Борис Дубин - Слово — письмо — литература
Изменение роли образованных слоев в российском обществе на протяжении последних семи-восьми лет. Дело здесь не ограничивается простым снижением культурной активности данной группы (например, падением ее интереса к музыке, театру, чтению, массовизацией вкусов, о чем речь пойдет дальше). Главное, видимо, в другом — в утрате интеллигенцией, «образованными» своего, казавшегося долгое время монопольным, места в обществе, устойчивого социального статуса и лидерского самоощущения в культуре, в потере привычных социальных партнеров и оппонентов, а отсюда — в растущем недоверии и равнодушии к современности (характерны высказывания типа «Это не мое время», «Нас обокрали, обманули»), в спаде креативного потенциала, самого импульса к смысловому поиску и культуротворчеству, укреплении ностальгических настроений и рутинных культурных практик. Это, в свою очередь, во многом влечет за собой дальнейшее падение значимости и привлекательности — особенно для наиболее молодых, социально активных групп — тех идей, представлений, конкретных имен и образцов (всей огосударствленной и классикализированной идеологии «высокой культуры»), которые раньше связывались с интеллигенцией в более широких кругах общества. Сегодня — и это особенно ощутимо в сравнении с концом 1980-х — самым началом 1990-х гг. — можно говорить о крайней раздробленности и разрыхленности самого образованного слоя, а также о сокращении дистанций между прежними слоями социума (прежде всего — по оси образования, цивилизованности, образа жизни), о потере символами более высоких слоев и статусных групп своей вчерашней и позавчерашней престижности, притягательности для слоев более низких, о снижении привлекательности «центра» — для «периферии» общества.
Значительное расширение сферы деятельности технических средств массовой коммуникации. Прежде всего это относится к сети негосударственного телевещания, кабельного телевидения, наконец, видео — они, особенно видеопрокат и продажа видеокассет, во многом работают уже по условиям рынка, в расчете на массового зрителя и потребительский спрос. Чтобы оценить общие масштабы сдвигов в этой сфере, достаточно сказать, что если в 1990 г. видеомагнитофон был в России, по данным опросов ВЦИОМ, у 4 % взрослого населения (т. е. семей россиян), а в 1995 г. — у 14 %, то в середине 1998 г. — уже у 30–31 %.
Массовый киноспрос[335] — если говорить сейчас не о «старых» лентах, особенно комедиях и музыкальных фильмах, а о сравнительно «новых» для отечественного зрителя разновидностях жанрового кино — так или иначе концентрируется сегодня вокруг двух жанров. Это боевик и мелодрама (и то и другое, как правило, зарубежные, чаще всего — американские)[336] (см. табл. 2.).
Таблица 2 КАКИЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФИЛЬМЫ ВЫ ЛЮБИТЕ СМОТРЕТЬ БОЛЬШЕ ВСЕГО? (в % к опрошенным в каждом замере, данные по редко смотрящим кино и затруднившимся с ответом не приводятся)Как видим, кинопристрастия россиян по их структуре и основным пропорциям на протяжении последних лет в целом весьма устойчивы. Сколько-нибудь заметные подвижки относятся лишь к боевикам и «старым лентам»: аудитория потребителей и ценителей тех и других за вторую половину 1990-х явно выросла.
В том же принципиальном направлении трансформировалась за последние 7–8 лет и деятельность российских книгоиздательств. По данным госстатистики, негосударственные книгоиздательства выпустили в 1996 г. 43 % книг (по названиям) и больше 72 % — по тиражам, а совокупный тираж книг трех крупнейших негосударственных издательств («ЭКСМО», «Терра» и все более концентрирующаяся на учебной литературе «Дрофа») превысил объем продукции издательства «Просвещение» (с последним успешно конкурирует в последнее время еще и издательство «Новая школа»); он теперь вдвое выше совокупных тиражей продукции, изданной за год государственными ведомствами и организациями, вместе взятыми[337].
По оценкам экспертов, книжный рынок второй половины 1990-х гг. на три четверти состоит из беллетристики и учебной литературы (продукция издательства «Просвещение» составляет 10 % от общегодового тиража книг), причем до 90 % всего рынка художественной литературы составляют книги массовых жанров[338] («формульные повествования», по терминологии Дж. Кавелти). Это опять-таки прежде всего боевик, детектив, криминальный роман и роман о любви («любовный», «женский»), затем — фантастика, а также история, поданная как приключение, загадка, сенсация либо как воплощение государственнически-державных и почвеннических представлений. Причем основные, наиболее массовые предпочтения россиян и в сфере чтения остались за последние пять-семь лет практически теми же. Переменилось другое: за это время в полтора раза выросла доля тех, кто вообще не читает книг (см. табл. 3).
Таблица 3 КАКИЕ КНИГИ ВЫ ЛЮБИТЕ ЧИТАТЬ БОЛЬШЕ ВСЕГО? (в % к опрошенным в каждом замере, приводятся лишь ведущие позиции)Кроме прочего, в ходе всех этих процессов разгосударствления и массовизации культуры заявила о себе, начала формироваться, консолидироваться, демонстрировать свою позицию другим иная, новая, «неинтеллигентская» фракция образованного слоя. Речь о собственно предпринимателях (издателях, руководителях прокатных фирм, видеокомпаний, телеканалов) и создателях массовых образцов, об их менеджерах, торговых посредниках, связанных с ними журналистах и экономистах, специалистах по моде и рекламе, маркетингу и медиатехнологиям[339] (к ним стоило бы добавить новых публичных и масскоммуникативных «звезд» и «моделей» с их демонстративным образом жизни и досуга, связями, стилем потребления). Основу этого нового в наших условиях социального контингента составляют более молодые, предприимчивые и добившиеся успеха россияне в Москве, Санкт-Петербурге, крупнейших городах страны[340].
Крах системы культурного воспроизводства: пример книгоизданияПоскольку смысловой состав европейских культур новейшего времени в максимальном его семантическом, временном, пространственном разнообразии и дифференцированности воспроизводят книги, книжный тип коммуникации, остановлюсь несколько подробней на данных о динамике книгоиздания в России 1990-х гг. 46 ООО вышедших в 1998 г. названий книг и брошюр составляют в расчете на 1 миллион населения 314 изданий. Этот фундаментальный показатель, в принципе характеризующий творческий потенциал общества, многообразие его возможностей и запросов, вырос за два последних года (в 1996 г. он составлял 245 книг; добавлю, что в деревенской, неграмотной России 1913 г. на миллион жителей выходило 240 названий книг). Сегодня он, после заметного падения в первой половине 1990-х гг., вернулся к уровню начальных лет перестройки в СССР (тогда он составлял порядка 300 книжных изданий на миллион жителей). Однако этот интегральный показатель по-прежнему вдвое-втрое уступает соответствующему параметру в современных развитых странах Запада, где и запас уже накопленного, книг, изданных в предшествующие годы и десятилетия, конечно же, намного богаче[341].
Общая тенденция в отечественном книгоиздании 1990-х гг. — заметное сокращение количества названий, т. е. разнообразия и специализации образцов (на треть для естественно-научной литературы, наполовину — для технической, более чем наполовину — для искусствоведческой), но гораздо более резкое падение тиражей — иными словами, сокращение авторитетности каждого образца, включая давно признанные и апробированные (наследие, классику). Даже при сохранении прежнего числа названий для политической, социально-экономической книги и при росте этого показателя для книг по филологии или для беллетристики (здесь продукция 1996 г. составила 126 % и 136 % к уровню 1990 г.) тиражи книг по трем этим разделам составили в 1996 г., соответственно, лишь 28 %, 31 % и 25 % от показателей 1990 г., тогда как для технической литературы — 15 %, естественно-научной — 13 %, искусствоведческой — 11 %. В целом репертуар названий научной книги достиг в 1996 г. 63 % от 1990 г. (совокупный тираж — 21 %); для производственной книги эти показатели составили 32 % и 13 %, а у научно-популярной и справочной книги, почти сохранивших прежнее количество названий (95 % и 90 % к уровню 1990 г.), равны лишь 11 % и 26 % тогдашних тиражей. Средний тираж книги составляет сегодня порядка 10–12 тысяч экземпляров (беллетристики — около 20 тысяч, детской книги — 24–25 тысяч; научной — тысяча при более чем трех тысячах в 1990 г., когда ее и по названиям выходило в полтора раза больше).
Если говорить о тематическом профиле крупнейших издательств, то в их книжной продукции преобладают следующие массивы: детская литература, и в частности, энциклопедии для детей; учебная книга; боевики и фантастика; любовный роман. Пропорции этих разделов в продукции каждого издательства-гиганта несколько различаются. Но в целом лидерами по количеству издаваемых названий книг в абсолютном большинстве случае выступают сейчас именно те издательства, которые лидируют по совокупному и среднему тиражу, то есть крупные фирмы, выпускающие социализирующую (учебную, популярную справочную) книгу, остросюжетную и «чувствительную» словесность[342]. Антропологический коррелят этой книгопродукции, ее потенциальный адресат («имплицитный читатель», по терминологии В. Изера) — человек, во-первых, учащийся, а во-вторых — сопереживающий или, говоря нынешним жаргоном, «оттягивающийся». Можно сказать, это массовый («обычный», «средний») человек и его семья, дети[343].
