Сергей Солоух - Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка»
— Отчего ты не пошел с другими солдатами?
— Осмелюсь доложить, господин генерал-майор, на маневрах в Писеке господин полковник Вахтль сказал, когда весь полк во время отдыха полез в рожь, что солдат должен думать не только о сортире, солдат должен думать и о сражении.
В оригинале Швейк чудесным образом отвечает генералу в том же точно регистре, только используя немецкий дериват от Scheißerei – šajseraj (že voják nesmí pořád myslet jen na šajseraj). См. также комм, ниже: ч. 3, гл. 2, с. 109.
Маневры в Писеке – по всей видимости, императорское королевское ученье войск 1910 года; упоминается в романе несколько раз (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 301 и ч. 3, гл. 4, с. 205).
С. 104
При ревизии станции Субботице на южнобоснийской дороге я констатировал
Субботице, правильно Суботица (Subotica) – город на самом севере современной Сербии у границы с Венгрией. До 1920-го входил в состав Транслейтании (см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 352). Йомар Хонси (JH 2010) отмечает, что Гашек или генерал в романе ошибаются, Южно-Боснийская железная дорога проходит в стороне от Суботицы.
солдатам выдадут на остановке в Ватиане по полбуханки
Ватиан (в оригинале Watian) – еще один к реальности никем не привязанный топоним. См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 98. Возможно, элементарная описка или опечатка вместо Хатван (Hatvan). См. следующий комм.
Еще на одну возможность указывает Йомар Хонси (JH 2010). Есть свидетельства о том, что в Липнице, диктуя последние части романа, Гашек использовал старые немецкие военные карты. На этих картах, в частности 1910 года издания, у венгерского города Вац (Vác) очень похожее на Watian название Waitzen. Морфологически хорошее предположение, по географически – не очень. Город Вац лежит севернее Будапешта, на заметном удалении от железнодорожной ветки Будапешт – Мишкольц. С другой стороны, то же самое можно сказать и об Эгере. См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 99. В свете чего предположение Йомара имеет безусловное право на существование.
Эшелоны, проезжавшие через станцию Хатван два дня тому назад, не получили хлеба, а вы его завтра получите.
Станция Хатван, см. комм., ч. 3, гл. 2, с. 99.
Генерал столько внимания уделял отхожим местам, будто от них зависела победа Австро-Венгерской монархии.
Нежная любовь к отхожим местам, олицетворяющим красу и мощь австрийской армии в глазах старших офицеров, — объект гашековских издевательств в довоенном рассказе «В заброшенном отхожем месте» («Na opuštěné latríně» – «Karikatury», 1910). Главный герой – майор в отставке, гуляющий за городом в том месте, где некогда был воинский плац.
Jde však dále do kopce, aby lépe viděl do okolí. Zastavil se na vršku a pohlížel za dopolední mlhy, jemné a průsvitné, na dejvickou planinu. Před několika lety ráno projížděl se zde před kumpaniemi na koni. Všude se modralo vojskem, trubky vřeštěly, zněly rozkazy, křičelo se, nadávalo, koně lítali jako splašení. A dnes! Dole opuštěná latrína, před kterou bylo kdysi tolik živo.
Он поднялся на холмик, чтобы лучше видеть окрест. На вершинке остановился и смотрел сквозь нежную, утреннюю мглу на дейвицкое поле. Бывали времена, когда скакал он тут на коне вдоль ротного строя. Всюду синели мундиры, пели свистки, гремели приказы, ругань летала из уст в уста и кони носились как угорелые. А ныне? Там, внизу, одно лишь всеми заброшенное отхожее место, у которого в былые времена всегда бурлила жизнь.
Pan major sestupoval opět dolů, s takovým teskným pocitem, jako když vzpomínáme na zemřelé druhy, na ztracené mládí a na utracené peníze.
Пан майор стал спускаться с таким щемящим чувством в груди, будто вдруг вспомнил о погибшем друге, утраченной молодости или потерянных деньгах.
Pan major spěchal. Tesknota měla íysiologický vliv na jeho tělesné orgány.
Пан майор шел быстро. Душевная тоска неожиданно оказала прямое физиологическое воздействие на его внутренние органы.
Svižně, S rozepjatým kabátem vstoupil do opuštěné latríny.
Проворно, c распахнутым уже пальто, заскочил он в заброшенный сортир.
Tam nа kládě seděl zcela obyčejný člověk, civilista, dle všeho vandrák na cestě. Pan major v. v. Zettel učinil zoufalý pohyb a padl do příkopu, který kdysi zákopníci vykopali.
A там на жердочке сидел самый обыкновенный штатский, самый зауряднейший бродяга. Пан майор в отставке сделал отчаянное движение и упал в ту самую яму, что некогда вырыли саперы.
Puklo jeho vojenské srdce, které nesneslo, aby prostý civilista vykonával tělesnou potřebu v opuštěné vojenské latríně.
Разорвалось сердце солдата, не выдержав вида обыкновеннейшего штатского, справляющего телесную нужду в воинском отхожем месте.
См. также комм., ч. 1, гл.11, с.161.
Жердочка, упомянутая в рассказе, – особенность австрийских, да и германских полевых отхожих мест, в которых солдатики сидят так же, как и наши – по-птичьи, но не орлом на корточках, а воробьями на струганной крепкой жердине, свесив в одну сторону ноги со спущенными штанами, а в другую – незагорелую часть тела. Вот на какие образные строчки в окопах 1915-го это привычное зрелище вдохновило поэтическую душу Ярослава Гашека (JM 1924):
Prostínká jáma, delši nebo krátši,
jak vykopala kde ji ruka pilná
a jak též pro potřebu všeobecnou stači,
lať přes ni zapuštěna silná
a na té větvi, jako za podzinmích tahů
na telegrafní ptactvo sedá tyče
Самая простая яма, шире или уже
Рукой прилежной создана
И для нужды всеобщей тут же
Жердь вдоль нее закреплена
На ветку эту, словно порой осенней стаи
На провода между столбов, садятся птахи
Иногда для полного уже комфорта чуть выше крепится еще одна горизонтальная жердина, чтобы на нее откидываться спиной. Впрочем, в будапештском станционном отхожем месте все было по-простому, по-штатски, безо всяких армейских дополнительных приспособлений.
В ресторане генерал опять завел разговор об отхожих местах и о том, как это скверно, когда всюду на путях железной дороги торчат какие-то кактусы.
Продолжение темы экскрементальных кактусов, массово взошедших и заблагоухавших вдоль путей движения войск; см. комм., ч. 3, гл. 3, с. 172.
Генерал-майор задумался, закурил «операс» и долго-долго смотрел в потолок.
Операс (operas) – популярный в Австро-Венгрии сорт тонких и дорогих сигарок производства Пуэрто-Рико. Полное название «Ricoro Operas Cigar», продавались и носились в изящных металлических коробочках-портсигарах. Бржетислав Гула сообщает (BH 2012), что сотня обходилась в целых шесть крон. Сравнение цен всех марок курева, упоминаемого в романе, см. далее – комм., ч. 4, гл. 2, с. 278.
С. 107
Солдаты премило сидели на корточках над рвами
См. комм, об армейских отхожих местах выше: ч. 3, гл. 2, с. 105.
На левом фланге сидел Швейк, который тоже втиснулся сюда, и с интересом читал обрывок страницы из бог весть какого романа Ружены Есенской:
Следует отметить, что Швейк и при первой встрече с генералом в строю оказывается на левом фланге (Генерал остановился перед одиннадцатой ротой, на левом фланге которой стоял и зевал во весь рот Швейк: ч. 3, гл. 1, с. 103). То есть представляется он Гашеку человеком невысоким. См. также замечание о «кругломордости» Швейка: ч. 3, гл. 2, с. 119.
Что же касается конституции самого Гашека, то, как это ни удивительно, в доступных на сегодняшний день документах, не находится ничего кроме его веса, измеренного зимой 1915, см. комм., ч. 1, гл. 8, с. 87. Можно лишь предположить, с учетом замечания Богумила Влчека (Bohumil Vlček) о брате Гашека Богуславе «был высокого роста, как и его брат» (vysoké postavy, podoben svému bratrovi), что автор был все же повыше своего героя*.
(В 2014 году среди копий архивных документов министерства внутренних дел (хранящихся в фонде Здены Анчика в PNP) обнаружилось наконец несколько справок с разными, но близкими цифрами роста Гашека – 171 см в одной и 174 см в другой.)
Ружена Есенска (Růžena Jesenská, 1863–1940) – весьма плодовитый чешский литератор второго или третьего ряда декадентов. Прославилась тем, что отстаивала право девушек на добрачные половые связи, вызывая сильнейшее раздражение у добропорядочных граждан, это во-первых, а во-вторых, благодаря племяннице Милене Есенской, корреспондентке и возлюбленной Франца Кафки. Чем не угодила персонально Ярославу Гашеку, не понимает ни один исследователь. Рискнем предположить, самим названием своего первого романа, что несчастливо совпало с именем жены писателя Ярмилы – «Jarmila» (román pro mládež, 1984).
…шел лишь человек и только стосковался об э…
…улучшалась или не хотела с таким успехом…
