форму культуры»[90]. Такое осмысление мифа и мифологии позволяет, с одной стороны, объяснить причину «правдивости» древних мифологических сказаний, с другой – увидеть универсальные свойства мифологического мышления и культуры. А. А. Радугин, рассматривая миф как исторически первую форму культуры, замечает при этом, что, по сути дела, миф не ограничен конкретными временными рамками, он «вечен, ибо мифологическое измерение присутствует в каждой культуре, а мифологические переживания и образы укоренены в бессознательных основах человеческой души»[91]. Этот факт, широко признанный и другими современными исследователями, позволяет рассмотреть взаимоотношение мифологии и фольклора в диахроническом и синхроническом аспектах, существенно дополняющих друг друга.
Вопрос, должны ли мифологические тексты и мифологическая культура стать предметом изучения в начальной школе, для современной методики актуальный, он имеет как сторонников (М. Ю. Новицкая, Л. Е. Стрельцова, Н. Д. Тамарченко, Л. А. Ефросинина, О. В. Кубасова, В. А. Лазарева, Н. А. Чуракова), так и противников (Е. И. Матвеева, Т. С. Троицкая). Для того чтобы аргументированно принять ту или иную точку зрения, учитель сам должен владеть такими знаниями и умениями, которые позволили бы ему понимать мифологические тексты через их соотношение с соответствующим этим произведениям культурным контекстом. Поэтому учебная работа с материалами по мифологии направлена прежде всего на совершенствование читательской деятельности учителя, которая, в свою очередь, позволит принимать ему верные методические решения.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Вниманию педагога начального образования могут быть предложены исследования: Осорина М. В. Секретный мир детей в пространстве мира взрослых. СПб., 1999; Русский школьный фольклор: от «вызываний» Пиковой дамы до семейных рассказов / сост. А. Ф. Белоусов. М., 1998; Современный городской фольклор. М.: РГГУ, 2003; Чередникова М. П. Современная русская детская мифология в контексте фактов традиционной культуры и детской психологии. Ульяновск, 1995 и др.
2
Арзамасцева И. Н., Николаева С. А. Детская литература: учеб. для студ. высш. и сред. пед. учеб. заведений. М., 2001. С. 36.
3
Федеральный государственный образовательный стандарт начального общего образования: текст с изменениями и дополнениями на 2011 г. М.: Просвещение, 2011. С. 10.
4
В помощь педагогу была написана книга: Никитченков А.Ю. Вопросы истории методики преподавания фольклора в российской начальной школе: монография. М.: МПГУ, 2012.
5
См.: Подготовка учителя в структуре уровневого образования: коллективная монография / под ред. В. Л. Матросова. М.: МПГУ, 2011. С. 49.
6
О противоречиях см.: Никитченков А. Ю. Система взаимосвязей в структуре подготовки педагогов начального образования по теории и методике преподавания фольклора // Вестник ПСТГУ: Психолого-педагогические науки. 2012. № 2(25). С. 44.
