Сборник статей - Отцы + дети
Так, может быть, вопрос вовсе не в том, каким мы хотим его воспитать, а какие мы сами? Что мы требуем от себя? Что себе позволяем или не позволяем? Чем живем, как реагируем?
…Вопросы, вопросы, вопросы. И выбор – каждый день. Главное, чтобы он был правильным.
Воскресное утро. Гуляющие неторопливо направляются в парк, чтобы насладиться весной, молодой зеленью, пением птиц. У входа в парк несколько молодых людей интеллигентного вида предлагают каждому мусорный пакет – чтобы случайно не забыть в парке свой мусор, и перчатки – если вдруг возникнет желание вынести еще и не свой. Они протягивают пакет и перчатки даме с ребенком лет четырех-пяти. «Вы что, не видите, я с ребенком?!» – несколько презрительно отвечает та и проходит мимо. Минуты через две появляется мама с двумя детьми лет четырех-пяти и семи-восьми и на предложение помочь парку стать чище кивает: «Конечно, давайте, я же с детьми!»
Быть мамой: испытание или благословение?
Татьяна Курбатова, руководитель детского отделения философской школы «Новый Акрополь»
Вон, во дворе, стайка курносых карапузов, перебивая друг друга, с упоением играют в игру с простым и хорошо известным названием: «Кем я буду, когда вырасту». Профессии обычно выбираются по взрослым меркам либо малозначительные, либо запредельно фантастические:
«Я буду шофером. Весь день буду рулить и бибикать».
«А я буду милиционером. У него такие красивые блестящие сапоги и полосатая палочка».
«А я буду мороженщицей, целый день буду есть мороженое сколько захочу!..»
«А я…»
«А я…»
* * *Играли в эту игру и мы. Я помню, что однажды, неожиданно для себя и других я сказала: «А я буду… мамой». Хихиканье, усмешки, возмущенные крики. «Мама – это не профессия, так не честно», – сказала одна из моих подружек, покручивая косичку.
Удивительно (а может, закономерно?), но спустя годы, оглядываясь назад, я понимаю, что тогда, не осознавая,
была гораздо мудрее. Да, мама – это профессия, ей надо посвятить если не всю жизнь, то значительную ее часть: жить, радоваться общим победам, огорчаться общим неудачам, учить и… учиться. Но это стало понятно много позднее.
А с чего же началось мое обучение?
Позади большой период детства и юности со своими наивными и романтическими мечтами, и вот я – будущая мама. Весь этот красивый, сложный и немного таинственный период окрашен для женщины в розовые и голубые тона, конечно для тех, кто в это время мечтает о том, что скоро будет мамой.
Опущу все подробности сомнений, тревог, переживаний и надежд будущей мамы. Вспомню, пожалуй, лишь одно: снящееся по ночам детское личико и мысль о том, что мой ребенок обязательно будет самый-самый: самый красивый, самый умный, самый добрый. Ведь иначе и быть не может: мое дитятко, мое продолжение, МОЙ ребенок.
Но этот, можно сказать, романтически-утопический период в жизни любой мамы всегда подходит к концу. Как говаривал один врач: «Хронических беременностей не бывает».
И вот оно – свершилось! У тебя на руках, рядом с тобой в кроватке – твой ребенок.
«В нем восемь фунтов воды и горсть углерода, кальция, азота, серы, фосфора калия и железа. Ты родила восемь фунтов воды и два – земного праха. А каждая капля этого твоего ребенка была паром облака, кристаллом снега, мглой, росой, родником.
Ты лишь собрала воедино то, что было.
Среди миллионов людей ты родила еще одного, одну – что? – былинку, пылинку – ничто.
Но это ничто – кровный брат морской волне, вихрю, молнии, солнцу и млечному пути. Эта пылинка – сестра колосу, траве, дубу, пальме – птенцу, львенку и жеребенку, щенку.
В ней есть то, что чувствует и исследует, страдает и устремляется – радуется, любит, надеется, ненавидит – верит и сомневается, приемлет и отвергает.
Эта пылинка охватывает мыслью все: звезды и океаны, горы и пропасти, все, все, все…»
Первые минуты, часы, дни, от них ждешь чего-то сказочно-неожиданного…
А на деле? Неумолкаемый крик, бессонные ночи, пеленки, нервы по поводу отсутствия молока и еще очень много всяких «прелестей», и тех, без которых не обойдешься, и тех, которые усталая психика «подсовывает» на благодатную почву.
В этой жизни-марафоне обычно очень быстро забывается о том, о чем так много думалось и мечталось в те долгие девять месяцев спокойствия и умиротворения.
И вот первый «крик души» неопытной, неоперившейся мамы: «О Боже! Это же совсем не то, что я хотела, о чем мечтала! За что? Как мне жалко себя!»
Конечно, бывают и исключения, но, как правило, все молодые мамы проходят через это состояние тоски и безысходности бытия. У психологов и педагогов есть на этот случай даже специальный термин: «послеродовая депрессия».
Можно ли этого избежать? Рискуя вызвать неодобрительные возгласы специалистов, хочется сказать: А надо ли? Может быть, это и не нужно? Не зря же в народе говорят: самое трудное – самое ценное… Как в любом обучении, в освоении новой профессии – мамы – должны быть и трудности, и испытания, и ошибки. Главное, чтобы результатом стал опыт, взросление души.
И все же даже в самые трудные минуты, нас, мам, спасает порой один беглый взгляд на фотографию, где наш малыш счастливо улыбается или удивленно смотрит на нас, или мимолетная мысль о том, как он нам все-таки дорог, этот наш крикун и капризуля…
Время идет, и одни проблемы сменяют другие. Да, уже не кричит 24 часа в сутки, но требует, чтобы его все время носили на руках; да, уже не такой беззащитный, но лезет везде, где можно и где нельзя, – глаз да глаз за ним, а вдруг… И дальше, дальше, дальше…
Давайте остановимся на минутку-другую. Ведь чем раньше мы поймем необходимость этой остановки, тем меньше ошибок совершим, тем больше у нас шансов не провалиться на экзамене на звание мамы. Давайте остановимся, забудем обо всем, для того, чтобы задать себе главный вопрос: счастлива ли я? В чем мое, мамино счастье?
Наука быть мамой… А может быть, искусство? Дар божий или судьба, которую мы сами выбираем?
Милые мои мамы! Молодые и опытные, ласковые и строгие, считающие себя счастливыми и не верящие в свое счастье!
Задайте себе вопрос, как однажды, увы, позднее, чем хотелось бы, задала его я: что для нас важнее – проблемы и испытания, уготованные нам, мамам, или благословение чего-то неземного, дарованное нам в образе нашего ребенка, каким бы он нам ни казался?
Задайте и успокойтесь, помолчите и послушайте тот голос, что ответит вам из глубины вашей материнской души, – именно этот ответ и будет правильным. И тогда все встанет на свои места.
Между вами и вашим ребенком искрится счастье, просто в погоне за чем-то другим мы не замечаем эти искорки…
Вы счастливы, и даже если вы скажете, что это не так, – я не поверю. Наверняка в вашей жизни была хотя бы одна минута, хотя бы один миг, когда ваш ребенок дотронулся до каких-то самых тонких, едва уловимых струн вашей души и заставил вас улыбнуться или расплакаться, усомниться или поверить в себя, почувствовать себя такой счастливой!
Ведь разве это не счастье – смотреть друг другу в глаза, ткнуться носом в его курносую носопырку, подглядеть, как он играет, оставшись один, – нет, не играет – живет в своем сказочном мире, где оживают картинки из книг, а куклы становятся друзьями; с легкой грустью подумать: «Да, а я уже не могу, не умею так…»
…А действительно ли не могу? Да, конечно, очень сложно в нашем взрослом мире с его суровыми материальными законами и правилами позволить себе побыть хоть немного ребенком… Но нам то легче, ведь рядом с нами живет он, наш ребенок, и нам надо только не закрываться, не отстраняться, впустить его в свою жизнь, его мир соединить со своим, и тогда он многому научит нас.
* * *«Ранняя весна. Я с пятилетней дочерью выхожу из дому, а на улице валит снег и все кругом белым-бело – облеплено мокрым снегом. Девочка начинает хныкать – холодно, ветер, а она уже попривыкла к теплым денькам. Я, пытаясь остановить нарастающую бурю, говорю, стараясь передать в голосе удивление и восхищение: „Алена! Ты посмотри, к нам в гости пришла зимняя сказка! Наверное, уже в последний раз в этом году“. С удовлетворением замечаю, что дочь успокоилась. Почти всю дорогу Аленка шла тихо, что-то бормоча себе под нос.
Наступило следующее утро. Последняя ступенька подъезда, и вдруг Алена останавливается и замолкает. Я, как водится, тороплюсь и тяну ее за руку, но девочка продолжает стоять и как будто настраивается на что-то. А потом тихо, почти шепотом, спрашивает: „А сегодня тоже есть?“. Я нетерпеливо нервничаю: „Что? Что есть?“.
„Сказка", – с загадочной улыбкой отвечает дочь. Спасибо переменчивой весне – в тот день она снова подарила Алене сказку, а мне – на секунду – ощущение абсолютного счастья…»
В мистическом ожидании чуда моего ребенка я вдруг нахожу частичку самых сокровенных уголков своей души, в его чистых ярких и сильных переживаниях – свою далекую мечту о романтике, поэзии, философии.
