Валентин Ревнов - Кот, который знает всё… О чуде исцеления души и тела, доступном каждому
– Ты всегда потакаешь этому засранцу! – в гневе кричал папа. – Ты никогда не даёшь довести воспитательный процесс до конца!
– А ты орёшь на него, он и так заикается, а ты ещё усиливаешь его стресс! А воспитательный процесс приведёт к моему концу! – орала мама.
Ванька в это время сидел в обнимку с Котом и ждал, когда родители успокоятся, помирятся и забудут про причину своих криков. Кстати, кроме разногласий по поводу воспитания сына, у них практически не было причин для ссор, хотя мама иногда пыталась обижаться на папу и не разговаривать с ним.
И в этот раз вроде пронесло, папа успокоился, мама пошла читать свои медицинские книжки про очередного сложного больного, а Ванька сел якобы делать уроки, закрыв учебник математики любимым «Волшебником изумрудного города», зачитанным до дыр. Кот мирно устроился на столе, изменив своей любимой корзинке, и мурлыкал от избытка чувств.
Звонок в дверь раздался неожиданно, поэтому подпрыгнули все – от кота на столе до папы у компьютера.
Глава 5. Родители
Мария Петровна разрывалась на части, чтобы успеть посмотреть больных детей, поступивших в отделение. Их было много, все кашляли, температурили. Нужно было всех осмотреть, назначить лечение, помочь медсёстрам поставить капельницы, записать истории болезни, и всё это одновременно! Мало того, беспокойные родители мешали лечить, путались под ногами, создавая суматоху, требуя повышенного внимания только к их ребёнку.
«Угораздило меня пойти детским врачом, – на бегу думала Мария Петровна. – У взрослых хоть один пациент, а тут ребёнок и родители, и все они требуют внимания! Ведь никто не думает, что доктор хочет всегда сделать как лучше, но ему мешают и болезнь ребёнка (иногда тяжёлая), и родители».
«Ну почему родители никогда не понимают, что своим желанием ускорить выздоровление они мешают доктору подумать над больным? – эти мысли часто приходили в голову Марии Петровне. – Ведь врач учился шесть лет, потом проходил интернатуру или клиническую ординатуру, работал, а родители считают себя умнее и опытнее врача! И то советы дают, то (ещё хуже!) отказываются от лечения! Я могу понять, когда ты берёшь ответственность за своё здоровье – ну и ладно, но отказываться от лечения ребёнка! – эти невесёлые мысли посещали голову Марии Петровны с завидным постоянством. – Слава Богу, не все мешают лечить, и такие дети у здравомыслящих родителей выздоравливают в сто раз быстрее…»
Ну, вот сегодня поступил ребёнок, Анечка. Девочке один год, лихорадит до 39 °C, кашляет, не ест, мало пьёт, на снимке – большая пневмония. Так мать наслушалась где-то про вред антибиотиков и начала занудничать, что антибиотики вредны. Пока ушло время на уговоры, ребёнку стало хуже. Мария Петровна не выдержала:
– Я подам на вас в суд, чтобы вас лишили родительских прав, если будете против введения антибиотиков и капельниц! Вы, что, не понимаете, что из-за вашего упрямства девочка может погибнуть?! – воскликнула она. Только после этого мать разрешила лечить ребёнка.
И как тут не будешь «выжатым лимоном» после всей суеты, всех этих разговоров и уговоров?! Какой-то хронический стресс вперемешку с хронической усталостью. Да ещё эти журналисты, которые начали нападки на врачей! Дальше, наверное, ещё хуже будет – врачи объявлены чуть ли не врагами! Все понимают больше врачей! Указывают, спорят.
А если я со своим медицинским образованием пойду туда, где работают родители, например, в бухгалтерию, – какой я им дебет с кредитом сведу?! Или портрет нарисую в мастерской художника?! Или в автомастерской машину отремонтирую?! А они меня учат, как лечить! Чуть ли не в обслуживающий персонал превратили! Кого?! Доктора! И ведь как мало родителей понимают переживания врача, ведь доктор не всесилен, хотя может очень многое. Хоть бы кто рассказал, как изменить эту беспросветную жизнь!..
Так думала Мария Петровна, не подозревая, насколько близок ответ на все её вопросы и как скоро изменится жизнь её и окружающих…
– А, впрочем, ладно! Чего это я разнылась? Хуже не будет, – со свойственным ей оптимизмом вслух произнесла Мария Петровна и пошла смотреть очередного поступившего. Но мысли сегодняшнего дня никак не давали ей покоя. Ну, что за день сурка? Ну, ведь можно же что-то изменить на работе, дома? Какой-то клубок, который никак не распутать. И до зарплаты ещё дожить нужно, а денег не густо.
Стараясь успокоить кавардак мыслей, она направилась за утешением к мужу, работавшему в другом отделении. Валентин Владимирович был как всегда на высоте положения. Он только что провёл сложную успешную процедуру больному ребёнку под аплодисменты коллег и находился в прекрасном расположении духа. Увидев смятение на лице жены, он тут же её успокоил, не вдаваясь в подробности.
– Ты же у меня умница, чудный доктор, красавица – не бери в голову этих родителей. Лечи, у тебя это прекрасно получается, – сказал он, и Мария Петровна успокоилась. Но ненадолго.
Когда они ехали домой, Мария Петровна опять разволновалась: кругом одни проблемы, денег нет, у Ваньки двойки, родители больных замучили, лекарств в больнице не хватает, дома нужен ремонт, в квартире тараканы, да ещё и медсёстры слишком громко аплодировали! Последнее перевесило всё предыдущее, и Мария Петровна обиделась на мужа. И замолчала. Валентин Владимирович разговоров с женой не заводил, так как решил на всякий случай не возражать. Помолчит, подуется – и снова заговорит, уж жену свою он знал очень хорошо. На подъезде к дому жена забыла про причину обиды, перестала дуться, и мир был восстановлен.
Однако дома Мария Петровна продолжила свой внутренний монолог: «Сколько могут продолжаться эти однообразные дни? Кругом одно и то же, так и до депрессии недалеко», – и она опять начинала перечислять про себя надуманные противные «всякости». Ну, просто всё получалось по пунктам – чего не хватает в её жизни. Вроде бы всё и хорошо: и муж любимый, и ребёнок, и кот, и квартира, и машина, и работа. Но с другой стороны всё плохо: ребёнок двоечник, муж любит пиво, машина, когда хочет – едет, когда не хочет – не едет, работа забирает все силы, в квартире нужен ремонт, да ещё эти тараканы расплодились… Заплакать что ли? А что толку плакать? Жизнь от этого менее монотонной не станет, всё равно утром на работу, на работе куча проблем, вечером домой, денег нет, Ванька опять принесет двойки, папа опять будет орать, Ванька будет плакать, Кот – мяукать! Тут по столу торжественно прошествовал таракан, и это уже было последней каплей. Ей стало так жалко себя, что она тихо заплакала. Ну что это за жизнь?
В это время раздался звонок в дверь, громкий и настойчивый.
Глава 6. Тяжёлый разговор
У большинства русских людей громкий звонок или громкий стук в дверь вызывает беспокойство, заложенное в нас памятью предков. Наверное, неожиданности боятся представители всех народов, но в России это проявляется особенно. Вряд ли эта память успела отпечататься в русских генах, но рассказы наших бабушек и дедушек забыть нельзя: когда под окнами останавливались чёрные машины, раздавался громкий топот сапог на лестнице, долгий и настойчивый звонок в дверь, а потом обитателя квартиры забирали сотрудники НКВД… После того, как дедушка Марии Петровны отбыл четырнадцатилетний срок в сталинских лагерях, бабушка после его реабилитации закрывала подушкой телефон во время семейной беседы, боялась топота на лестнице и любых звонков в дверь. В лихие девяностые Мария Петровна и Валентин Владимирович отстояли и сберегли квартиру от нашествия «новых русских», поэтому тоже не любили непрошенных гостей и длинные звонки.
Сейчас Марии Петровне бояться было нечего, но, тем не менее, к двери она подошла на трясущихся ногах. Гостей они не ждали, да и люди редко приходили без предварительного звонка.
«Кого это несёт вечером?» – подумала она и открыла дверь.
За дверью стояла заплаканная Дашка, её лучшая подруга.
– Ты что по телефону не позвонила?! – закричала на подругу Маруся. – Вечером, одна! Что-нибудь случилось? – задала она вопрос, который задают все и всем в подобной ситуации.
– Случилось, – ответила Дашка. – Пойдём быстро в комнату, я расскажу.
То, что услышала Мария Петровна, превзошло все её страхи. Сквозь рыдания Дашка поведала, что Лёшу, её сына, сегодня отвезли в реанимацию с тяжёлым приступом бронхиальной астмы.
– В реанимацию?! – похолодела Мария Петровна.
Утвердительный ответ потонул в потоке рыданий Дашки.
– Я тебе не говорила, но у Лёшки иногда было тяжёлое дыхание, особенно по ночам. Сегодня он пришёл домой из школы и пожаловался, что ему очень трудно дышать – в школе ремонт, надышался краской. До тебя дозвониться было невозможно, и мы вызвали неотложку, а та уже на себя вызвала реанимационную машину, так ему было плохо…
Дальше Дашку было невозможно успокоить ни водой, ни уговорами.
Кот, которого разбудили рыдания любимой им Дашки, слушал очень внимательно. Из всего он понял, что Лёшке грозит смертельная опасность. Лёху он любил, ведь это Ванькин лучший друг, который к тому же всегда демонстрировал уважительное отношение к коту. У Лёшки всегда было припасено ласковое слово для кота, что было важнее любых лакомств. Кот забеспокоился, и это отразилось на движениях кончика его хвоста, который стал напоминать хвост гремучей змеи. Он тихо пошёл в кладовку, залез на подоконник и, зажмурившись, ринулся вниз…
