Дети в сети. Шлем безопасности ребенку в Интернете - Мурсалиева Галина

Я не буду сейчас даже брать в расчет, какие там дальше идут этапы «игры» (рассказано в публикации). Они самые действенные, но даже без них – это вот все просто триггер?!

Это понятие стало высшей ступенью эволюции в самой громкой части публичного обсуждения публикации «Группы смерти». Последним пунктом защит.

Глава 3

Триллер триггера

И было сказано:

– …Ну… это – просто триггер.

Иными словами – плавать в этих водах все-таки можно, но вот – буек. То есть говорить, что в Интернете орудуют целые сообщества, размещающие суицидальный контент, – ладно уж, говорите. Можете даже ругать, мы вот и сами за это ругаем, это могло послужить триггером для суицидально настроенных подростков. Триггером, только триггером, не забывайте! Никто не вел ребят «системно и планомерно, шаг за шагом подталкивая к последней черте».

Так мамы начинают прилюдно рьяно ругать своего ребенка, если ему угрожает расправа от чужих родителей за осуждаемый проступок: «Да, он несдержан. Дрался, ругался – это плохо, очень плохо. Но кража? Нет, никогда. Даже не говорите. А то, что несдержан, – это правда! Ты почему дрался, негодяй такой? Вот я тебе за это. Но кража? Нет, он чужого не возьмет».

То есть вот понимаете, нам только казалось, что сошла на нет апокалипсическая, по сути, тема закрытия Интернета в связи с существованием там «Групп смерти». Она до сих пор жива, потому что триггер – это именно буек, за пределы которого страшно заплывать, проще прятаться за старую, добрую угрозу о закрытии Интернета. Заплывешь, а там такая глубина, – воронки, водовороты, водокруть-водоверть, сливается столько сразу течений – снесет.

Как сносит детей? Жизненные инстинкты незаметно подтачиваются, изо дня в день. Триггер – спусковой крючок: если в реальности были веские причины для суицидальных настроений, «группы смерти» действительно могли послужить для него только так.

Но если особых причин не было, были только проблемы, с которыми хотелось просто погрустить с кем-то вместе? Или пришел из любопытства? Попал по бесконечным ссылкам-зазывалкам? Провел там долгое время… Тогда ситуация, как маятник, качнется в противоположную сторону – в реальности может стать веской причиной для суицида. Подготавливается такое состояние, когда все что угодно может стать триггером – ссора с подругой, двойка в школе и уж тем более если происходит что-то трагическое. Здесь очень важно знать, что было раньше – двойка, ссора, что-то трагическое или активное бдение в чатах «групп смерти». Если второе – то, что подросток мог пережить, а мог и не пережить в силу возрастной турбулентности, теперь уже не переживется с большей вероятностью. Он больше не верит не только в ценность, но и в реальность своей жизни – это все подточено. Ему объяснили, как это легко и красиво – просто уйти «на раз-два-три», это все накопилось в сознании. С него сняли все страхи смерти, высмеяли их, дали пошаговую инструкцию. Это теперь триггер для него – любая проблема в реальности.

По сути «группы смерти» – это надстройка над всеми базовыми уязвимостями подросткового возраста, зона риска, которая из виртуальной реальности давит именно на зону риска в реальности социальной.

Зона риска над зоной риска. Явление, матрица которого в социокультурной реальности существует, а противоядия не выработано. Нет никаких антидотов, «не готовый мир», по Бахтину. Следователи и те психологи, которые не ушли в отрицание описываемого явления (большинство), уже после публикации говорили мне одно и то же: «Нет никакой практики работы в этом направлении, не на что опереться, приходится учиться на ходу».

Известный психолог Людмила Петрановская тем временем пишет о публикации, описывающей явление, понимание и осмысление которого пока еще так хрупко: «…в… стремлении защитить детей есть теневая сторона». Она ищет тень в защите детей в момент, когда тень у нас на детей нападает и давит их. Когда тень вообще не знает своего места!

Представьте время, когда только появился СПИД, – еще нет никакой вакцины от этого нового вида болезней. Точнее, появилась первая информация с вескими доводами о факте его существования. Вы говорите: люди погибают от него! А вам в ответ: люди погибали от болезней всегда. От рака. От инфаркта. От гипертонии.

Кто-то даже взялся рассматривать в этой связи «рак» и «инфаркт» подробно, например та же Петрановская. На полном серьезе, с большим полемическим задором, взяв при этом себе задачу «морок» от «СПИДа» разогнать. «Только один факт: погибшая девочка так переживала из-за фигуры, что давно уже ела только салаты. Это говорит о том, что у ребенка было как минимум устойчивое пищевое расстройство, один из маркеров повышенного суицидального риска», – пишет она о героине моей публикации и берется рассказывать о вреде диет, напрочь, игнорируя тот факт, что публикация буквально с этой темы и начинается – с одной из надстроек над «маркерами повышенного суицидального риска»: «Все, что мы знаем теперь абсолютно точно, – так это то, что с детьми работают взрослые люди… со знанием психологии, внушая девочкам, что они «толстые», а ребятам, что они – «лузеры» для этого мира. Потому что есть иной мир, и вот там они – «избранные».

Когда СПИД только появился не в переносном, а именно в медицинском смысле, было вокруг очень много стигмы по отношению к заболевшим. Тогда выкрикивали – «это болезнь гомосексуалистов, их образа жизни, сами виноваты…» Сейчас такие представления нормальным людям кажутся дикостью, но, встретив новое явление, они часто, наверное на бессознательном уровне, включают те же механизмы отрицания чего-то нового и страшного. Теперь у них во всем виноваты родители погибших детей – они готовы заасфальтировать их.

И это самая крепкая жердь «В гибели детей виноваты родители», самая тупая и непробиваемая жердь из тех, на которые, как перепуганные стаи птиц, присели сетевые мои «гонители-коллеги» и, что опаснее всего по последствиям, – психологи (к счастью, не многие). Опаснее всего потому, что именно к ним идут после публикации родители, обнаружившие у своих подростков черты поведения и ту атрибутику, которые могли быть как-то связаны с влиянием «групп смерти» в Интернете.

Фрагменты интервью психоаналитика Оксаны Лавровой, специально для книги:

– Это просто ужасно. Такое ощущение, что здесь продолжает работать садистский, хищнический комплекс, то же самое было по отношению к их детям и теперь к ним разворачивается. Это невероятно, почему здесь нет сострадания от другого родителя, который избежал этой страшной участи…

Когда я начала как-то ориентироваться на свою профгруппу, то увидела, что некоторые коллеги ведут себя так же, как и люди неподготовленные. Они испугались и стали защищаться. Я же хотела привлечь некоторых подростковых психологов к поднятой вами теме и обнаружила, что они вообще не готовы эту ситуацию анализировать. Они захвачены так же…»

Фрагмент интервью кризисного психолога Михаила Хасьминского, специально для книги:

«Почему некоторые психологи этого не понимают? Ну, во-первых, понятно, как у нас сейчас психологическое образование строится. А во-вторых, тема страданий просто многим не интересна, она никак не вписывается в их жизненную парадигму. У них есть понятия – те, что они вызубрили на психфаке, дежурные какие-то вещи. У многих психологов такое вот типичное стандартизированное мышление, они не в состоянии хотя бы попытаться рассмотреть новую ситуацию. Их знания гниют, как продукты с просроченным сроком годности, потому что они их не могут применить в связи с новыми вызовами. Группы, призывающие детей к суициду в Интернете, – они об этом не хотят думать, об этом им просто ничего не говорили в институте, поэтому они никак не могут включиться. Нужна самостоятельная работа, а они не могут, не способны. Поэтому ваша публикация для них о гибели детей – как о культуре каких-нибудь индийских племён – им абсолютно все равно. И они огрызаются, потому, что когда тема болезненная для общества, от них ждут какого-то ответа. А у них его нет. И агрессия – это в данном случае форма защиты. Вы пытаетесь изменить у них какое-то мироощущение. А они не хотят его менять».