Мировая художественная культура. XX век. Литература - Манн Юрий Владимирович
На рубеже XX-XXI вв. постмодернисты завершают развенчание тоталитарной мифологии, рассматривая сам тип мифологически-утопического сознания как потенциально опасный и незрелый. В своих произведениях писатели выходят за пределы литературы – в пространство культурологии, литературоведения, философии. Так они преображают литературу, укрупняют ее проблематику, выдвигая для художественного анализа более масштабный срез бытия, обогащая язык смыслов.
Пафос наиболее значительных постмодернистских произведений составляют поиски пути к обретению способности к многомерному культурфилософскому мышлению, открытие динамичности и многозначности истины.
Массовый книжный рынок
Тенденция снижения
Отношение к так называемой «массовой» литературе – один из самых спорных вопросов в культурологии и литературоведении. Такой интеллектуал, как Н. М. Карамзин, отводил процессу чтения массовой литературы значительное место в системе образования, полагая, что «и романы самые посредственные, – даже без всякого таланта писанные, способствуют некоторым образом просвещению. … В самых дурных романах есть уже некоторая логика и риторика: кто их читает, будет говорить лучше и связнее совершенного невежды, который в жизнь свою не раскрывал книги». [167]
Массовая культура – обязательная составляющая любого культурно-исторического феномена. Центральным компонентом структуры массового сознания являются упрощение и снижение, которые происходят на глубинных уровнях культуры. Очевидно, что установки на «медленное», вдумчивое чтение в массовой литературе не существует. Так, массовый читатель становится «глотателем пустот» (М. И. Цветаева).
Одним из ярких направлений современного массового романа становится «перевод» художественного кода «большой литературы» на другой смысловой уровень (издательский проект И. В. Захарова: С. Обломов (настоящее имя С. А. Кладо) «Медный кувшин старика Хоттабыча»; В. Я. Тучков «Танцор: ставка больше, чем жизнь», Б. Акунин (настоящее имя Г. Ш. Чхартишвили) «Пелагея и черный монах» и др.).
Авторы произведений массовой беллетристики утверждают, что «учитывая засилье культурного ширпотреба и малое количество шедевров, следует заняться переименованием наиболее значительных произведений прошлого – дабы дать им вторую жизнь и снова пустить в оборот». [168] Своеобразным ответом на это предположение стал выход романа Федора Михайлова «Идиот» – осовремененная редакция романа Ф. М. Достоевского, попытка приблизить классическое произведение к версии, приспособленной для массового читателя. В проект под названием «Новый русский романъ» (издательство «Захаров») вошли романы Льва Николаева «Анна Каренина» и Ивана Сергеева «Отцы и дети».
Один из самых популярных отечественных писателей конца 1990-х гг., известный японист, журналист, литературовед Б. Акунин (Г. Ш. Чхартишвили) стремится доказать, что такой массовый жанр, как детектив, может стать качественной литературой. Он считает, что за последние годы «самоощущение, мироощущение и времяощущение современного человека существенным образом переменились. Читатель то ли повзрослел, то ли даже несколько состарился. Ему стало менее интересно читать «взаправдашние» сказки про выдуманных героев и выдуманные ситуации, ему хочется чистоты жанра». [169] Первый роман Б. Акунина был издан под рубрикой «Детектив для разборчивого читателя». В его книгах для читателя возникают своеобразные интеллектуальные ребусы, он играет с цитатами и историческими аллюзиями, «препарируя» основные коллизии русской и мировой классики.
Мемуарный жанр
Безусловно, картина литературы XX в. будет неполной без включения в ее контекст мемуаров – воспоминаний о прошлом, преломленном в творческом сознании писателя. Следует отметить особый эффект воздействия художественной документалистики. Подлинность изображаемого обеспечивает повышенный интерес читателя и более высокую степень эмоционального восприятия произведения. «Сегодня, в конце XX века, уже неоспоримо, что искусство о многом в человеке не подозревает, не догадывается. Отсюда такое доверие к факту, удовольствие от подлинности, каким давно заразился современный человек», [170] – считает С. А. Алексиевич.
На книжном рынке конца XX – начала XXI вв. настоящий «праздник мемуарной литературы» (Ю. М. Овсянников), которую покупают столь же охотно, как массовую беллетристику, детективы и триллеры. Мемуары стали одним из основных видов выпускаемой литературы для ряда издательств, выпускающих воспоминания в сериях «Мой XX век», «XX век в лицах» и т. д. («Вагриус», «Слово», «ИНАПРЕСС» и др.).
Важнейшая причина пробудившегося интереса к воспоминаниям о сложной и жестокой эпохе лежит в потребности подведения некоторых итогов в период конца столетия (так, конец XIX в. также породил в России всплеск мемуаристики). Свидетельства знаменитых людей того времени интересуют по разным причинам немалое число читателей.
Мемуарный жанр характеризуется обязательным присутствием авторского «Я», отнесенностью к литературе факта, ретроспективным видением событий. По мнению М. Берга, историческое сознание писателя является для читателей «духовным мостом, переброшенным через пропасть времен», [171] оно является основой для социальной памяти многих поколений людей.
Важно отметить, что документальная типизация в мемуарах отличается от художественной отсутствием вымысла, когда обобщение оказывается следствием раскрытия внутренних свойств и возможностей самого явления, а не привносится извне, в связи с авторской интерпретацией.
Н. Н. Берберова в мемуарах «Курсив мой» создает обобщенный образ младшего поколения писателей-эмигрантов, чей талант не смог развиться и полностью реализоваться в отрыве от национальных истоков (языка, культуры), в изнурительной борьбе за существование. Но сам факт творческой деятельности в таких условиях вселяет надежду на продолжение русской культурной традиции. Эта надежда олицетворена в образе В. В. Набокова. Его писательская биография – явление миру большого художника, одного из тех, кто определяет пути развития литературы.
В мемуарах И. Г. Эренбурга «Люди. Годы. Жизнь» панорама века подчиняет себе автобиографическую тему. Писатель оказался вовлеченным в культурную и политическую жизнь Европы на протяжении почти полувека. В результате его воспоминания стали подлинной энциклопедией XX в. В целом, ослабление автобиографизма по мере развития повествования характерно для крупных жанровых разновидностей мемуаристики.
К сожалению, сегодня существует практика, когда воспоминания для публикации выбираются по принципу меркантильных соображений: предпочтение отдается скандальным историям, сенсационным разоблачениям и т. д. Часто в современных изданиях мемуаров отсутствует квалифицированный комментарий специалистов.
В конце 1980-х – 1990-е гг. возник жанр, который условно можно называть «мемуарным романом» (Л. Г. Зорин). Роман В. И. Лихоносова «Мой маленький Париж» имеет подзаголовок – «ненаписанные воспоминания». Романом-эссе назвал исповедь о собственной жизни и творчестве Л. В. Гинзбург («Разбилось лишь сердце мое…»). Итоги прожитой жизни А. Н. Рыбаков озаглавил как «Роман-воспоминание». В жанре мемуаров написаны романы-лауреаты Букеровской премии: «Альбом для марок» А. Я. Сергеева и «Упраздненный театр» Б. Ш. Окуджавы. Следует выделить и такие произведения, как «Ложится мгла на старые ступени» А. П. Чудакова, «Обессоленное время» И. А. Дедкова, «Входитеузкими вратами» Г. Я. Бакланова, «Славный конец бесславных поколений» А. Г. Наймана, «В поисках грустного бэби. Книга об Америке» В. П. Аксенова, вторую книгу воспоминаний А. И. Солженицына «Угодило зернышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания».
