Сергей Солоух - Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»
Утром его все-таки разбудили и без будильника и ровно в шесть часов в тюремной карете отвезли в областной уголовный суд.
— Поздняя птичка глаза продирает, а ранняя носок прочищает, — сказал своим спутникам Швейк, когда «зеленый Антон» выезжал из ворот полицейского управления.
Специалисты спорят о возникновении названия кареты (согласно рисункам тех лет, скорее крытая телега, воз) «зеленый Антон» («zelený Anton»). Но основная и большинством разделяемая версия – по имени первого кучера такого вида служебного транспорта в Праге. Согласно Примечаниям (ZA 1953) – это Антон Доуша (Antonín Douša), по Милану Годику – Антонин Зелены (Antonín Zelený). Еще одна версия Милана Годика о связи этого названия с названием берлинской тюрьмы Grüner Anton, кажется притянутой уж очень издалека, чтобы быть правдоподобной.
«Поздняя птичка глаза продирает, а ранняя носок прочищает» – наверное, вместо этой пословицы, явившейся словно из сборника находок фольклористов олонецкого края, вполне бы к месту была общегражданская: «Кто рано встает, тому Бог дает» – да, ближе это к смыслу чешской, использованной Швеком. Ranní ptáče dál doskáče – «утренняя птица дальше всех умчится». (Буквально: «Утренняя птичка дальше ускачет».)
По всей видимости, и самому ПГБ выбранный эквивалент не очень нравился, иначе бы он, наверное, в ПГБ 1963 оставил тот же вариант, который использовал в ПГБ 1929: «Поздняя птичка глазки протрет, а ранняя уже песню поет».
ГЛАВА 3. ШВЕЙК ПЕРЕД СУДЕБНЫМИ ВРАЧАМИ
С. 47
Чистые, уютные комнатки областного уголовного суда произвели на Швейка самое благоприятное впечатление:
Областной уголовный суд (zemský trestný soud) находился в той части большого многосоставного строения, которое и сейчас примыкает к прославленной дефенестрацией Новоместской ратуше, то есть углом выходит на Карлову площадь (Karlovo náměstí), а фасадом на улицу Спалену (Spálená ulice).
выбеленные стены, черные начищенные решетки и сам толстый пан Демертини, старший надзиратель подследственной тюрьмы, с фиолетовыми петлицами и кантом на форменной шапочке.
Демертини – еще одно непридуманное имя. Рудольф Демартини (Rudolf Demartini) – старший комиссар пражской полиции тех славных времен. Был он толстым или нет, теперь установить невозможно, но, надо думать, не раз и не два стыдил в очередной раз под сильным градусом набедокурившего Гашека (JŠ 2010).
Совершенно замечательный эпизод из биографии этого пана установил неутомимый исследователь старой периодики Йомар Хонси. После вступления итальянцев в войну против Австро-Венгрии (см. комм., 3, гл. 2, с. 79) этот искрений патриот, заботясь о карьере и семье, решил сменить итальянское звучание фамилии на более верноподданное чешское («Národní politika», 16.07.1915).
Žměna jména. Policejní rada p. Rudolf Demartini zažádal u místodržitelství o změnu jména v Rudolf Demartýn. Změna mu byla povolena.
Изменение имени. Советник полиции г. Рудольф Демартини подал прошение в местоблюстительство о смене имени на Рудольф Демартин. Изменение имени было разрешено.
Форменная шапочка (в оригинале erárná čepice). Первое упоминание слова (čepice), которое по неизвестной причине не получило адекватного и стабильного русского имени в переводе. Здесь это «шапочка», когда пойдут офицеры в čepice, она же немедленно превратится в «фуражку» и т. д. На самом же деле, сам Гашек отличал и не путал, не в пример многому другому, австрийское казенное кепи (а именно так переводится erární čepice) с совершенно на него не похожей ни формой, ни устройством русской фуражкой (furažce). См. комм, к приключениям Швейка, переодетого в форму русского пленного: ч. 4, гл. 1, с. 247. И комм., ч. 2, гл. 1, с. 267.
Фиолетовый цвет предписан не только здесь, но и при выполнении церковных обрядов в великопостную среду и в страстную пятницу.
Великопостная среда (в оригинале Popeleční středa – Пепельная среда (Dies Cinerum), у католиков день начала великого поста (у православных пост начинается в чистый понедельник).
Страстная пятница (в оригинале Veliký pátek – Dies Passionis Domini) – день смерти Христа, снятия Его с креста и погребения.
Литургический цвет, предписанный в эти праздники, т. е. цвет облачения католических священнослужителей, действительно фиолетовый. Цвет покаяния, смирения и меланхолии.
Гашек неплохо разбирался в особенностях и правилах католической службы не столько от того, что был рожден католиками в преимущественно католической стране, а прежде всего потому, что с девяти лет прислуживал в храме. Да сразу в двух, в монастырском иезуитском костеле Св. Игнатия Лойолы на Карловой площади (sv. Ignáce z Loyoly) мальчиков после песнопений щедро от пуза кормили, а в приходской церкви Св. Штефана на Штепанской улице (svátého Štěpána v ulici Štěpánská) раз в неделю даже оделяли долей от пожертвований. Случалось, кроны перепадали, и даже золотые. Здесь может быть уместно заметить, что юный Гашек отличался девичьей миловидностью, розовой нежной кожей, каштановыми вьющимися локонами – короче, чистый ангел, а не будущий хулиган и пьяница. Мать Катержина видела в мечтах своего старшего сына священником (VM 1946). Или по версии самого Гашека – монахом. Смотри рассказ из чудесной бугульминской серии «Стратегические трудности» («V strategických nesnázích» – «Tribuna», 1921), в котором автор сокрушается, вспоминая покойницу мать:
Proč jsem se raději nestal benediktýnem, jak jsi chtěla, když jsem poprvé propadl v kvartě. Měl bych pokoj. Odsloužil bych mši svátou a pil klášterní víno.
И почему же я не стал вместо этого бенедиктинцем, как ты этого хотела, когда я первый раз провалил экзамен в четвертом классе. Ни о чем бы не беспокоился. Отслужил святую мессу и пей спокойно монастырское вино.
а следователи, современные Пилаты, вместо того чтобы честно умыть руки, посылали к Тессигу за жарким под соусом из красного перца.
Тессиг – не пражский ресторан, как поясняет в своем комментарии ПГБ (с. 431), а его владелец. Карел Теиссиг (Karel Teissig), тогдашний хозяин заведения «U kotvy» («У якоря»), располагавшегося как раз напротив здания суда на Спаленой улице, да и сейчас окормляющего граждан практически на том же месте. А вообще, обычная практика тех времен – называть заведение не по официальному наименованию, а по имени владельца. То есть вместо «У чаши» можно было бы сказать «к Паливцу» (JH 2010).
Блюдо, которое ПГБ перевел как «жаркое под соусом из красного перца» (в оригинале: pro papriku, буквально «за перцами») переводчики на немецкий, английский и прочие европейские языки единогласно именуют гуляшом, с ними согласен и Ярда Шерак:
Paprikou zde nerozuměj chroupání paprikových lusků к pivu, ale jíst vepřový guláš s chlebem či knedlíkem.
Перцы здесь не в смысле хрустеть ими с пивом, а есть свиной гуляш с хлебом или кнедликом.
С. 48
Здесь в большинстве случаев исчезала всякая логика и побеждал параграф, душил параграф, идиотствовал параграф, фыркал параграф, смеялся параграф, угрожал параграф, убивал и не прощал параграф. Это были жонглеры законами, жрецы мертвой буквы закона, пожиратели обвиняемых, тигры австрийских джунглей, рассчитывающие свой прыжок на обвиняемого согласно числу параграфов.
В оригинале совершенно иная графика, дающая буквальное ощущение бессмысленных решеток и загородок:
Zde mizela povětšině všechna logika a vítězil §, škrtil §, blbl §, prskal §, smál se §, vyhrožoval §, zabíjel §, a neodpouštěl §. Byli to žongléři zákonů, žreci liter v zákonících, žrouti obžalovaných, tygři rakouské džungle, rozměřující sobě skok na obžalovaného podle čísla paragrafů.
Это был пожилой добродушный человек; рассказывают, что когда-то, допрашивая известного убийцу Валеша, он то и дело предлагал ему: «Пожалуйста, присаживайтесь, пан Валещ вот как раз свободный стул».
Пан Валеш (Alois Valeš) – садовник и убийца двух человек на вилле Vilém в пражском предместье Horní Krč (Верхний
Крч, ныне часть городского округа Прага-4). Так ловко упрятал своих жертв в подвале их же собственного дома, что преступление, совершенное в 1902 году, открылось лишь в 1905-м и только потому, что, повздорив с женой, соучастницей преступления, и решив ей жестоко отомстить, пан Валеш отправился в заветный подвал, выкопал часть останков и подбросили на помойку неподалеку с записочкой «скоро и все преступление будет раскрыто». Газеты долго мусолили подробности. Осужден на казнь, но милостивым указом императора Франца Иосифа Первого это наказание было заменено пожизненным заключением (HL 1999).
Имя следователей, прокурора и судьи, которые занимались делом Алоиса Валеша и его преступной семьи, хорошо известны. Это dvorní rada Karel Křikava, vrchní policejní rada Wenzel Olič и komisař Knotek в полицейском управлении на Bartolomějské ulici č. 4. A BOT в областном суде на Spálené ulici č. 2 – это судья soudní rada Julius Hofmanu и прокурор – substitut státního zastupitelství Josef Sakh. Казалось бы, все просто: раз в оригинале Швейк беседует с советником юстиции (soudní rada), то речь о старике Хофманне (1848 года рождения), да только сама схема судопроизводства исключает такую возможность, потому что советник юстиции Хофманн был председателем суда над Валешами, то есть судьей, и в этой роли вести какие-то предварительные беседы ни с кем из обвиняемых до заседания суда не мог. Единственный человек, который мог это сделать и направить полицейское дело на доследование или обвиняемого на доп. экспертизу, был прокурор Йозеф Сах, хотя советником юстиции и не был. Остается гадать, помнил ли об этих тонкостях Гашек, имел ли кого-то конкретного в виду или просто летел на крыльях вдохновения и пльзеньского.
